Бесс слишком много смеялась, чтобы обидеться. Потом объяснила, что появление ее Церкви восходит к эпохе первых кораблей-прыгунов, когда были открыты проходы, в которых в космической прорехе оборачиваются вспять время, пространство и материя. То был гигантский прорыв женщества и всех прочих разумных видов, но он также привел и к окончанию простоты одиночной реальности и линейной последовательности времени. Теперь другие формы существования, прежде считавшиеся всего лишь полезными компонентами для понимания более высоких измерений физики, подобрались к нам вплотную. Истинные пришельцы, подлинные ужасы и чудовища находятся не в отдаленных областях галактики, а рядом. И каждый проход корабля-прыгуна тревожит ткани нашей реальности, давая возможность просочиться к нам, подобно черному дыму в щель под дверью, представителям иных реальностей. Порой они комичны или совершенно безвредны. Чаще всего их вообще не замечают. Но иногда они оборачиваются настоящим кошмаром. И бороться с подобными чудовищными вмешательствами можно только посредством созданий, которые сами воплощают собой сущий кошмар.
Бесс протерла меч пучком травы и собралась убрать его в ножны. Но тут Элли положила руку на ту часть ее предплечья, что все еще сохраняла чувствительность. Рука была липкой и теплой.
— Твой меч… Он, наверное, делает что-то похожее? Когда он разрезает мир.
— Хм… Пожалуй, можно и так сказать. Хотя принцип гораздо более контролируем.
— Можно мне попробовать?
Просьба была нелепа. Кощунственна. Тогда почему же она до сих пор не убрала меч в ножны?
— А ты можешь попробовать это, Бесс, — Элли протянула свой плохонький лучевой пистолет. — Им можно убивать.
— Нет, — пророкотала Бесс.
— Ну, может, тогда ты позволишь мне потрогать ручку твоего меча?
— Это называется эфес. — Бесс со смесью ужаса и изумления наблюдала, как ее собственная рука берется за лезвие меча и протягивает его Элли.
— Эфес так эфес.
Ее пальчики были такими маленькими, что едва охватили полосчатый металл. И все же Бесс ощутила, как по ней пробежала слабая дрожь — нечто сродни чувству, что она испытала прошлой ночью, когда рассматривала медальон. Подчиняясь ей, меч задрожал. Чувствуя незнакомое присутствие, он отзывался расплывающимся налетом окончательной тьмы — глубже той, что была вплетена в изящный металл.
Элли убрала руку и нервно выдохнула.
— Как будто чувствуешь… все и одновременно ничего.
* * *
Становилось холоднее и темнее, хотя по всем правилам даже в таком затененном месте, каким стал лес, должно было теплеть и светлеть. Деревья были подлинными гигантами, извергающими мшистые сучья, через которые приходилось перебираться.
Элли продиралась через бурелом быстро и уверенно. Бесс же чувствовала себя нескладной и обессиленной. И уязвимой. Она украдкой бросала взгляды на это странное маленькое создание. Кто же она такая? И как она выживает в непроходимых джунглях? Гигантский жук кровавого цвета, усеянный зубцами и выглядевший еще более угрожающее, чем голова в шлеме, уставился на Бесс множеством своих глазок, поднял нечто вроде жала на хвосте и наконец нехотя убрался прочь. Наверняка в этом лесу были твари и пострашнее — быть может, даже чудовища такой лютости, которая вполне достойна внимания члена Церкви Воительниц. Какой же защитой может обладать эта почти голая малышка со своей дешевой игрушкой — лучевым пистолетом?
Бесс все не давала покоя мысль о том, что прогулка может оказаться смертельной ловушкой. В то же время было весьма неплохо исследовать местность и обзавестись друзьями, да и коляска со всеми ее обязанностями оставалась всего лишь в нескольких милях, а ей было слишком весело, чтобы остановиться.
Ветви деревьев переплетались уже столь густо, что свет или небо совершенно не проглядывали. Вверху был словно необозримый искривленный потолок, единственное освещение с которого шло от свисающего мертвенно-бледного мха.
Потом Элли остановилась.
— Где мы? — спросила Бесс.
— Осталось подняться туда…
Перед ними была извилистая ступень из корней, переходящих затем в ветви, которая через бледно светящийся проем вела внутрь трухлявого ствола. И здесь живет Элли? Странно, но внутри этого необыкновенного маленького убежища оказалась лестница, освещенная полосками света, которые мелькали, пока они поднимались над полом и крышей с восхитительной резьбой. Раскрашенная под мрамор лестница закручивалась выше и выше. Она была затейливо инкрустирована драгоценными камнями и мозаикой. И вот, наконец, над головой забрезжил солнечный свет.
— Почти пришли…
* * *
За последним пролетом мраморных ступенек скрипнула увитая плющом калитка. Бесс ожидала, что они выйдут на вершине подле крыши Гезиры, но ей сразу же стало понятно, что они оказались на твердой почве. Там было нечто вроде сада, с деревьями и строениями, усеянными вокруг странными обломками статуй — и все же место было необыкновенно мирным, наполненным каким-то дряхлым покоем.
— Ради Аль-Томана, где мы?
— Разве ты не понимаешь?
Узнать было не так уж и трудно. Стоило Бесс сориентироваться, и сразу стало ясно. Вон там, несколько под другим углом от вида, к которому она привыкла, располагались безмятежные коричневые пятна фермерских островов Безветрия. А там — вспененная начинающимся штормом огромная дамба Плавающего океана. Под ними же, хоть и закручиваясь вверх так, что само пространство и собственные ощущения Бесс старались сомкнуть с этим местом, наступали зеленые кроны безымянного леса, за которыми лежал кружок ее поляны, весь в красных чашах раскрывшихся кровоцветков.
— Ты ведь не можешь жить на Острове Мертвых?
— Почему же нет? Ты-то живешь внутри этого железного карбункула.
Даже в детских книжках говорилось, что город-остров Гезира является чем-то большим, нежели простой гладкий шар, окружающий звезду Сабила в трех плоскостных измерениях. И все же мысль о том, что они сумели добраться до этого пристанища мертвых, пробравшись через верх леса, захватывала дух и немало тревожила. Однако Бесс все же последовала за Элли дальше.
Большинство могил казались очень старыми, однако в их основаниях были сокрыты еще более древние. В самом деле, согласно самой фантастической версии легенды о происхождении Острова Мертвых, весь этот остров целиком состоял исключительно из плоти, костей и памятников. Местность была, несомненно, опасно неровной и обветшалой, и сейчас посещали ее редко. Теперь ведь у всех основных Церквей были собственные мавзолеи, а множество культов поменьше отдавали предпочтение далеким планетам для погребений. Что касается Церкви Воительниц, то она не нашла иного пристанища для своих слуг, кроме как в памяти, ибо служители ее все равно неизменно погибали в сражениях.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
