Почему же эти несколько рукописей Александр Исаевич именовал своим «главным архивом», захваченным КГБ, и чем именно для него мог угрожать провал этого «архива»?
Перед нами то, что сейчас называют иностранным словом «пиар», цель которого заключалась в том, чтобы создать самому себе новый ореол — ореол гонимого писателя.
Глава 2
Начало противостояния
«Угрожаемый автор»
«…когда 13 сентября 1965 г. грянула гроза надо мной, — пишет А. И. Солженицын, — узнал я о провале архива у Теуша, а сидел в это время на всех заготовках и рукописях „Архипелага“, все в клочках и фрагментах, написана только „Каторга“ — то и мысли не было другой, куда спасать свое сокровище, куда поеду я его дорабатывать, если уцелею, — конечно, в Эстонию» (1).
А куда же еще? Ведь свою любимую пишущую машинку «Рену» он предусмотрительно забросил в Эстонию на хутор Марты еще весной, как будто бы уже зная, что вскоре над ним грянет гроза и ему понадобится «укрывище».
«Я сидел в Рождестве открыто, — пишет Александр Исаевич, имея в виду свое пребывание там уже после возвращения из Москвы — ожидая ареста или обыска с часу на час, а в Москве на Большой Пироговке вечером, в темное время, по согласованному расписанию, встретились в парадном впервые, незнакомые Тэнно (Георгий Тэнно — бывший узник Экибастузкого лагеря — А.О.) и Надя Левитская, вошли в лифт, и там, в закрытости, она передала ему все то, что было тогда „Архипелаг“… Это была передача уже из третьих рук в четвертые, к Наде отвезла жена, — и Тэнно, чистый, без „хвоста“, на другой день уехал в Эстонию, и через день все было спрятано у Лембита (Лембит Аасало — эстонец, знакомый А. И. Солженицына — А.О.) на хуторе… Георгий предупредил, что этой зимой я, может быть, приеду к Марте. И все было четко подготовлено и ждало меня» (2).
А вот другая версия, тоже исходящая от А. И. Солженицына: «В самый разгар работы над „Архипелагом“ в сентябре 1965 г. меня постиг разгром архива и арест романа. Тогда написанные части „Архипелага“ и материалы других частей разлетелись в разные стороны и больше не собирались вместе» (3).
Что же было сделано к этому времени? Для ответа на этот вопрос прежде всего вспомним, что настраиваться на «Архипелаг» Александр Исаевич стал в декабре 1964 г., вплотную взялся за него 2 февраля 1965 г. и работал над ним до 13 сентября. Это 224 дня. Между тем весной десять дней он провел в Эстонии, не менее недели занимался составлением обзора отзывов на «Один день Ивана Денисовича», с 29 апреля по 31 мая путешествовал по Прибалтике, с 21 июня по 10 июля находился в Тамбовской области, оставшуюся часть июля занимался другими делами, в частности связанными с попыткой переезда в Обнинск, поисками, приобретением и обживанием дачи. Поэтому, по свидетельству Н. А. Решетовской, снова взялся за перо только в августе. Кроме того, нам известно, что и в августе, и в сентябре он не только работал вполсилы, но и отвлекался на «Р-17». Следовательно, до осени 1965 г. Александр Исаевич мог заниматься «Архипелагом» не более 110 дней.
По свидетельству Н. А. Решетовской, характеризовавшей работу своего мужа, «если день был посвящен творчеству, то нормой обычно считалось четыре странички» (4). Это, видимо, 0,25 авторских листа. Свои воспоминания «Бодался теленок с дубом» А. И. Солженицын начал 7 апреля 1967 г., завершил «главный текст» 7 мая (5). Следовательно 11 а.л., 242 машинописные страницы были написаны максимум за 38 дней, что дает примерно 7 страниц или же около 0,3 а.л. в день. Шестая часть «Архипелага» была написана между 26 декабря 1967 г. и 9 января 1968 г. Это 5,5 а.л., 124 машинописные страницы, или же тоже около 0,3 а.л. в день (6). Работа над «соловецкими главами» «Архипелага» (6,5 а.л. 150 страницы) заняла не более 20 дней (7). И здесь мы видим ту же самую скорость — примерно 0,3 а.л. в день.
Следовательно, за 110 дня Александр Исаевич мог написать максимум 33 авторских листа. Между тем ранее были приведены его слова, из которых явствует, что к осени 1965 г. он успел написать только «Каторгу», которая тогда составляла не более 12 а.л. А вот его слова, относящиеся тому же времени, в передаче КГБ: «Первая часть „Фабрика тюрьмы“. Я все написал, 15 печатных листов. Вторая часть „Вечное движение“. Это этапы и пересылки… Я ее закончил. Кроме этого, у меня написана 5-я часть, „Каторга“ — 12 глав. Вся написана… Теперь мне надо возвращаться к третьей части» (8).
Как же примирить приведенные свидетельства? Не исключено, что к середине сентября 1965 г. рукопись «Архипелага» действительно составляла около 33 а.л., но отредактирована была только пятая часть книги — «Каторга».
Характеризуя те сентябрьские дни 1965 г., Н. А. Решетовская пишет: «Сидя за любимым столиком в Борзовке, где мы были так беззаботно счастливы целых полтора месяца, муж не писал, не читал Даля, не работал вообще, а мучительно думал… Александр Исаевич составляет телеграмму Л. И. Брежневу… Первую неделю после удара Александр Исаевич назвал „первой черной неделей“… Машинально работали на участке, пилили дрова, хотя уже казалось небезопасным жить на уединенной дачке, собирали урожай» (9).
Но КГБ не спешил брать «угрожаемого автора».
«В конце сентября, — вспоминал Ж. А. Медведев, — похолодало и Александр Исаевич решил возвратиться в Рязань. Надежды на переезд в Обнинск угасли, и Н. А. Решетовской нужно было восстанавливаться на работе на кафедре органической химии Рязанского сельскохозяйственного института» (10).
Однако Борзовка опустела несколько раньше. «В воскресенье, девятнадцатого сентября, — писала Н. А. Решетовская, — простившись с Борзовкой, мы едем домой, не скрывая друг от друга страха, что могут остановить, обыскать» (11). Сразу по приезде Александр Исаевич отправился в Москву к К. И. Чуковскому (12), а Наталья Алексеевна начинает разбирать бумаги и передает матери то, что «следовало уничтожить» (13). Поразительно, на протяжении почти целой недели ждать ареста и только к концу ее додуматься до необходимости уничтожения хранившихся дома рукописей криминального по тем временам характера.
Когда А. И. Солженицын добрался до Москвы, «в Переделкино, к Корнею Ивановичу, по свидетельству Н. А. Решетовской, ехать было уже поздно. Муж направился к Туркиным, где выяснилось, что завтра в Большом зале консерватории состоится первое исполнение XIII симфонии Шостаковича… Значит, поездку в Переделкино придется еще на день отложить. А днем он зайдет в „Новый мир“ поговорить с Твардовским. Выяснилось еще одно обстоятельство: положение Румянцева в „Правде“ неустойчиво. Хранение там романа становится даже опасным… И Карякину дается наказ доставить роман прямо в „Новый мир“» (14).
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
