Быстроходные военные корабли еще могли прорваться в Севастополь (с середины июня основная тяжесть по доставке военных грузов легла на эсминцы и крейсера), но они не способны были обеспечить потребности 100-тысячного гарнизона. Кроме того, для блокады города с моря немцы сосредоточили в крымских портах сторожевые и торпедные катера — 6 «шнелльботов» 1-й флотилии корветен-капитанаХейнца Бирнбахера и 5 итальянскихMTSMпод командой капитана 1-го ранга Милибелли из 10-й флотилииMAS. В Ялте разместились 6 итальянских карликовых субмарин типа СВ, а на аэродромах — до 150 самолетов-торпедоносцев и пикировщиков, переброшенные со Средиземноморского театра военных действий.
О последних адмирал Басистый писал: «Пожалуй, впервые мы встретили таких настойчивых вражеских летчиков. Не отступают, лезут на огонь». 10 июня в севастопольской базе, атакованный 15 «юнкерсами», погиб эсминец «Свободный», 13-го у Минной Стенки немецкая авиация потопила теплоход «Грузия» с грузом снарядов.
Все это вынудило командование Черноморского флота активнее привлекать в качестве транспортов подводные лодки. Они осуществляли перевозку боеприпасов, продовольствия и авиатоплива. Субмарины совершали переход морем в надводном положении максимальными скоростями. Погружались только в случае уклонения от атак противника. Разгрузку производили ночью, стараясь до рассвета передать грузы и принять эвакуируемых. В случае задержек, лодка на день ложилась на грунт. [203]
В мае— июне к перевозкам привлекались 24 подводные лодки всех имеющихся типов, которые совершили 78 походов и доставили севастопольцам около 4000 тонн груза. Обратными рейсами вывезено более 1300 человек. Особо опасное предприятие представляла собой транспортировка в лодочных цистернах бензина: он разрушает резиновые уплотнения, и его пары, проникая в отсеки, отравляют личный состав, создают опасность воспламенения от искр работающих электромеханизмов. На нескольких «малютках» имели место серьезные аварии, вызванные взрывами паров бензина и последующими пожарами. С каждым днем возрастало и противодействие противника.
Начиная со 2 июня в течение пяти суток немцы вели непрерывную артиллерийскую канонаду и авиационную бомбардировку Севастопольского оборонительного района. Самолеты наносили удары по порту, тылам, аэродромам, коммуникациям и городу, в котором еще оставалось 35 тыс. жителей. Советская артиллерия в ответ совершала огневые налеты по местам скопления войск противника; их стрельбу корректировали высаженные на побережье специальные группы наблюдателей.
5 июня в 5.35 первый бетонобойный снаряд по северной части Севастополя выпустила установка «Дора». Следующие 8 снарядов полетели в район батареи № 30. Столбы дыма от взрывов поднимались на высоту 160 м, однако ни одного попадания в броневые башни достигнуто не было, точность стрельбы орудия-монстра с дистанции почти 30 км оказалась, как и следовало ожидать, весьма невелика. Еще 7 снарядов «Дора» в этот день выпустила по так называемому «Форту Сталин», в цель попал только один из них.
На следующий день орудие 7-кратно обстреляло «Форт Молотов», а затем уничтожило большой склад боеприпасов на северном берегу бухты Северной, укрытый в штольне на глубине 27 м. [204] Это, кстати, вызвало недовольство фюрера, который считал, что «Дора» должна использоваться исключительно против сильно укрепленных фортификационных сооружений. В течение трех дней 672-й дивизион израсходовал 38 снарядов, осталось 10. Уже в ходе штурма 5 из них 11 июня были выпущены по «Форту Сибирь» — в цель попали 3, остальные выстрелили 17 июня. Лишь 25-го числа на позицию был доставлен новый боезапас — 5 фугасных снарядов. Четыре использовали для пробной стрельбы и лишь один выпустили в сторону города.
Сразу по окончании сражения, 2 июля, начался демонтаж «Доры». В сравнении с усилиями, затраченными на обеспечение ее боевой деятельности, толку от сверхпушки оказалось немного. К тому же из-за громоздскости и привязки к железнодорожному полотну артсистема была уязвима для авиация. По оценке Манштейна:
«В целом эти расходы не соответствовали достигаемому эффекту».
В начале 1943 года в строй была введена вторая пушка этого типа, но в боевых действиях они больше не применялись. Обе уничтожили сами немцы в последние недели войны. В целом оправдала себя оценка, данная проекту генералом Гальдером еще в декабре 1941 года: «Необычная сверхпушка, но бесполезная».
Наибольшего успеха под Севастополем добились артиллеристы 833-го артдивизиона. Израсходовав с 5 по 14 июня 172 бетонобойных и 25 фугасных 615-мм снарядов, «карлы» сумели прямыми попаданиями разрушить обе башни 30-й батареи.
7 июня наступило время штурма.
8 3.00 вся немецкая и румынская артиллерия открыла ураганный огонь по позициям обороняющихся. Час спустя, после того как огонь был перенесен в глубину, в атаку двинулись немецкие дивизии. Бои с первого дня приняли ожесточенный, кровавый характер. [205] В их ходе германские полки сократились до нескольких сот человек, ибо русский солдат, по признанию Манштейна, «поистине сражался достаточно храбро», показывая пример «невероятной стойкости».
В течение пяти суток защитники города успешно отражали атаки, однако к середине июня они стали остро ощущать нехватку боеприпасов. 17 июня немецкая пехота окружила 30-ю батарею. На тот момент, помимо личного состава батареи, в казематах укрылось около 300 красноармейцев из отступавших стрелковых частей. Часть пехотинцев и матросов прорвались к своим, а остальные укрылись в подземных помещениях, где бои продолжались до 24 июня. Немцы применяли огнеметы, подрывные заряды, бензин, а по некоторым данным — и отравляющие газы, в итоге им удалось взять в плен 40 бойцов. 26 июня Александер с несколькими матросами вырвался из бетонного блока через водосток, но через сутки был пленен и впоследствии расстрелян в Симферопольской тюрьме. [206]
18 июня ценой больших потерь немцам удалось выйти к Северной бухте, Инкерману, Сапун-горе. 26 июня в Севастополь на двух эскадренных миноносцах, лидере «Ташкент» и двух тральщиках прибыло последнее пополнение — 142-я стрелковая бригада. Корабли разгружались и принимали раненых в Камышевой бухте, которая находилась за городской чертой. На обратном пути у мыса Айтодор вражеские бомбардировщики потопили эсминец «Безупречный». Боеприпасы, топливо и продовольствие доставлялось теперь в небольших количествах только подводными лодками и транспортными самолетамиDC-3.
Капитан 1-го ранга А.К. Евсеев записывал в дневнике:
«После падения Северной Стороны бомбардировки с воздуха усилились еще более, дойдя до своего апогея. Самолетов было настолько много и настолько тесно им было маневрировать в воздухе, что были зафиксированы отдельные случаи столкновения германских самолетов друг с другом, которые с грохотом падали на землю… Наша зенитная артиллерия была подавлена совсем… Наша истребительная авиация днем уже почти не поднималась в воздух».
