Ивашов помолчал, потом ответил как-то слишком серьезно для той болтовни, которую выдавала Катерина:
– Ты, конечно, права. Но с примитивной, прагматической точки зрения. И такая правота скучна.
Он говорил почему-то обиженно, и стал похож на того мальчишку на фотографии, который наверняка тоже мечтал покрутить глобус, а ему не разрешили.
– Мечты, если они настоящие и красивые, должны сбываться и просто так, как в сказке. Ни за что, просто потому, что человек умеет мечтать. Как Золушка. Или как Ассоль.
«Странно, – подумала Катерина. – Чего это он так надулся? Я вроде ничего такого не сказала. За Ассоль он обиделся, что ли? Между прочим, и Золушка, и Ассоль тоже все не за просто так получили: пока ждали – шишек насобирали, по хозяйству убегались…» Но вслух она ничего этого говорить не стала, потому что спорить не было смысла и рождения никакой истины по итогам не предусматривалось.
– А ты мне все показал? – решила сменить тему Катерина. – Или в твоем замке есть таинственная комната, вход в которую гостям запрещен под страхом смертной казни?
– А как же? – в тон ей ответил Ивашов. – Или я не Синяя Борода?
Таинственная комната, куда он закоулками привел Катерину, как раз и оказалась спальней. И теперь Катерина растерялась, потому что именно в этом случае она просто пошутила и ничего такого в виду не имела. Но отступать было поздно, а делать вид, что рассматриваешь узоры на обоях, было тоже неловко – сама навязалась со своими намеками. Поэтому она решительно повернулась к стоявшему на пороге Кириллу. Если он не совсем идиот, он меня поцелует, замирая от собственной смелости, подумала Катерина – все-таки она не умела изменять мужу и приходилось учиться на ходу.
Ивашов идиотом не был.
Он был опытным и изобретательным любовником, как сказала бы писательница Капустина, большой знаток олигархов. И пожалуй, даже слишком изобретательным, думала потом Катерина, про которую муж в шутку говорил, что главная эрогенная зона у нее в голове. Ощущение у нее осталось такое, будто они вместе быстренько пролистали «Камасутру», причем адаптированный вариант для начинающих. Нет, конечно, она вполне убедительно изобразила и пылкую нетерпеливую страсть, и экстаз, и почти бессильную нежность. В общем, из уважения к своему супергерою довела ситуацию до желаемого им совершенства.
Потом они, как положено по инструкции, изложенной многомудрой Капустиной, блаженствовали в не нарушаемой ничем тишине (в городе такой полной и в то же время живой тишины никогда не бывает), Катерина все же не удержалась и спросила, с извечным женским стремлением спровоцировать желаемый ответ:
– Кирилл… – как странно было называть его, лежащего рядом, голого и блаженно-расслабленного, таким длинным и царственным именем, но не Киром же его величать и не Кирюшей?! – Кирилл… А почему ты мне тогда позвонил?
– Мне твое объявление понравилось. Четко и ясно: хочу принца, замок и коня. Белого. Думаю, позвоню: если будет на коне настаивать, то мне подходит.
– Ты спросил: а конь – непременное условие? А я сказала – да! – засмеялась Катерина, вспомнив свою растерянность и незнакомый спокойный голос в трубке, в котором явно слышалась улыбка.
– Точно. Я люблю выполнять мечты других людей. Я дарю людям сказку. Теперь понимаешь? У меня стихи такие есть, слушай…
Ивашов приподнялся на локте и начал нараспев читать:
Если крыльев нет у мечты,
То она не умеет летать.
Не познавшая высоты,
Будет камнем на сердце лежать.
Но если мечта легка,
Ее ты отправь в полет.
И от бренной земли
Она тебя оторвет…
«Меня угораздило переспать с Дедом Морозом, – вдруг с внезапно поднявшимся раздражением подумала Катерина, которая терпеть не могла плохих стихов. – Он не понимает, как нелепо выглядит, читая стихи в постели?» Наверное, она просто обиделась на «других людей», она должна быть одной-единственной! «Привязался со своими теориями. И не было у меня никакой мечты про коня, – злилась Катерина, не забывая кивать в такт рифмованным строчкам. – Просто так полагается писать, клише такое – принц на белом коне, и все. Я хотела довести идею до абсурда, а тут – он! Видите ли, волшебник. На коне. Хорошо тебе сидеть в своем замке с конюшней и ратовать за сбычу мечт. А небось если спросить тебя, как ты заработал денежки на свой дворец и своих лошадок, на иконы, картины и прочие радости жизни, включая твое волшебное хобби – так сразу перестанешь корчить из себя лорда».
