Новый порыв ветра принес какую-то мелкую пыль, которая, мальчик это чувствовал, была прахом. Он закашлялся, и его глаза стали слезиться. Однако, это вывело его из оцепенения, и он, вскрикнув, развернулся, чтобы убежать. Но нога Абеди зацепилась за торчащий из земли корень дерева, и мальчик упал. Падение вышибло дух из его легких, и когда он, наконец, восстановил дыхание и обернулся, то увидел такое, что вмиг лишило его сил. Темное пятно выросло до размеров высокой арки, которую он однажды видел во время поездки в Яунде, а тьма в нем была живая и шевелилась. Она теперь казалась огромным черным одеялом, за которым ворочается что-то, пытающееся выбраться наружу. И друг в этом покрывале возник разрыв, через который на лесную прогалину проник самый настоящий скелет. В руках он сжимал здоровенный двуручный меч. Глаза скелета мерцали зеленым огнем. Он огляделся и двинулся вперед прямо на мальчика, который уже едва не терял сознание от ужаса. За ним появился второй, третий, потом – целая толпа зомби, и вдруг вылетело нечто бесформенное, способное поспорить своей чернотой с мраком арки. Тут уже, словно сжалившись над беднягой Абеди, сознание покинуло его, и он больше не увидел и не почувствовал ничего, кроме ослепительно яркой вспышки боли, когда меч скелета вонзился ему в сердце.
Вторжение в Центральную Африку началось.
* * *
К западу от Первоуральска. Село Слобода
Отцу Пафнутию было тревожно. Странная темная облачность, надвигающаяся с запада, была неестественной, то есть не являлась частью этого мира. Она несла зло, и священник это хорошо чувствовал. Отец Пафнутий вернулся в церковь. После Катаклизма лишь немногие сохранили старую веру. Пожилой священник был одним из этих немногих. Вера помогала ему выжить в новом мире, и он не считал, что вторжение на Землю частиц иных миров, а также пришедшие следом магия и новое знание опровергают православные догмы о милосердном и справедливом божестве, стоящем над всем сущим. Катаклизм он считал посланным свыше испытанием для человечества, которое, к сожалению, для большинства оказалось не по силам. Отец Пафнутий выдержал его и гордился этим.
Надвигающаяся облачность, как он подозревал, была еще одним испытанием, выпавшим на его долю. И он преисполнился решимости справиться и с ним тоже. Во всем его ранее весьма многочисленном приходе осталось едва ли более пяти верующих, а в церкви и вовсе он был один. Отец Пафнутий стал истово молиться. Он молился не за себя, но за спасение тех, кто не отвернулся от церкви в трудную годину, а также за души тех, кто не устоял под натиском нового мира и нового знания, ибо слабы они были, и эта слабость не виной их была, а бедой.
Его молитву нарушили поспешные шаркающие шаги во дворе и дребезжащий старческий голос:
– Святой отец! Святой отец!
Прихожане всегда были для отца Пафнутия прежде всего. Так что он прервался и подошел к дверям. Там стояла Анна Петровна – одна из немногих верующих, оставшихся в селе. Она тяжело дышала, словно ей пришлось бежать, а глаза были расширены от ужаса.
– Что случилось, Анна Петровна? – спросил священник.
– Святой отец, там, там… – Она не выдержала и разрыдалась.
Отец Пафнутий подошел к старухе и положил ей руку на плечо:
– Ну, пулно, пулно, Анна Петровна! Скажи мне, что происходит?
– Там… мертвяки ходячие, святой отец! – еле выдавила она сквозь слезы. – Они… моего сына и сноху… убили!
Отец Пафнутий был ошеломлен. Он, конечно, чувствовал зло, но такого даже представить себе не мог. Вот оно, испытание! Но не слишком ли сурово оно? Отец Пафнутий поспешно отогнал от себя крамольные мысли.
– Не бойтесь, Анна Петровна: нечистым нет хода на святую землю. Здесь вы в безопасности. Да, ваш сын и сноха погибли, но Господь заберет их к себе. Пусть они отвернулись от Него, но Он милостив и к заблудшим. Их души будут спасены. Верьте в это!
– Я верю, святой отец!
– Оставайтесь здесь. Я постараюсь привести в церковь людей из близлежащих домов, кого успею…
Прихватив с собой кувшин со святой водой и большое серебряное распятие, отец Пафнутий вышел из церкви и поспешно двинулся к ближайшим деревенским домам. Но не успел он пройти и половины расстояния, как понял, что опоздал: между ним и ближайшим домом из-за деревьев появился целый отряд уродливых фигур оживших мертвецов. Смысла испытывать судьбу и пытаться прорваться к домам в призрачной надежде, что кто-то там остался жив, не было. Конечно он верил, что Господь защитит его и не позволит нечистым тварям причинить ему вред, но впереди, похоже, живых уже не было, в то время как в церкви осталась старая женщина, нуждающаяся в защите и утешении. Облачность закрыла уже все небо, и вскоре нежить будет у стен церкви. И пожилой священник поспешил обратно.
