Консулы благополучно высадились к востоку от мыса Бон на противоположном от Карфагена краю Тунисского залива. Они начали разорять близлежащее побережье, в результате чего уничтожили земледельческие хозяйства и захватили двадцать тысяч рабов. Военная кампания началась самым наилучшим образом. Прошло лето, и сенат отозвал одного из консулов, который вернулся назад в Италию с большой частью армии, награбленной добычей и пленными. Второй консул — Марк Атилий Регул — остался на зиму в Африке с войском из 15 000 пехотинцев, 5000 всадников и 40 кораблями. После этого карфагеняне поняли, что это не кратковременный набег, а полномасштабное вторжение. Легионы собирались здесь остаться.
Карфагенская армия разместилась под защитой крепости, расположенной всего в двадцати милях от города Мелодий (ныне — Тунис). Опасаясь римской пехоты, карфагенские командующие приложили все усилия, чтобы избежать генерального сражения. Они боялись, что из-за тяжелых потерь их могут сместить со своих должностей, поэтому предпочитали находиться в безопасном положении на высотах. Теперь настал черед Регула. В Карфагене скопились беженцы из внутренних районов, из-за чего сильно сократились запасы продовольствия. Близилась развязка.
Карфагеняне начали переговоры о мире. Регул был слишком высокомерным и начисто лишенным воображения. Он хотел завершить военную кампанию в течение этого года, а затем организовать свой триумф. Он спешил. Регул уже считал себя хозяином города и думал, что ему оставалось только предъявить карфагенянам свои условия мира, которые они обязательно примут. Условия оказались крайне тяжелыми и вызвали ровно противоположную реакцию. Карфагеняне должны были покинуть Сицилию и Сардинию, освободить всех римских пленных, в то время как карфагенских пленников надо было выкупать. Карфагену предписывалось возместить все военные затраты Рима, а затем платить ему ежегодную дань. Воевать карфагеняне должны будут только с разрешения Рима. Такие условия фактически означали безоговорочную капитуляцию, однако положение карфагенского государства было тяжелым, но далеко не безнадежным. В результате переговоры закончились ничем.
Тем временем карфагенское верховное командование признало некомпетентность своих военачальников и весной 255 года обратилось за помощью к спартанскому военному советнику с вопросом, каким образом лучше всего отразить захватчиков. Карфагеняне установили в своей армии строгую дисциплину, ввели военное обучение и подняли моральный дух воинов. Карфагенская армия вышла на поле боя и наказала самодовольных римлян. Карфагенская конница окружила римские легионы с флангов и уничтожила их. Регула и еще пятьсот римлян захватили в плен, а остальные оставшиеся в живых воины римской армии, числом около двух тысяч человек, бежали с поля боя.
Судьба Регула доподлинно неизвестна. Скорее всего он умер естественной смертью в плену. Традиционно считается, что его с почетом освободили из плена в результате соглашения с Римом. Регул советовал сенату отклонить все карфагенские предложения и дал слово возвратился в Карфаген. Как написал один известный Цицерону историк I века: «Они запирали его в глубокую подземную темницу и спустя длительное время, когда солнце казалось наиболее раскаленным, внезапно выводили и держали, поставив прямо против солнечных лучей, принуждая смотреть на небо. А для того чтобы он не мог опустить веки, они пришивали их, разведя вверх и вниз».
Другие сообщают, что он умер от лишения сна.
Поражение положило конец вторжению, однако оно еще не закончилось. Сенат собирался послать флот для блокады Карфагена, в то время как Регул должен был напасть на город со стороны суши. Перед отправкой флота дошли известия о разгроме римлян, и теперь 210 судов отправили для спасения того, что осталось от римской армии в Африке. Римские корабли достигли Африки, отбили нападение карфагенского флота и совершили набег на близлежащее побережье в поисках продовольствия. Однако на обратном пути они попали в сильный шторм. Большинство судов, стесненных своими «воронами», выбросило на скалы у юго-восточной оконечности Сицилии. Около 25 000 воинов и 70 000 гребцов погибли в морской пучине. Ни в одной из предыдущих войн Рим не терял одновременно столько людей. Флот вскоре восстановили, но в 253 году после совершения набега на африканское побережье его снова уничтожил шторм. На этот раз римляне потеряли 150 кораблей.
