— Ну уж нет, Адриан Матье! Тебе не заставить меня сторожить твое барахло до второго пришествия!
Она знала, что сделает: догонит полк, в котором он сейчас служит, швырнет оба чемодана ему в лицо и начнет распоряжаться своей судьбой так, как угодно ей, а не ему!
Командование торопилось. Батальон, целиком состоявший из новобранцев, был мгновенно одет в голубую добровольческую форму и вооружен. Вопреки обыкновению, командиры не погнали солдат пешком, а повезли на узких, длинных телегах, по двое, спиной к спине. Лошади менялись часто.
На очередной остановке Адриана заметил лейтенант и поинтересовался:
— Аристократ?
— Шевалье, — ответил молодой человек и пожал плечами.
Ясно, что имя Жан Молле, под которым его призвали, не могло принадлежать дворянину, но ему было плевать на это.
— А как же ты в армию угодил, шевалье? — осведомился лейтенант.
Адриан задумался, но быстро соврать почему-то не смог и выдал то, что пришло на ум:
— Неудачный брак. Прямо во время ссоры с женой меня и взяли врасплох!
— Что, серьезно? — не поверил лейтенант.
— Господь Бог свидетель! — Адриан клятвенно поднял руку.
Лейтенант расхохотался. Дальше Адриан ехал с офицерами, а еще через пару дней занялся привычным делом. Он оформлял и списывал армейское имущество. Судьба упорно не давала ему сойти с проторенной семейной колеи.
По пути к ним присоединилось еще несколько добровольческих батальонов, и Адриан снова оказался полезен. Там, где новобранцы, только что ставшие интендантами, вставали в тупик, он просто шел и договаривался. Обычная работа.
Так, в хлопотах, он и не заметил, как попал в Пруссию. А еще через день оказалось, что дело совсем худо. Канцелярия, как это обычно водится, от событий отставала. Солдаты генерала Клебера, на помощь которым они вышли, сидели в осаде в крепости Майнц и ждали конца.
Ни подойти, ни хоть чем-то помочь было уже невозможно. Враги обложили крепость со всех сторон, грамотно, возвели все необходимые полевые фортификационные сооружения. Бомбардировка уже шла вовсю. Удар в тыл прусской армии стал бы коллективным самоубийством для французов. Приказ повернуть назад означал бы верную гильотину для того генерала, который его отдал.
Понятно, что офицеры переругались вдребезги. Потом французские батальоны заметила конная разведка пруссаков. Из-за лесочка, то ли демонстрируя мощь, то ли и впрямь собираясь открыть огонь, начала выдвигаться артиллерия.
«Вот она, расплата», — подумал Адриан.
Силы были настолько неравны, что в ступор впали все, от старших командиров до последнего пехотинца.
— Договариваться надо, — обронил он.
— Хочешь попробовать? — со злой иронией поинтересовался тот самый лейтенант, который увидел в нем аристократа.
— Почему нет? — Адриан пожал плечами, вытащил нож и подрубил под корень молодую осину для флагштока. — Люди везде одинаковые.
Лейтенант изумленно посмотрел на этого идиота. Лишь когда Адриан водрузил на самодельный флагшток белую тряпку и затребовал переводчика, офицеры очнулись, и все пришло в движение.
— Лейтенант Гарнье! Где переводчик?!
— Барабан сюда, живо!
— Что вы как девки на сносях?! Шевелись!
Разумеется, высокие чины присвоили идею Адриана. За переговорами старших офицеров с противником, проходившими на поляне у перелеска, он уже наблюдал в качестве подручного: принеси то, унеси это.
У французов не получалось ничего. Они не могли найти повод, чтобы пройти в крепость, соединиться с Клебером и всем вместе достойно погибнуть или, что было бы куда лучше, ретироваться без риска попасть под трибунал. Пруссаков было настолько больше, что они не имели нужды договариваться. Это прекрасно понимали обе стороны. Да, офицеры в разноцветных мундирах так и сидели друг напротив друга, совершенно не испытывая желания немедля ввязаться в драку, но что толку?
— Может, наши гости желают рома? — предложил Адриан, когда стало ясно, что печальный конец не за горами. — Да и табака хорошего. У меня есть.
Офицеры переглянулись и махнули рукой на приличия.
— Неси.
Адриан двинулся в полк, перевалил за небольшой холм и вдруг увидел экипаж. В нем сидела девушка и вертела головой по сторонам. Он не сомневался в том, что это Анжелика Беро.
Идя по следу Адриана Матье, Охотник обнаружил имя Жанетты Молле уже во втором городке по направлению на северо-восток — в гостиничной книге. Судя по всему, девушка сумела выяснить, что ее так называемый супруг был отправлен в Пруссию, и теперь следовала за ним.
Все это сильно упрощало дело. Анжелика ехала с регулярными остановками. В отличие от армейских курьеров, частный извозчик, которого наняла девушка, просто не имел возможности менять лошадей в каждом городе. В результате в Пруссии Охотник отставал от нее всего на сутки. 23 июля он подъехал к Майнцу, и розыск застопорился. Из города прямо сейчас выходили французские войска, певшие «Марсельезу».
К оружию, братишка!Вставай скорее в строй!Зальем поля и горыКровищею гнилой!
Они шли по узкому проходу, ведущему из крепости в поле, по гулким доскам, настеленным поверх бесконечных рядов прусских окопов. На каждом взгорке, на любом дереве сидели пруссаки, сбежавшиеся посмотреть на врага, покидающего крепость.
— Что здесь происходит? — поинтересовался Охотник у какого-то солдата, пробегающего мимо.
— Сам не видишь?! — огрызнулся тот. — Наши генералы велели всех французов выпустить! Твари продажные!
Охотник ругнулся. То, что он услышал, не лезло ни в какие ворота. Боевая задача пруссаков была предельно ясна: физическое уничтожение всего гарнизона осажденной крепости. О капитуляции не шло и речи. Французский генерал Клебер получил приказ держаться до последнего солдата. Пруссаки же не имели ни малейшего желания брать пленных. Двадцать три тысячи человек надо было кормить и где-то содержать. Французы были обречены и лишь поэтому продержались целых три месяца.
Однако 17 июля, невзирая на яростные протесты военного инженера Франсуа д’Ойре, вдруг начались переговоры. В какой-то момент, роковым образом совпадающий с появлением здесь Анжелики Беро, пруссаки попросту отпустили всех французов. Бред!
Прусские генералы поговаривали о том, что выпустили врага под обещание не воевать, но более всего эта байка походила на дешевую пьесу плохого драматурга. После официального уничтожения во Франции титулов слова дворянина попросту не существовало. Тем более ничего не стоило слово солдата, часто вчерашнего крепостного. Заключить такое соглашение было невозможно в принципе! Но оно было подписано, и двадцать три тысячи солдат республиканской армии в самый разгар войны были отпущены с миром.
