- Да, я ассенизатор! - заорал Иван. - Вы все такие крутые, мать вашу, сливки общества, а я простой ассенизатор, пролетарий, дерьмо под вашими сапогами! Но из такого дерьма и складывается наша сила! Стоит вам один раз ошибиться - и все это дерьмо превратится в лед, и вы все на нем поскользнетесь и вся ваша долбаная революция кончится и наступит полный конец всему!
- Что ты несешь... - возмутился Рамирес, но Иван прервал его истеричным воплем:
- Заткнись! И вы все заткнитесь! Вы как слепые, смотрите по сторонам, но ни черта не видите. О чем мы все мечтали там, на Гефесте? Мир, дружба, счастье, единение, любовь, где все это? У меня работают мобилизованные, вы хоть знаете, что такое мобилизованные?
- Мой отец был мобилизован, - подала голос Галя.
- Был? Конечно, был! А он теперь где? Твой богатый кобель подарил ему уютный домик вроде этого, так ведь? А ты знаешь, в каких домах живут мобилизованные?
- Мой отец жил в двухкомнатном щитовом домике, в котором ютилось десять человек, - спокойно сказала Галя. - Там был один совмещенный санузел на обе комнаты и не было ни одного компьютера.
- А сколько компьютеров у него сейчас?
- Ни одного. Он мертв.
Иван так и застыл с открытым ртом.
- Мой отец был на той стройке под Нью-Майами, которую сожгли ящеры, продолжала Галя. - Ты зря так ругаешься, мы прекрасно знаем, как живут простые люди. Мы просто не устраиваем истерику по этому поводу.
- Помнишь, что мы говорили на Гефесте? - вклинился в разговор Рамирес. - Будет хорошо, если мы пожнем первые плоды революции лет через двадцать. А ты хочешь, чтобы всеобщее счастье наступило через три месяца. Так не бывает, Иван.
- Да, я знаю, так не бывает, - теперь Иван говорил спокойнее. - Но если все пойдет так, как идет сейчас, счастья не будет никогда. Посмотрите вокруг - все возвращается к тому, с чего начиналось. Вместо евро теперь кредиты, вместо корпораций - братство, вместо свиноголовых - особый отдел. Что изменилось, кроме слов? Вы говорили о терраформинге, даешь, типа, цветущий сад, ну и где он, ваш цветущий сад? Я знаю, что вы сейчас скажете, дескать, все будет потом, через год, через два, через три... Когда? Когда Деметра станет цветущим садом? Никогда! Вы уже готовы менять идеологию? Планета в опасности, мы должны сплотиться, защитить завоевания революции, даешь железную дисциплину... Тьфу! Помнишь, Джон, ты говорил, что весь Гефест - большой концлагерь? Так теперь вы делаете такой же концлагерь из Деметры! Зачем все это было нужно? Зачем мй свергли власть империи? Чтобы самим стать свиноголовыми?
- Знаешь, Джон, - задумчиво произнес Дзимбээ, - сдается мне, что мы кое-что упустили.
- Да, - согласился Рамирес, - я точно кое-что упустил. Если такие настроения распространились среди населения...
- То тебе надо срочно разрабатывать адекватные контрмеры, - закончил Дзимбээ.
8
Иван молча вышел из комнаты.
- Зря ты так, Дева, - сказал Дзимбээ. - Никогда не нужно унижать людей. Разве ты не заметила, как он стесняется своей работы?
- Ну и что мне теперь? - окрысилась Дева. - Молчать в тряпочку и слушать, как он нас оскорбляет?
- Понимаешь, - Дзимбээ печально улыбнулся, - по большому счету, он прав.
- Как это прав?
- Очень просто. У нас действительно серьезные проблемы. Мы недооценили наркомафию - раз. Мы недооценили ящеров - два. Мы не укладываемся в план индустриализации, у нас кончается энергия, мы еще пока не совсем в заднице, но дело быстро идет к тому. Еще две-три атаки, как на тот реактор под Нью-Майами, и мы утратим контроль над ситуацией. А тогда планета утонет в крови.
- У нас есть шанс?
- Пока есть. Иван правильно говорил - планета в опасности, надо затянуть пояса, мобилизовать все силы... Знаешь как мне противно все это говорить? Думаешь, мне приятно играть роль Мюллера? Но кто-то должен ее сыграть и я понимаю, что никто не сыграет ее лучше меня. Это страшная роль, я уже который день чувствую, как она высасывает из меня душу. Революцию не делают с чистыми руками, это понимают все, но кто из вас готов запачкать собственные руки? Эх...
- Слушай, Дзимбээ, может, тебе выступить в моей передаче? - спросил Рамирес.
- Нет, - покачал головой Дзимбээ, - начальник особого отдела не имеет права показывать слабость. Для всех я должен быть железным человеком, я могу раскрыться только перед друзьями, да и то не до конца. Зря я затеял этот разговор...
- Вовсе не зря, - возразила Ши Хо, до того тихо сидевшая в стороне и не принимавшая участия в споре с Иваном. - Теперь мы видим, что ты остался тем же самым Дзимбээ, которого мы знали. Честно говоря, я боялась, что твоя новая работа тебя испортит, что ты станешь таким же, как Сингх.
- Ну, если меня не испортила мафия... - улыбнулся Дзимбээ.
- Давайте за это выпьем, - предложил Рамирес. И они выпили.
Иван вышел из комнаты в растрепанных чувствах и побрел вниз по лестнице. В душе у него все кипело. Только что у него было четверо друзей, а теперь не осталось ни одного. Сам дурак!
Пить надо меньше. Надо меньше пить. Пить меньше надо. Иван давно уже знал, что амброзия действует на него подобно феназину - он растормаживается и начинает говорить все, что думает. И зачем он только начал пить амброзию? Постеснялся попросить водки и в результате показал себя круглым дураком.
Интересно, где он проведет эту ночь - в застенках особого отдела или все-таки у себя дома? Сжалится над ним всесильный господин Дуо или вежливо улыбнется, выйдет на кухню, достанет мобилу, да и позвонит кому надо? Если то, что рассказывают про молодчиков особого отдела - правда, то для Ивана все кончено. А если Дзимбээ все-таки остался прежним Дзимбээ, то сейчас он сидит в кругу друзей, склонив голову, и предается самобичеванию, на его лице написано тщательно отрепетированное душевное смятение, но в глубине души он совершенно спокоен. Он просчитывает ситуацию и думает, как разрешить ее наилучшим образом. Если Дзимбээ - прежний Дзимбээ, то Ивану ничего не грозит до тех пор, пока сегодняшний инцидент не забудется. А потом в один прекрасный день как-то само собой получится, что Иван не справился со своими обязанностями и у главного городского ассенизатора господина Акисицу не осталось иного выхода, кроме как отправить облажавшегося сотрудника на биржу труда, подыскать ему более подходящую работу. И зачем он только начал этот дурацкий разговор?!
Иван вышел на крыльцо и понял, что никуда не уедет по той простой причине, что его кредит не позволяет вызывать такси. Сюда его привез какой-то сотрудник телестудии по распоряжению Джона, а уехать он сможет только тогда, когда Джон или Дзимбээ отдаст соответствующее распоряжение. Значит, придется возвращаться и униженно просить вызвать машину. Или чапать пять с лишним километров в темноте по грязи. Служебный автомобиль тоже недоступен. В принципе, можно позвонить господину Акисицу и попросить воспользоваться "Хомяком", но Иван делал это совсем недавно, когда ехал убивать Сингха. Акисицу откажет и будет прав.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