Трудно оценить, какую роль сыграли эти катастрофы в неудачах Рима. Скорее всего, немалую. Видимо римские адмиралы гораздо лучше понимали в сражениях, чем в судовождении. Как бы то ни было, огромные потери на море потрясли римское общество, даже Рим не смог пойти на такие человеческие жертвы. Решение бороться с Карфагеном на море потерпело неудачу. Карфагеняне также были ослаблены, и не столько войной с Римом, сколько подавлением восстания своих африканских соседей — нумидийцев. Война достигла безвыходного положения. В течение следующих двух лет военные действия не велись.
На римской политической сцене появился новый Клавдий. Внук Клавдия Цека (Слепого), Публий в полной мере унаследовал все то высокомерие, которым славился этот род (или же ему просто приписали все эти характерные черты более поздние неаккуратные историки). Ему дали прозвище Пульхр, означающее «красивый» или «привлекательный», таким образом, отметили его привлекательную внешность, а может быть просто гордость за свою внешность.
Кампания в Сицилии оказалась затяжной и тяжелой, но римляне все-таки добились некоторых успехов, захватив карфагенский город Панорм (ныне Палермо). Одной из последних двух крепостей, оставшихся у карфагенян, стал порт Лилибей на западной оконечности острова. В 250 году римляне решили приложить все усилия для изгнания карфагенян с Сицилии. Для овладения этим хорошо укрепленным портом из Италии вышла консульская армия и новый флот из двухсот судов.
В следующем году консулом стал Клавдий. Он решил внезапно напасть на второй последний оплот Карфагена — Дрепану (около современного города Трапани). Прежде чем начать сражение, он обеспечил себе, как адмиралу, божественное покровительство. Покровительство обычно определяли по поведению птиц, как они летели, пели или клевали пищу. В этом случае нескольким священным курицам дали пищу. Они отказались взять ее, и это было очень плохим знаком. Поэтому Клавдию пришлось отложить свое мероприятие, по крайней мере на этот день. Он вышел из себя и бросил птиц в море со словами: «Пусть они пьют, если не хотят есть!»
Нападение римлян окончилось неудачей. Очевидно, на римских судах не было «воронов», из-за чего неприятельские корабли имели все возможности для маневра и тарана. Клавдий потерял более 90 галер (из 120), однако многие моряки добрались до берега и присоединились к армии, осаждавшей Лилибей.
Вскоре последовало новое бедствие. Консульский флот из 120 кораблей вышел из Сиракуз для сопровождения 800 грузовых судов с провиантом для армии, осаждавшей Лилибей. Неприятель перехитрил их и вывел, не начиная сражения, к скалистым берегам Южной Сицилии. Карфагенский адмирал, будучи опытным моряком, увидел перемену погоды и ушел под защиту мыса Пахин (ныне мыс Пассеро). Римляне же остались на сильном ветру, который неумолимо нес их к берегу. Весь римский флот, за исключением двадцати судов, оказался разбит.
Вспомнили о Клавдии и привели его на суд. Его обвиняли в непочтительности, а также в командовании без надлежащей заботы и должного внимания. Суд прервался из-за грозы, что было плохим предзнаменованием, однако Клавдия привлекли к ответственности во второй раз и признали виновным. Он едва избежал смертной казни и отделался только крупным штрафом. Клавдий недолго переживал свой позор и видимо покончил с собой. Сразу после его смерти одна из его сестер, которая также унаследовала все семейные черты, возвращалась домой с игр в своем паланкине, с трудом пробираясь по улице через огромную толпу. «Если бы мой брат воскрес, — воскликнула она, — то он снова бы погубил флот и этим поубавил в Риме народу!»
Теперь Рим остался без флота и уже не имел возможностей для постройки нового. Карфаген также не предпринимал никаких действий, предпочитая не будить лихо. В городе ощущалась нехватка денег, что привело к ухудшению качества чеканки монет. Дело дошло до того, что карфагеняне попросили в долг у своего североафриканского соседа, египетского царя Птолемея II. Царь оказался слишком расчетлив и не стал вмешиваться в ссору между двумя государствами, так как хотел сохранить хорошие отношения с обоими. Он сухо объяснил, что «следует помогать друзьям против врагов, но не против друзей». Тем временем сенат решил свои финансовые проблемы, поскольку Гиерон чеканил много серебряной и бронзовой монеты и помогал финансировать военные приготовления своего союзника.
