которые мгновенье назад растирал. Как и тогда возле машины, внутри сладко заныло. Не осознавая своих действий, потянулась пальцами к его плотно сжатым губам. Мне хотелось их расслабить, чтобы они были такие же, как тогда, когда он до безумия целовал меня.
Марк не сопротивлялся, он вообще не шевелился, пока я подушечками пальцами изучала его губы, скулы, подбородок…
Он рвано втянул воздух и внезапно, подхватив меня под попу, усадил на тумбочку. Его губы накрыли мои. Полотенце слетело, но мне уже не было холодно. Сейчас уже трясло от другого.
Марк бёдрами вклинился между моих ног, вжимаясь так сильно, что я со всей остротой почувствовала его возбуждение.
Кажется, моё сознание оставило меня. С губ срывалось его имя, пока он, не переставая покрывать моё лицо, мои губы, мою шею поцелуями, нёс на кровать. Кажется, я слышала, как он шепчет моё имя на ухо в перерывах между его хриплыми стонами.
Кажется, я видела удивление, сменяющееся странной улыбкой, когда он что узнал, что был у меня первым.
Кажется, в ту ночь я умирала и возрождалась сотни раз…
Глава 25
Под самое утро, когда Марк уснул, я вернулась в свою комнату. В голове полный раздрай. Сладкое томление сменялось полным сожалением. Мне бы тоже поспать, хотя бы два оставшиеся часа, но никак не могла успокоиться.
Тело ныло, даже тёплый душ не помог.
Я и жалела, и не жалела о нашей близости. Мой мозг разделился теперь на два основных лагеря: тот, который всегда воспринимал Архарова как босса был в ярости. Этот лагерь проклинал, грозил всеми карами и заставлял слёзы струиться по щекам. А тот, совсем молоденький, который думал о Марке только как о мужчине, который теперь, кажется, останется в моём сердце на всегда, заливался влюблёнными соловьями, наполняя изнутри каким-то тёплым светом.
Хорошую же я стену выстроила, ничего не скажешь.
Всё же удалось уснуть, причём достаточно быстро, даже волосы не высушила. За эти два несчастных часа выспаться мне не светило.
Пробуждение под разрывающийся будильник бело беспощадным.
— Изыди, — швырнула телефон в противоположную стену и зарылась носом обратно в подушки.
— Хорошо, что он не убиваем.
Я замерла в той позе, в которой была, то есть — носом в подушке. Конечно, в голове возникал вопрос, а что же будет утром? Как я буду себя вести, когда пойму, что я для него была нечто вроде «разгрузкой»? Может, я и была неопытной девочкой во всех смыслах, но точно не была дурой. Я и Архаров — нет и быть не может. И это не мой страх говорил, а банальная логичная реальность. Нас ничего не связывало, у нас даже не было времени по-настоящему узнать друг друга. Может, время и будет в будущем, но точно не хватит возможности. У меня даже не хватало воображения хотя бы попытаться представить наше совместное будущее, при условии, что какие-то невероятные чудеса в этой жизни всё-таки случаются. Но даже здесь мозг выдавал вакуум, вместо картинок.
И вот, он сидит на кресле и, по всей видимости, сидит достаточно продолжительное время. А у меня на подушке след от моих же слюней, а на в гнезде, которое теперь вместо волос на голове, наверняка зародилась новая цивилизация.
— Я ожидал многое по утру, но не тишину.
— Я не знаю, как себя вести, — глухо пробубнила в подушку, — в смысле, вести себя с вами.
— Опять на «вы»? Есения, может, вы повернетесь?
— Пока я вас не вижу, вас здесь будто нет и мне не так странно.
Кровать возле меня прогнулась.
— Ну что ж, Есения Аристарховна, вот как мы поступим, чтобы было вам комфортнее: до работы ты — Сеня, а я — Марк. В другое время ты такая же дерзкая и самовольная, с той лишь разницей, что я буду соблюдать субординацию.
— А мне её не надо соблюдать?
— А ты это делала раньше? — Марк рассмеялся, — ни разу не видел.
Моей спины коснулась рука Архарова. Он легонько начал её поглаживать, а внутри меня лагерь в поддержку Марка опять начал заливаться соловьями.
Всё испортил будильник. Пять минут-то уже прошло.
— Сколько сейчас времени? — Слегка осоловело спросила я.
— Ровно девять утра.
— Сколько?! — Подскочила, как ужаленная, — мне нельзя опаздывать!
— Водитель должен быть на месте, когда вызываю его я. Я тебя ещё не вызвал, так что время есть. Иди обратно.
Только сейчас я заметила, что Марк был одет не в привычный костюм, а в домашние серые штаны и чёрную футболку. И он весьма свободно уселся на моей кровати и с неким намёком кивнул на прикроватную тумбочку.
И как я пропустила поднос с завтраком?
С сомнением покосилась на Архарова. Не слишком ли слащаво для него? Ночь с подчинённой и завтрак в постель — прямо как в тех книгах, которые так любит Айрин.
— Я тоже не знал, как мне себя вести. Я так не поступаю, никогда и ни с кем, — кажется, он прочитал мои мысли, — но ты ведь всегда исключение из правил, не так ли?
Завтракать с боссом было странно, как будто не я была там, а какая-то другая версия меня, которая и смеялась, и шутила, и даже не стеснялась растрёпанной прически по утру. Та версия считала, будто всё, что происходит — абсолютно правильно, всё так, как и должно быть. Но другая версия ушла, как только я оделась в рабочий чёрный костюм и пошла в гараж для дежурной проверки мерседеса, и осталась я сама по себе, которую опять разрывало надвое.
Уговорами и угрозами почти успешно заставила свой мозг перестать думать и сосредоточиться на рабочем дне, который сдвинулся аж на целых четыре часа. Никто не заметил, что всё утро мы провели с Марком вместе. Все только удивились, ведь босс никогда, вообще никогда, не нарушал своего графика.
«Ты ведь всегда исключение из правил»… Я не верила, что эта ночь повториться. Но даже о ней одной я ни за что не расскажу Айрин. Похороню её в себе, заставлю себя работать, как и прежде. Иначе Архаров застрянет у меня под кожей навсегда. Я уже всех мужчин подсознательно сравниваю с ним, не хватало пронести эти только ещё зарождающиеся чувства сквозь всю жизнь.
«Два-семь-два, о чём мечтаем?»
Моё отношение к Илье уже давно от вражеских переросли в дружеские, но, тем не менее, мне порой хотелось его прикопать где-нибудь и обставить всё как несчастный случай.
С самого утра, когда я ещё игнорировала будильник,