Анну Петровну он нашел у алтаря. Старушка тихо молилась сквозь слезы. Отец Пафнутий не стал ей мешать, а начал сносить к входным дверям все имеющиеся запасы святой воды. Он не верил в то, что нежить посмеет ступить на святую землю, но что-то подсказывало ему не пренебрегать никакими приготовлениями: как-никак, от него зависела сейчас не только его собственная жизнь.
Отец Пафнутий закрыл на засов входные двери. Никогда раньше эти двери не знали ни замков, ни засовов. Даже сама мысль об этом казалась крамольной. Верующие всегда должны иметь возможность войти в храм Божий. А что до лихих людей, то ведь и украсть в сельской церквушке было практически нечего. Но пришел Катаклизм, и мир изменился. В страшные годы Времени Хаоса церковь дважды подвергалась осквернению осмелевшими бандами сатанистов из соседних городков, кричавших о скором пришествии Антихриста. А однажды даже небольшой отряд орков учинил в ней погром: зеленокожие ненавидели все культовые сооружения, кроме храмов своих языческих божков, демонов или кому они там еще поклонялись. Эти твари хотели даже поджечь церковь, но, к счастью, им помешал отряд самообороны из Первоуральска. Орков перебили, и церковь уцелела.
Все три раза отец Пафнутий прятался. Он не считал это трусостью, потому что видел лица осквернителей и нимало не сомневался, что те не задумываясь, а возможно даже с особым наслаждением убьют его и надругаются над телом. Он не боялся смерти как таковой, ибо свято верил, что его ждут райские кущи, как и всех мучеников за веру. Но кто тогда будет нести людям Слово Божие, утешать, наставлять на путь истинный? Кто будет помогать страждущим и спасать души заблудших? Нет, он еще не считал свою земную миссию исполненной.
Тем не менее, после этого случая отец Пафнутий все-таки поставил засов и стал запирать церковь на ночь. Двери мощные, дубовые, не вдруг и вышибешь. Береженого Бог бережет. Да и верующих в Слободе и соседних деревнях осталось очень мало…
Закрыв дверь, он поднялся наверх и выглянул в окно. Серая река нежити миновала церковь и двигалась дальше, на восток, к Первоуральску. Сердце пожилого священника возликовало: явил Господь милость свою – не посмели нечистые покуситься на храм Божий! И вдруг послышался громкий стук во входные двери. Спустя пару секунд страха, отец Пафнутий сообразил, что, возможно, это уцелевшие жители села пытаются найти спасение в церкви, и поспешил вниз.
Анна Петровна, поняв его намерение, встревожено заговорила:
– Не надо, святой отец! Не открывайте! Это ОНИ!
В ее глазах стоял такой ужас, а говорила она с таким неистовым убеждением, что отца Пафнутия взяло сомнение. Но тут из-за дверей послышался голос:
– Пожалуйста, откройте, святой отец! Мы из соседней деревни, спасаемся от мертвецов. Укройте нас, умоляю!
Отец Пафнутий решительно мотнул головой:
– Простите, Анна Петровна, но я не могу не внять мольбам ищущих спасения!
И не слушая более возражений старушки, он отодвинул засов и распахнул двери… В дверях стоял высокий молодой человек в камуфляже. Глубоко запавшие глаза на бледном лице источали ненависть. Он улыбался холодно и зло, а его зубы… Они были длиннее и острее, чем могли быть у человека.
«НЕЖИТЬ!» – молнией пришло понимание. Отец Пафнутий попытался захлопнуть дверь, но страшный удар с той стороны не позволил ему этого сделать и отбросил назад. Вампир медленно, словно смакуя каждый шаг, входил в церковь. «Нет! Это невозможно!» – мелькнула мысль, мгновенно сменившаяся непоколебимой уверенностью, что вот она, пришла его Последняя Битва.
– Нехорошо, святой отец, – с глумливой ухмылкой произнес вампир, – не пускать страждущих в церковь! Где ваше милосердие и сострадание?
Отец Пафнутий сжал в одной руке открытый пузырек со святой водой, а в другой – серебряное распятие и шагнул вперед:
– Ты – не страждущий! Ты – нечистый! Порождение зла! Тебе нет хода в храм Божий!
– Ошибаешься! Я стражду! Только стражду твоей крови. Крови святоши – ну не забавно ли? – вампир хихикнул. – Что же до хода в храм, то я уже, как видишь, вошел, и что-то никто не торопится поражать меня молнией!
