Почему, спрашивают со всех сторон, русские отдали без единого выстрела такую великолепно укрепленную позицию, как Бунсуиреи и Мотиенлинг, а затем, спустя несколько дней, когда японцы прочно заняли высоты, опять появились там в сравнительно небольшими силами и пытались взять позиции обратно? Некоторые думают, что Куропаткин решил отступить, но Алексеев пересилил в последнюю минуту, и он решил держаться на занятых позициях. Это, кажется довольно правдоподобное объяснение…
Вскоре после моего возвращения из штаба ко мне зашел фуджии и сообщил, что он сделает необходимые распоряжения, чтобы я мог завтра поехать к месту сражения вместе с офицерами, принимавшими в нем участие. Это великолепно. Это можно назвать действительной любезностью с его стороны. Далее он сказал:
— «Общая обстановка необыкновенно интересна. Почему Куропаткин с семью или восемью дивизиями дожидается у Хайченга и Кайпинга? Нам кажется, что он подвергает себя большому риску быть окруженным. С какой целью послал он вчера силы, около пехотного полка? С целью попытаться отнять обратно Мотиенлинг, причем каждый солдат имел на себе почти семидневный запас продовольствия? Состоял ли его план в том, чтобы под прикрытием этой атаки сосредоточить свои главные силы, которые были против нашего фронта, и пойти кружным путем на соединение с Ренненкампфом? Тогда бы он был достаточно силен, чтобы нанести поражение 12-й дивизии и отрезать наши сообщения с Ялу? Или, может быть, он имеет в виду послать из какого-нибудь пункта к востоку от Харбина независимую колонну, которой будет указано целью действий Саймачи и которая своим приближением к этому пункту будет угрожать тылу и правому флангу нашей армии? Есть несколько данных, которые заставляют нас опасаться за это наше самое слабое место. Но такое движение должно занять несколько недель, а если тем временем Первая и Вторая армии выиграют сражение в окрестностях Хайченга, то наши восточные сообщения к Фенгхуангченгу и Ялу не будут причинять нам ни малейшего беспокойства, ибо мы будем в состоянии перенести их на Дальний и Ньючуанг. Однако должны же быть какие-нибудь причины, заставляющие Куропаткина намеренно оставаться в таком явно опасном положении. Ведь он человек умный, да и в штабе у него много способных людей. Таким образом мы чувствуем себя немного озабоченными и обеспокоенными; следствием нашей озабоченности и беспокойства может быть только одно ясное заключение, а именно, что настал момент, когда мы должны быть особенно благоразумными. Я указываю на благоразумие в особенности потому, что сознаю, несомненно, существующее для нас сильное искушение ринуться вперед. Мы теперь находимся от Ляояна только на расстоянии двух усиленных переходов, тогда как главные силы противника у Кайпинга находятся в действительности дальше нас от этого очень важного пункта. Все-таки мы не собираемся поступить опрометчиво, и, по счастью, нравственное состояние наших солдат стоит настолько высоко, что оно само по себе является лучшей нашей стратегией и тактикой».
Затем Фуджии сообщил мне, что вокруг Порт-Артура у Ноги теперь имеется три полных дивизии и что другая дивизия благополучно находится на своем пути (он не упомянул бы о ней, если бы она действительно высадилась) к Сиуену с целью соединения с 10-й дивизией, вместе с которой она составит Четвертую армию. Как только голова этой Четвертой армии выравняется с нами, мы пойдем впереди ее прямо на Ляоян. Это важные новости, но я обязан сохранить их в тайне и даже не сообщать моим британским офицерам, если мне придется с ними встретиться.
Я чувствую, что мне придется умерить мои жалобы на скрытность японцев, о которой я упоминал 2-го числа этого месяца, и сделать блестящее исключение в пользу генерал-майора Фуджии. Он настолько умен, что не чувствует никакого затруднения при определении, что должно быть сохранено в секрете и что, будучи само по себе интересным фактом, может быть сообщено любому из иностранных офицеров при его армии, не рискуя, что он может воспользоваться этими сведениями с неблаговидной целью. Таким образом, он в состоянии казаться откровенным и общительным, в то же время благоразумно умалчивая о самом существенном и о планах на будущее.
Лиеншанкуан (Lienshankuan), 6 июля 1904 г. Рано утром выехал из Сокако в эту деревню, последний большой населенный пункт на южных склонах Мотиенлинга, где находился штаб 2-й дивизии. Здесь я встретил Винцента с группой иностранных военных агентов. В 3 ч. пополудни, взяв с собою Винцента, я выступил отсюда под палящими лучами солнца в Мотиенлинг. Генерал-майор Ниши, начальник 2-й дивизии, назначил одного штабного офицера сопровождать нас. У Рикахоши (Rikahoshi) мы спешились и встретили там генерал-майора Окасаки, командира 15-й бригады, часть которой занимала Мотиенлинг. Он был предупрежден о моем прибытии, и нас ждали кофе, печенье и сигары. Широко воспользовавшись этим радушным угощением, мы двинулись дальше в сопровождении бригадного генерала и полковника Баба (Baba), командира 30-го полка. Вместе с конвоем и ординарцами мы представляли внушительную кавалькаду. За Лиеншанкуаном начинался постепенный подъем в гору до Рикахоши, откуда дорога стала более крутой. Последнюю полумилю пришлось взбираться по крутому подъему, и когда мы наконец достигли высшей точки Мотиенлинга (или прохода, достающего до небес), перед нами открылся действительно великолепный вид. Насколько хватал глаз, по всем направлениям виднелись остроконечные горные вершины и бесчисленные вершинки, покрытые лесом и густым кустарником необыкновенно ярко-зеленого цвета.
Стоя на водораздельном хребте, было очень интересно познакомиться с общим видом местности и целой сетью долин, тянувшихся в северном и южном направлениях. В каждой такой долине зарождались потоки, которые, сливаясь между собой, образовали значительные реки, несущие свои воды в Ялу, или Ляо, и пропадавшие за горизонтом.
Судя скорее на глаз и по прозрачности воздуха, я полагаю, что Мотиенлинг должен превышать Лиеншанкуан на 2800 футов приблизительно, а вершина, что непосредственно к югу от него, футов на 700 еще выше. Русские соорудили довольно хорошую дорогу по западной стороне Мотиенлинга. По ней может двигаться хорошо запряженная артиллерия, к которой, к несчастью, нельзя отнести японскую.
Спустившись около полумили вниз по этой дороге, мы подошли к кумирне, стоявшей на открытой лужайке. Кумирня эта вся была полна русскими ранеными, за которыми, видимо, был хороший уход и которые казались веселыми. По мнению китайцев, всемогущее божество этого храма помешало японцам в войну 1894–1895 гг. двинуться через Мотиенлинг по этой дороге. Поэтому для прославления этого божества они построили другую кумирню в полумиле от старой и ниже ее. Здание, где мы теперь находимся, — старая кумирня, а другое здание внизу называется японцами новой кумирней. Японцы очень забавляются этим примером китайского суеверия. На самом же деле обойти фланг китайцев в последнюю войну было легче по южной дороге. Но в настоящее время сообщения противника тянутся в северном направлении, и нам самим приходится двигаться тоже к северу, если мы хотим угрожать этим сообщениям. Весьма вероятно, что некоторые из ошибок Куропаткина объясняются его убеждением, что японцы повторят свою стратегию войны 1894 1895 гг.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
