Он хорошо знал, как заботится маршал о быте ракетчиков, и устроил в одной из казарм образцовую комнату отдыха для личного состава. Заказал приглашенным умельцам современный интерьер в стиле супермодерн, разместил полированную мебель, распотрошив пару гарнитуров с военторговской базы. Но перестарался, установив сразу два телевизора. Проведал Макаров и про особый сценарий полковника, по которому маршал должен был прямым ходом, никуда не сворачивая, попасть именно в эту показательную комнату. Знай, мол, наших…
И конечно же, увлекшись заботами о том, как пустить пыль начальству в глаза, Педеров махнул рукой на поддержание порядка в остальных казармах. Банальный, в общем-то, случай, такое не раз бывало, по многих – увы! – так ничему и не научило. Показушники нет-нет да и появятся, как грибы после дождя. Только на них не дождь благотворно влияет, а обстановка попустительства. Чуть наверху слабинку дадут, вожжу ослабят – тотчас те, кто пониже, начинают тоже ослаблять… Рыба гниет с головы – мудрее не скажешь!
Словом, вскрыл все это Макаров и решил вынести разговор о мнимой деловитости Харитона на партийное собрание. В принципе человек жесткий, одним словом, военный человек, Иван Егорович умело использовал и демократические начала там, где они не противоречили армейскому духу, только укрепляли его. На собрания Педеров чистосердечно покаялся и признал: да, занесло, хотел как лучше, а вышло – медвежью услугу родному соединению оказал. И себе самому тоже…
В Академию Генерального штаба его не послали, а вот в Шимолино, по просьбе того же Макарова, перевели. В конце концов, призывался во время оно из этих краев, почему бы и службу не завершить тут же.
Несмотря на былые конфликты, Педеров считал генерала своим отцом-командиром и относился так, будто продолжал находиться в прямом у Макарова подчинении. Он и в гости пришел в форме, зная о принципе Ивана Егоровича: коль ты офицер, штатское платье не для тебя шито.
– А где же виновник торжества? – спросил Харитон Самойлович, ища глазами Витьку. – Подарок надо бы вручить…
Кроме главного – и довольно ценного – подарка, а им оказался японский спиннинг (дед Макаров хотел даже выругать за то Харитона, но оставил это на потом), Педеровы принесли бутылку шампанского, увидев которую, генерал поманил Андрея из-за стола и увел внука в кабинет.
Иван Егорович видел: женщины желали бы попробовать шипучего вина, хоть по глоточку, оно стало такой редкостью. Сам генерал никогда не садился за стол, если на нем стояло любое спиртное, да и Андрейке незачем смотреть, как предаются взрослые греховному анахронизму.
Марки любишь собирать? – спросил дед у внука, он усадил Андрея в кресло у окна, а сам сел к письменному столу.
В детстве собирал, – серьезно ответил парень, и генерал рассмеялся.
А сейчас ты, конечно, из детского возраста вышел, – сказал он. – Кто же ты теперь? Молодой человек?
Подросток, – улыбнулся Андрей. – Ни то ни се, дедушка…
Это ты брось, парень, – перестав смеяться, сказал генерал. – В твоем возрасте надо быть уже личностью. Понимаешь?
– Понимаю, – ответил внук.
Ладно, марки ты, значит, перерос. Но чем-то увлекаешься? Ты ведь в шахматы играл.
Бросил. В этой игре никакой информации не получаешь.
– Как так? – не понял и малость опешил дед.
Вот начнем мы с вами играть. Час, другой, третий… Что я нового узнаю от вас за это время? Ничего. А мне так много хочется у вас спросить… Вот про Тейлора, которого вы спасли, например. Вы не пытались разыскать его?
А каким образом, Андрюша? – спросил Макаров скорее себя самого, нежели внука. – Ты же понимаешь, на какой закрытой службе я был сразу после войны. Меня б не поняли, если бы написал в Пентагон: где, дескать, мой фронтовой побратим и бывший союзник? А ведь он наверняка воевал в Корее и тут уже становился моим как бы противником. Может быть, Дик Тейлор и во Вьетнам успел. И ему бы тоже пришлось неуютно, узнай начальство, что его разыскивает русский. Так мы и не знаем ничего друг о друге, Андрейка. Между нами годы и океаны. Хотя мне всегда казалось, что Ричард останется порядочным человеком. Было в нем нечто глубинное, эдакий духовный стержень чувствовался… Да и знал он побольше о нашей истории, о России, нежели другие американцы. Ведь Тейлор пошел воевать из университета.
Вот бы сейчас вам встретиться! – загорелся вдруг Андрейка, и дед-генерал увидел в нем обыкновенного мальчишку, хоть и читающего мемуары великих полководцев.
