но неглупая, и поэтому может найти общий язык практически с каждым, – девушка смотрит куда-то мимо меня, в распростертую за окном даль. – Как-то раз мы с ней гуляли в лесопарковой зоне, в районе бывшего Акташевского вокзала.
– Его года два назад снесли, – вставляю я.
– Да, но тогда он еще стоял. И вокруг был этот неухоженный заросший парк… В общем, тусоваться там было весело, хоть и немного страшно, – Стелла делает небольшой глоток кофе и продолжает. – Кажется, в тот день мы немного припозднились, потому что, по моим воспоминаниям, были уже сумерки, и случайно наткнулись на компанию нетрезвых подростков, которые были старше нас. Те, естественно, стали приставать, забавляться над мелкими девчонками, шугать нас. Поначалу все было довольно безобидно, но потом они начали входить в раж. Толкали нас, как бы в шутку задирали юбки, отпускали шутки ниже пояса.
– Почему вы не убежали? – мрачно спрашиваю я, уже предчувствуя, куда свернет эта история.
– Мы пытались, но их было много, и они взяли нас вроде как в круг. Да и вели себя так, словно происходящее – просто невинный прикол. Словно они забавляются с нами. А потом, когда стало ясно, что по-хорошему они нас не отпустят, мы с Асей подгадали момент и дали деру. Шансов оторваться было не так много, но они все же имелись. Те козлы были подшофе, а мы на адреналине. Словом, неслись так, что пятки сверкали, и нам почти удалось спастись.
– Но что-то пошло не так, – не спрашиваю, а утверждаю, потому что, если бы Стелла с Асей смогли убежать, вряд ли бы я слушал этот рассказ.
– Да, все случилось как в тупом кино, – Кац понурит голову. – Ася споткнулась и упала. Точнее даже не споткнулась, а запуталась в какой-то дурацкой проволоке, валяющейся на дороге. Я, естественно, затормозила, бросилась помогать ей… И это стало моей фатальной ошибкой.
– Почему?
– Потому что они нас нагнали. И схватили. Но не ее, а меня. Романовой удалось увернуться.
– И… Что? – желая и вместе с тем страшась услышать продолжение, спрашиваю я. – Она убежала?
– Да, – на губах Стеллы появляется какая-то преисполненная трагизма улыбка. – Она убежала. Быстро-быстро. Даже не оглянулась ни разу, хотя слышала мои крики.
Между нами повисает тишина. Тоскливая, гнетущая, леденящая душу.
С силой сжимаю стоящую передо мной чашку, пытаясь справиться с навалившимся смятением, и несколько секунд немигающим взглядом буравлю салфетницу. Мне нужен небольшой перерыв. Небольшая пауза для того, чтобы отыскать в себе внутренние силы слушать дальше.
– Что было потом? – хрипло произношу я через пару мгновений.
– Они потащили меня на свое «лобное» место. Это было прямо под крышей вокзала, у них там какая-то мебель старая стояла, костер горел, – Стелла замолкает, будто собираясь с мыслями. – Они отняли мой мобильник и начали перекидывать его друг другу. Ну, знаешь, как в той унизительной игре «Собачка»? Я бегала от одного отморозка к другому, пытаясь поймать свой телефон, а они лишь ржали как кони, – она вздыхает и с ненавистью щурится. – Потом один из них заявил, что я получу мобильник назад, если покажу лифчик. Остальным эта идея так понравилась, что игра с телефоном сразу ушла на второй план. В общем, они начали дергать меня за одежду, кидая недвусмысленные намеки…
– Сколько тебе было? – перебиваю я.
– Тринадцать, кажется. Я тогда очень сильно испугалась. Прямо до смерти. Ревела, умоляла их меня отпустить, угрожала, что все расскажу отцу, но им было плевать. В тот вечер они чувствовали себя безнаказанными.
– Они… – слова обрастают шипами и встают в горле комом. – Они… Тебя…
– Нет, – Стелла вскидывает на меня взгляд. Прямой и пронзительно острый. – Я не из тех, кто легко сдается, Глеб.
– Что ты сделала? – голос отчего-то превращается в хрип.
– Я подбежала к костру, сняла с себя кофту и подожгла ее, – чеканит она, глядя мне в глаза. – Я размахивала ей, отпугивая этих ублюдков, и она горела прямо у меня в руках.
Взор невольно соскальзывает на ее изуродованные шрамами ладони, и суровая, непростительно жестокая правда обнажает передо мной свое отвратительное нутро.
– Неужели ты не отпустила горящую ткань, Стелла? Ведь тебе было очень, очень больно, – потрясенно шепчу я.
– Инстинкт самосохранения – интересная штука. Из двух зол выбирает меньшее, – задумчиво отвечает она. – Нет, в итоге я, конечно, выбросила эту тряпку и даже смогла убежать из того гадюшника, но напоминания об этом дне, как видишь, остались до сих пор.
Стелла шевелит ладонями и горько ухмыляется.
– Ты не выяснила, что за уроды тебя мучили? – сиплю я.
– Выяснила. Мой отец этого так не оставил, – голос девушки становится громче и увереннее. – Может, слышал про Сивого и его шайку? Это были они.
Слегка стихший шок сменяется новым потрясением. Сивый был небезызвестным в узких кругах группировщиком, которому не раз шили статьи за разбой и хулиганство. Еще будучи ребенком, я не раз слышал о его похождениях. Пока однажды, года три-четыре назад не бахнула весть о том, что Сивый протянул ноги. При каких-то очень мутных и не до конца проясненных обстоятельствах.
– Ты… Знаешь, что он…
– Сдох? – подхватывает она с улыбкой. – Да, конечно. В тот день я была как никогда счастлива.
Я немом изумлении я таращусь на Стеллу, а она подается корпусом вперед и, заговорщически понизив голос, насмешливо изрекает:
– Чего притих, Глеб? Гадаешь, имею ли я отношение к его смерти?
– Ну… Типа того. Да, – пребывая в замешательстве, киваю я.
– Прямого – нет. А косвенное – кто знает? – девушка загадочно поводит плечами.
Я сглатываю тугой ком волнения и, приложив усилие, возвращаю мысли к тому, что действительно важно:
– А как же Ася? Должно быть, она побежала за помощью?
– Не думаю, – тон Стеллы полон желчи. – Скорее всего, наша мышка просто поджала хвостик и спряталась в свою норку, никому и ничего не сказав.
– Она как-то объяснила свое поведение? Потом, после? – мозг отчаянно пытается найти оправдание Асиному гнусному поступку.
– Ну да. Ты же слышал ее объяснения: она была ребенком и испугалась. Вот такая вот сказочка, – закатывает глаза Кац. – Нет, само собой, она потом рьяно извинялась. Даже самодельные кексы с сентиментальными надписями мне таскала, представляешь? Мол, прости меня, Стелла, давай снова будем подругами.
– Но ты не простила, – подытоживаю я.
– Слушай, ну а какой мне толк от ее извинений? – резонно замечает девушка. – Лучше б она тогда вместо своей дрянной выпечки мне с уроками помогла… Я ведь из-за ожогов черт знает сколько времени ручку в руки взять не могла.
Я погружаюсь в тягостное, полное раздумий молчание, а Стелла
