— Найди себе доброго коня, и посмотрим, чья возьмет.
Он не был уверен, что на скачках ему будет везти так же, как в картах, везение вообще вещь непредсказуемая, зато прекрасно разбирался в лошадях, ибо, можно сказать, вырос в конюшне. Его отец торговал лошадьми.
— Так будете вы пить или нет? Я вам вина налить не могу, мне до кружки не дотянуться.
Мэт оглянулся через плечо. Позади с блестящим оловянным кувшином в руках стояла служанка. Темноглазая, со светлой кожей и падающими на плечи темными кудрями, она была невысока ростом, но сложена чудесно. Мелодичный кайриэнский акцент делал ее голосок похожим на перезвон колокольчиков. Бетсе Силвин приглянулась Мэту с того самого дня, когда он впервые переступил порог «Золотого оленя», но только сегодня у него появилась возможность поговорить с ней — до сих пор всякий раз находился пяток неотложных дел да десяток таких, которые надо было сделать еще вчера. Его собеседники уже уткнулись в кружки, будто оставляя его наедине с девушкой. Надо же, хоть двое из них и лорды, а соображают, что к чему.
Ухмыльнувшись, Мэт перекинул ногу через скамью и подставил девушке кружку.
— Спасибо, Бетсе, — сказал он, и служанка сделала реверанс. Однако когда Мэт предложил девушке и самой выпить с ним, та поставила кувшин на стол, сложила руки на груди, склонила голову набок и, окинув его взглядом, сказала:
— Боюсь, что госпоже Дэлвин такое вряд ли понравится. А вы лорд, да? Вроде бы вы тут всем заправляете, но лордом вас никто не кличет. Да и почти никто не кланяется.
— Нет! — ответил Мэт более резко, чем собирался. — Никакой я не лорд. — Ранд сглупил, позволив всем и каждому называть его Лордом Драконом, но уж от него, Мэтрима Коутона, подобной дурости никто не дождется. Он глубоко вздохнул и вернул себе привычную ухмылку. Некоторые девицы любят морочить мужчинам голову, но в этой игре он и сам мастак. — Давай-ка без церемоний, Бетсе. Называй меня просто Мэт, и на ты. Договорились? И присядь рядышком, госпожа Дэлвин возражать не станет.
— Еще как станет. Но малость поболтать с тобой. наверное, можно, ведь что бы ты там ни говорил, а всетаки ты почти что лорд. А зачем ты носишь шарф в такую жару? — Девушка наклонилась и легонько сдвинула пальчиком шарф. Мэт поначалу даже ничего не заметил. — А это что такое? — Она коснулась окружающего шею бледного, затвердевшего рубца. — Надо же, тебя пытались повесить! Вот это да! Но за что? Ты слишком молод, чтобы быть отъявленным головорезом.
Он откинул назад голову и поспешно затянул шарф, чтобы снова спрятать шрам, но Бетсе это не смутило. Она ловко запустила руку за распахнутый ворот рубахи и выудила висящий на кожаном шнурке медальон в виде лисьей головки:
— Уж не за то ли, что ты стянул эту штуковину? Она выглядит дорогой. Наверное, ценная, а?
Мэт отобрал у нее медальон и засунул обратно. Он бы и рад был вставить словечко, но Бетсе решительно не давала ему такой возможности. Он услышал позади хохоток Налесина и Дайрида и промолчал. Интересно, что тут смешного?
— Нет, — снова затрещала она, — краденую вещь у тебя бы наверняка отобрали, разве не так? И потом, ты почти что лорд, а значит, можешь позволить себе такие вещички. А вздернули тебя небось за то, что ты слишком много знал. Ты выглядишь как раз таким малым, который очень много знает. Или воображает, будто знает. — Она изобразила одну из тех многозначительных улыбочек, с помощью которых женщины околпачивают мужчин, делая вид, будто им известно нечто важное. — Неужто тебя хотели повесить только за то, что ты вообразил, будто много знаешь? Или за то, что прикидывался лордом? А ты точно не лорд?
Дайрид с Налесином уже покатывались со смеху, и даже Талманес похохатывал, хотя все трое делали вид, что смеются над чем-то другим. Дайрид придумал уловку: в промежутках между взрывами хохота рассказывал историю о каком-то мужчине, свалившемся с лошади. В том, что удалось расслышать Мэту, ничего смешного не было.
Он, однако же, продолжал ухмыляться, твердо решив, что этой балаболке не удастся обратить его в бегство, даже если она будет тараторить быстрее, чем он способен бежать. Девчонка-то прехорошенькая, а ему в последнее время приходилось разговаривать главным образом с людьми вроде Дайрида, а то и похуже, потными мужчинами, порой забывавшими побриться, а помыться зачастую не имевшими возможности. По щекам Бетсе тоже струился пот, но пахло от нее лавандовым маслом.
— На самом деле я получил эту царапину из-за того, что знал слишком мало, — беспечно промолвил Мэт. Женщинам всегда нравится, когда мужчины рассказывают о своих ранах. Это Мэт знал слишком хорошо. — Теперь я действительно много знаю, но тогда все было иначе. Можно сказать, меня хотели вздернуть в уплату за знание.
Бетсе покачала головой и поджала губы:
— Это звучит слишком уж мудрено. Ты, наверное, остришь, да? Молодые лорды вечно острят, но ты ведь не лорд, сам сказал. А я девушка простая, и все это остроумие не по мне. Раз ты не лорд, так и говори по-человечески, а то можно подумать, будто корчишь из себя благородного. Такое ни одной женщине не понравится. Может, сделаешь одолжение и растолкуешь, что ты имел в виду?
Мэт с трудом сохранял улыбку — сколько можно трещать без умолку? К тому же непонятно, то ли она и впрямь такая простушка, то ли хочет, чтобы он из кожи вон лез, стараясь ей понравиться. Однако куда ни кинь, а девчонка премиленькая, и пахнет от нее не потом, а лавандой.
Дайрид и Налесин, похоже, уже задыхались от смеха, а Талманес насвистывал «Лягушку на льду». Не иначе как решил, что он, Мэтрим Коутон, ступил на скользкую почву.
Поставив кружку на стол, Мэт поднялся и склонился над Бетсе.
— Я тот, кто я есть, ничуть не больше, но как гляну на твое личико, у меня все слова в голове путаются. — Красотка заморгала — цветистый разговор всякой девице по вкусу. — Может, потанцуем?
Не дожидаясь ответа, он повел ее на свободный пятачок между столами. В конце концов, свести знакомство с такой милашкой уже удача, а ежели танец заставит ее попридержать язычок, то можно считать, ему повезло вдвойне. Кроме того, он никогда не слышал о девушке, чье сердце не смягчил бы танец. Потанцуй с ней, и она многое тебе простит. Танцуй хорошо, и она простит что угодно, — гласила старая поговорка. Очень старая.
Закусив губу, Бетсе огляделась в поисках госпожи Дэлвин, но маленькая пухленькая хозяйка лишь улыбнулась, поощрительно махнула рукой — дескать, пляши, что уж там, — и принялась с удвоенным пылом, будто зал был набит битком, гонять остальных служанок. Несмотря на безобидную внешность, госпожа Дэлвин способна была окоротить любого буяна — в юбках она прятала коротенькую дубинку и порой умело пускала ее в ход. Но кажется, желание гостя потанцевать с одной из служанок не вызвало у нее возражений. Завидя приготовления к танцу, музыканты заиграли громче, хотя вряд ли лучше.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
