Элла взлетела.
Она сделала это по команде. Элла прощупывала ее вопросами в течение получаса. Как ей нравится жить не дома, не ходить в школу, сниматься на телевидении? Быть популярной? Обладает ли такими же способностями ее брат? Все вопросы задавались очень осторожно, как бы между делом.
Когда Элла уселась рядом с Гунтарсоном на диван, держа Клио на коленях, Эмили стала потихоньку сужать круг вопросов. Она принесла с собой маленькую картинку. Прошлым вечером, дома, когда вокруг никого не было, она нарисовала эту вещь — или силуэт, или схему — и запечатала ее в конверт. Теперь этот конверт лежал у нее в кармане. Не могла бы Элла, если они обе как следует сосредоточатся, сказать…
— Елка, — сказала Элла. — Ну, похоже на елку с кружком внутри. Со смайликом.
Эмили Уитлок, со все еще зажмуренными глазами и высоко поднятыми бровями, полезла в карман жилетки, вытащила конверт, и надорвала его. Она развернула лист алюминиевой фольги, лежавший внутри, и вынула спрятанный в нем листок бумаги — все это было проделано перед камерой. На листке была нарисована рождественская елка с круглой улыбающейся рожицей среди ветвей.
— Это, — произнесла Эмили в камеру, — один из тех моментов, после которых не остается никаких сомнений. Такое надо пережить самому. Я понимаю, пленка, как посредник в таких случаях, не может по-настоящему передать это. Никто из зрителей, видящих нас по телевизору, не может быть уверен так, как я, в том, что Элла ничего не знала об этом эксперименте заранее. Она не могла знать о том, что я нарисовала, находясь в своем собственном доме, в собственной кухне, совершенно одна. Она не могла увидеть рисунок — сквозь бумажный конверт и алюминиевую фольгу. Она вообще не знала, что я собираюсь провести с ней подобный опыт. Я хочу сказать, что я, лично я, убедилась во всем полностью. Здесь нет никакого жульничества. Но это, как и многое другое — вопрос веры. Каждый должен решать его самостоятельно.
— Думаю, — добавил Гунтарсон, — мы можем убедить любого Фому неверующего. Элла?
Она обернулась к нему. Щенок безразлично лежал у нее на коленях.
— Я хочу, чтобы ты смотрела на меня.
Его глаза казались лампами ультрафиолетового излучения, прикрытыми плотным слоем льда. Она вгляделась в них.
— Вдохни. Почувствуй, как воздух проходит сквозь ноздри, гортань, в легкие. Это все, что ты чувствуешь. Когда выдохнешь, полностью расслабишься. Вся тяжесть и напряжение улетучатся с этим выдохом… Выдохни.
Когда она выдохнула, ее голова склонилась. Почти тут же ноги ее взмыли вверх, приподнимая тело с дивана. Затылок продолжал касаться спинки, и она повернулась вокруг этой точки, как вокруг оси — перевернутая вниз головой, с ногами, по-прежнему согнутыми так, как когда она сидела. Потом и ее голова всплыла вверх.
На несколько мгновений подъем прекратился. Глаза были открыты, но ничего не выражали. Волосы водопадом рассыпались по подушкам.
— Посмотрите на собаку, — прошептала Эмили.
Щенок, то ли уснувший, то ли впавший в забытье, остался на коленях у Эллы. Его курчавые ушки повисли под действием гравитации, но самого его ничто не удерживало. Элла его не держала.
Эмили осторожно потянулась, и подставила сложенные ладони под тельце своей любимицы. Песик упал в них, как спелый плод с дерева. Элла, чьи руки медленно простерлись вперед, снова начала подниматься.
Ослепительный свет софитов сопровождал ее движение. Они светили на ее ступни, плечи, бедра, и на потолок тоже — всюду, куда теоретически можно было прицепить трос…
В монтажной «Уитлок Мэджестик» Эмили прокручивала пленку, на которой не было запечатлено ни звука.
— Я даже не могла придумать, что сказать, — пробормотала она, глядя, как Элла всплывает к потолку, легонько стукнувшись о него, как воздушный шарик. — У меня было припасено столько вопросов, и вдруг все они показались… какими-то банальными.
Голос Кена за кадром произнес:
— Я не желаю, чтобы ты ее гипнотизировал, и копался у нее в мозгах!
— Элла, теперь я хочу, чтобы ты спустилась вниз, — невозмутимо проговорил Гунтарсон.
— Это я ее отец! Элла, а ну, подь сюда!
— Давайте не будем ее волновать, мистер Уоллис. Она может случайно ушибиться, — Гунтарсон продолжал говорить все тем же ровным тоном, и это ощутимо раздражало Кена.
— Я не понял, с чего это ты решил, что имеешь право вести себя так, будто моя дочь — твоя собственность! — прошипел он. — Можешь убираться отсюда, я не желаю, чтоб ты продолжал ошиваться вокруг Эллы!
Элла приближалась к полу, снижаясь с каждым долгим вдохом. Джульетта взяла ее за руку. Фрейзер Бау ползал на коленях, силясь поймать в кадр Гунтарсона и Кена Уоллиса, одновременно не выпуская из него Эллу. Лица мужчин показались на экране, как раз когда слегка размытые очертания ее тела опустились ниже рамки.
Гунтарсон оглянулся. Элла была в безопасности.
— Слышь! — Кен, стоявший сбоку от Гунтарсона, ухватил его за руку и развернул к себе. Тот вскинул подбородок, еще увеличивая свое превосходство в росте. — Я с тобой говорю!
— Я не «копаюсь у нее в мозгах». Я помогаю ей справиться с напряжением. В отличие от вас!
— Я сказал тебе, — тихо приказал Кен, — тащи свою задницу вон из этого дома! Я имею в виду — сейчас же!
— Можете пыжиться сколько угодно! Я здесь не ради вашей пользы!
Фокус камеры сместился, оставив от двух мужчин лишь смутные силуэты, слипшиеся друг с другом. Элла, стоящая на коленях на полу, отшатнувшись от рук матери, снова появилась на переднем плане. Ее лицо почти светилось. Тяжело дыша, она смотрела в пол.
— Можешь убираться немедленно, мистер Пупсик-Красивая-Задница, пока я тебя не вышвырнул! И я тебе говорю…
— Не советую вам поднимать на меня руку, мистер Уоллис!
— …если ты меня вынудишь это сделать, то домой поедешь в «скорой помощи»!
— Заткнись! — сказала Элла.
— Что ты сказала, девочка?!
— Не ори на Питера!
— Ну, вот и дождались! Ты — пошел к своему байку НЕМЕДЛЕННО! А тебя, моя девочка, ждет хорошая порка и…
Ладонь, принадлежащая Джо Дола, сомкнулась на объективе камеры, и затемнила экран. Раздался его неразборчивый голос, спорящий с Фрейзером, перекрикивая вопли Кена. Дола потерпел поражение, и через несколько мгновений камера качнулась вниз и нашла лицо Эллы.
— Так, это оставляем, это просто супер! — сказала Эмили. Они с Фрейзом так низко склонились над экраном, что он затуманивался от их дыхания.
— Мистер Уоллис! Кеннет! — восклицал Дола. — Давайте будем держать эмоции под контролем! Вспомните, ведь у нас гости!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