Фантастика, – улыбнулся Макаров. – Если он и жив; то забыл обо мне…
Такое не забывается, – возразил Андрей. – Я бы помнил всю жизнь.
В дверь тихонько стукнули, потом она медленно приоткрылась, возникло улыбающееся лицо Веры.
Гости просят вас, папа, – сказала она, – И тебя, Андрюша. Идемте к столу.
Оскоромились? – строго спросил отец, но сдержал себя, не стал в присутствии внука развивать тему. Пойдем к ним, что ли?
Последнее относилось к Андрею, но мальчишка замялся.
Я вот что хотел, дедушка… Спросить у вас надо.
Спрашивай, – разрешил генерал,
Вы же знаете, что американскую ракету MX называют еще «Peacekeeper»…
Верно, – подтвердил Иван Егорович, – есть у нее такая кличка.
Странное имя… «Peace» – это на английском «мир», а «keeper» – сторож, хранитель. Неужели все вместе значит «хранитель мира»? Ведь это же кощунство!
Ты прав. И в том, что кощунство, и в том, что именно этот смысл вложили в название новой ракеты крестные отцы из Пентагона. Только «keeper» обозначает еще и «санитар психбольницы». Смокаешь?
Здорово! – сказал Андрей.
Надеюсь, это тебя несколько утешит. Пойдем в гостиную. Перед народом неудобно.
Когда капитан Хансен, расставшись с Джорджем Тейлором, вернулся в коттедж майора, семья сидела за столом и поглощала приготовленный умелицей Пегги завтрак. Дети с восторгом внимали Филипу Тейлору – капеллан в лицах и с изрядной долей юмора рассказывал, как морские пехотинцы штурмовали в сорок пятом японский остров Иводзима.
«Тогда тем ребятишкам было не до смеха», – подумал Виктор Хансен. Он знал историю войны на Тихом океане и помнил, что на Иводзиме Америка понесла крупные потери в морской пехоте, хотя для артиллерийского обстрела и бомбежки острова собрались едва ли не все линкоры и авианосцы тамошнего флота.
Куда вы с Айвеном собираетесь отправиться на подводную охоту? – спросил Филип Тейлор у капитана.
Мы возьмем «ягуар» Джорджа и поедем на северную часть острова, за Форт-Фредерика, – объяснил Виктор Хансен. – Там берег приглубый, к нему подходит кормиться крупная рыба из океана. Присоединяйтесь к нам, Филип.
Нет, – отказался капеллан, – подводная охота не по мне… Усматриваю в ней элемент несправедливости по отношению к рыбе. Всевышний создал нас ходящими по земле и научил ловить рыбу в воде. Ловить, а не гоняться за нею в ее родной стихии. Произошло смещение сфер, так сказать, влияния. А это, на мой взгляд, всегда чревато осложнениями. Уж лучше я отправлюсь пока к Гриффину, местному капеллану. А потом к Тому Дженкинсу, моему старому другу из Береговой охраны. Возьмем катер и попробуем поймать на удочку Большую Рыбу.
Айвен выбрался из-за стола.
Уложу снаряжение в багажник, – сказал он и направился к выходу. – А доски для плавания прикрепим сзади. В багажник они не войдут. Будьте готовы ехать, дядя Вик.
Я всегда готов, мой мальчик, – ответил капитан.
Пегги приготовила вам сандвичи, – напомнила Лу подводным охотникам. – А в холодильнике возьмите кока-колу. И еще термос. Я налила туда горячий кофе.
Возьму что-нибудь почитать в комнате Джорджа, – оказал Хансен и стал подниматься по лестнице. Капитан не мог состязаться с Айвеном по времени пребывания в воде и надеялся отдохнуть в тени, пока парень будет развлекаться, перевоплощаясь в ихтиандра.
Капитан Хансен вошел в комнату Джорджа и огляделся, раздумывая, взять ли ему какую книгу или прихватить с собой пару-тройку журналов, из тех, с которыми работал его зять, исследуя историю борьбы за разоружение. На письменном столе Джорджа он увидел раскрытый журнал, подле лежали листки бумаги, видимо, хозяин делал выписки. Капитан Хансен осторожно взял журнал в руки. Это был мартовский номер «Air Force magazine». Раскрыт он был на статье «Ракетные войска стратегического назначения и все их главкомы».
– Ого! – произнес вслух Хансен. – Это же про русских ракетчиков!
Под заголовком была большая фотография, на ней был запечатлен Военный совет РВСН во главе с маршалом. Ниже внушительного и многообещающего названия статьи шел набранный черным шрифтом подзаголовок. Виктор Хансен с интересом прочитал его: «Вместо того чтобы распределить ракеты большой дальности между различными видами вооруженных сил, Советы предпочли создать новую организацию, первую среди равных».