Последняя мысль была наиболее здравая, поэтому Катерина вслух высказываться не стала. К тому же она понимала, что глупо лежать в постели с малознакомым в общем-то мужчиной и злиться на его мировоззрение. Он хотел сделать ей приятное. Поэтому, вспомнив с благодарностью писательницу Капустину (как ни крути, а любое чтение на пользу, потому что всякая книга – источник знаний), Катерина стала действовать по инструкции: ткнулась губами в ухо Кирилла и прошептала:
– Спасибо тебе… Я такая счастливая! И правда, как в сказке.
Прозвучало довольно глупо, но, как ни странно, он поверил.
…И все, хватит чепухой заниматься, завершила вечер воспоминаний Катерина, выливая в раковину кофе из Светкиной чашки. Ивашов и ему подобные, такой же редкой породы, имеют право быть такими, какими хотят быть – или казаться. Это не ее примитивный муж, который никогда не страдал избытком фантазии и всегда делал то, что ей надо. Ну… или почти всегда. И если она, Катерина, хочет быть рядом с Кириллом, то она должна соответствовать его требованиям и ожиданиям. Желает он почувствовать себя режиссером спектакля – на здоровье, подыграем, не впервой. Тем более что в результате кастинга на главную роль в этой серии выбрана она.
Вот только… хочет ли она быть с Ивашовым?
Конечно, да, что за вопрос?! Кирилл Ивашов – блестящий шанс изменить свою жизнь, который послала ей судьба, как бы подтверждая правильность принятого ею решения о разводе, о разрушении старых бесперспективных отношений ради новых. И разве не в надежде на именно такую встречу она затеяла развод? Даже в мечтах она представить себе не могла, что это будет красавец, знаменитость, романтик и миллионер Ивашов, которого она видела только по телевизору и о котором грезили все дамы уездного города Е. А теперь он в нее влюблен и готов выполнять ее желания. Да она должна немедленно лопнуть от зависти к самой себе, а она вместо этого сидит за полночь на кухне своей малосемейки и забивает голову всякой чушью. Ну не дура ли?
В принципе человек может убедить себя в чем угодно.
В газете «Столица Урала» еще с советских времен существовала рубрика «Письмо позвало в дорогу». На сей раз письмо позвало в дорогу Катерину Титову, потому что на конверте красивым учительским почерком было написано ««Будем знакомы!», Катерине Титовой лично». Редактор Иван Устинович на поездку в деревню с труднопроизносимым названием Малый Куяш, благословил, но машину дать отказался, туманно сославшись на некие непреодолимые обстоятельства. И Катерина как раз размышляла: стоит ли ей ехать на своей машине, рискуя застрять на полдороге, или отправиться в Малый Куяш на автобусе, но тогда она могла зависнуть в этом, прости Господи, Малом Куяше (а есть еще и Большой, она по карте смотрела!), до завтра – когда ей позвонил Василий и сообщил, что завтра утречком зайдет почитать новые объявления.
В последнее время Вася вообще взял моду просматривать почту рубрики «Будем знакомы!» в поисках подходящей невесты едва ли не вперед Катерины. С Катериной он больше не советовался, письма лихо отсортировывал сам и пару раз даже имел наглость просить Катерину выбранные им письма «попридержать» и не публиковать, чтобы он не сталкивался с конкурентами. Катерина ворчала, возмущалась, но уступала – Вася теперь был не просто читатель-посетитель, а – персонаж ее будущего фильма, и она должна была наблюдать за ним в разных ситуациях. Обе дамы, кстати сказать, потом Катерине звонили и, смущаясь, благодарили, просили их объявление не публиковать, потому что они «уже нашли». Но сам Василий, похоже, так не считал.
