– Что с тобой, Диего? – произнесла она ласковым голосом, проникнутым нежной материнской заботой. – Ты какойто грустный, выглядишь бледным и утомленным… Вот и в глазах затаилась какая-то мрачная дума. Что случилось?
– Да ничего особенного, дорогая, – ответил он с плохо скрытым смущением. – Я, как всегда, много охотился… ну и устал немного, потому и побледнел.
Она недоверчиво покачала головой.
– Мать, дитя мое, трудно обмануть, – ласково произнесла она. – С тех пор как ты стал мужчиной, я не один раз встречала тебя после возвращения из твоих долгих и, увы, опасных странствий. Иногда ты выглядишь утомленным, иногда больным, но никогда таким грустным и встревоженным, как сегодня.
– Мать!
– Не спорь! Ты все равно не переубедишь меня. Просто ты не хочешь открыться мне. Ну что же! Помоги тебе Бог найти человека, которому ты мог бы поверять свои тайны с уверенностью, что тебя поймут так же хорошо, как я всегда понимала тебя.
– О мать! Ты никогда еще в жизни ни в чем не упрекала меня!
– Потому что, Диего, сегодня ты впервые не позволяешь мне заглянуть в твою душу.
Твердая Рука вздохнул и молча поник головой. Тогда заговорил молчавший до сих пор Огненный Глаз. Мигнув украдкой донье Эсперансе, он подошел к сыну.
– Диего, – сказал он, положив руку на его плечо, – ты еще ни словом не обмолвился о моем поручении.
– Прости меня, отец, – сказал охотник, вскочив на ноги– Я готов дать тебе полный отчет обо всем, что я делал во время своего отсутствия из нашего селения.
– Сядь, сын мой. Мы с матерью разрешаем тебе сесть. Охотник сел и, собравшись с мыслями, начал подробно рассказывать обо всем, что случилось с ним во время его пугешествия.
Мы не станем пересказывать эти приключения, потому что читатель уже знаком с ними. Заметим только, что Огненный Глаз и донья Эсперанса с неослабевающим вниманием и с явным интересом слушали сына два часа. Когда он кончил свой рассказ, мать нежно расцеловала сына, похвалив Твердую Руку за его доблестное и благородное поведение в таких трудных обстоятельствах.
Но Огненный Глаз интересовался другим.
– Значит, – сказал он, – человек, с которым ты прибыл сюда, и есть управитель дона Фернандо де Могюер?
– Да, отец.
Огненный Глаз хлопнул в ладоши, и в комнате появился Ястреб. Старик подошел к молодому вождю и прошептал ему что-то на ухо, а Ястреб понимающе кивнул головой и, почтительно поклонившись, удалился.
– Я приказал Ястребу, – обратился к сыну Огненный Глаз, – отсчитать пятьдесят тысяч пиастров этому человеку, а по векселям мы сами получим в Эрмосильо. Ты хорошо поступил, что привел его сюда: не годится, чтобы честный человек стал жертвой негодяя. Собственно говоря, дело это ничуть не касается нас, но, видишь ли, этот дон Фернандо – мой бывший соотечественник, и я не прочь оказать ему услугу. Отправь сегодня же этого управителя из селения. Дай ему в провожатые Свистуна, Пекари да еще трех-четырех охотников: этого будет более чем достаточно, чтобы отпугнуть бандитов, если бы они вздумали напасть на него. Впрочем, путь его лежит далеко в стороне от Эрмосильо, и вряд ли кому-нибудь придет в голову подстерегать его на этой дороге в асиенду.
– С вашего разрешения, отец, я могу и сам проводить его, – сказал Твердая Рука.
В глазах его сверкнула радость при мысли о возможности снова увидеть хотя бы мельком донью Марианну, но строгий взгляд Огненного Глаза заставил его тут же поникнуть головой.
– Нет, – сказал Огненный Глаз, – ты будешь нужен мне здесь.
– Как вам будет угодно, – с притворным равнодушием отвечал Твердая Рука.
С этими словами он встал со своего места, направляясь к двери.
– Куда ты?
– Исполнить ваш приказ, отец.
– Успеешь. Времени до вечера еще много, а мне надобно поговорить с тобой. Садись.
Сын молча повиновался.
– Как ты назвал эту асиенду, Диего? – после минутного раздумья спросил Огненный Глаз.
– Асиенда дель Торо, отец.
– «Асиенда дель Торо»?.. – произнес Огненный Глаз, делая вид, что роется в своих воспоминаниях. – Постой, постой! Уж не тот ли это замок, что выстроен на месте древней Сиболы?
– Да, отец, так по крайней мере говорят. Донья Эсперанса с тайной тревогой следила за этим разговором. Она ломала себе голову, стараясь отгадать, куда клонит ее муж. Она не могла понять, почему он не оставляет эту жгучую тему, случайно затронутую в их беседе.
– Это, кажется, укрепленный замок? – продолжал Огненный Глаз.
– Да, отец, и даже с зубчатыми башнями.
– Да-да, теперь я припоминаю: это превосходная боевая позиция.
Донья Эсперанса наблюдала за своим мужем со все возрастающим удивлением; его ледяное спокойствие и упрямая настойчивость положительно пугали ее. А он все не унимался.
– Ты бывал когда-нибудь в этом замке?
– Никогда, отец.
– Жаль! Но ты, кажется, знаком с некоторыми его обитателями? Не может быть, чтобы такой дворянин, как этот дон Фернандо де Могюер, не пожелал отблагодарить человека, который спасал несколько раз жизнь его детей…
– Не могу сказать, была ли такая мысль у дона Фернандо, так как сам я никогда не имел чести его видеть.
– Гм! Довольно странно, дон Диего, что ты не попытался познакомиться с ним! Впрочем, все это не имеет скольконибудь важного значения для моих планов.
– Для твоих планов, отец? – удивился Твердая Рука.
– Сейчас ты все поймешь. Дело в том, что мы намереваемся открыть кампанию двумя молниеносными ударами. Прежде всего мы постараемся завладеть Квитоваком, где в настоящее время сосредоточены главные мексиканские силы. Для успеха нашего дела имел бы также огромное значение захват такой мощной позиции, как асиенда дель Торо, расположенная на перекрестке трех дорог: в Эрмосильо, Ариспу и Сонору. Я хотел было поручить это дело тебе. Но у тебя нет заручки в замке, да и самому тебе такая мысль мало, повидимому, улыбается. Что ж, оставим ее. Я пошлю туда Ястреба и Пекари. Эти опытные и хитрые военачальники одним ударом возьмут замок, тем более что обитатели его не ожидают, как видно, нападения и плохо подготовлены к обороне. Что же касается тебя, мой сын, то ты пойдешь со мной в поход на Квитовак. Ну, а теперь ты свободен и можешь удалиться. С тайным ужасом в душе слушал отца охотник. Удрученный его рассказом, Твердая Рука не заметил даже, что отец сам себе противоречит. В самом деле, только что Огненный Глаз притворялся, будто он не знает даже названия асиенды, а теперь говорил о ней с полным знанием дела, обрисовал сыну топографию местности во всех ее деталях, обнаруживая глубокое знакомство с этой позицией. Но Твердая Рука ничего не замечал. Мысль о грозной опасности, которой подвергнется донья Марианна в случае захвата асиенды апачами, ошеломила его.
