— В Шаавхази? — переспросил Шани.
— Именно туда, — сказал Луш. — Монастырь подновили недавно, приношения благодарных жителей не прекращаются — но опять же, и спокойно там, и благодатно. Самое место, чтобы душу, от мира уставшую, исцелять.
Шани пристально посмотрел на него, пытаясь понять: издевается ли? — да вроде бы совершенно серьезен. А ведь именно Луш своим именным приказом освободил Шани от всех чинов и званий и запретил занимать любую гражданскую должность, равно как и церковную. Читая собственноручно написанный указ государя, Шани словно наяву услышал, как захлопнулись перед ним двери монастыря. И вот теперь такой неожиданный поворот…
— Вы правы, государь, — каким-то неживым голосом произнес Шани. — Там в самом деле и спокойно, и благодатно.
Луш смотрел с уважением.
— Молодец, — серьезно похвалил он. — Хорошо держишься. Так хочешь туда? — Луш откинулся на спинку кресла и мечтательно проговорил: — Сидеть в тихой келье, переписывать красивым почерком жития святого Флоренция и наблюдать, как птицы вьют гнезда на монастырской стене… Ну разве не славно? Вот, даже и сам туда захотел.
— Славно, государь, — согласился Шани и с искренней горечью признался: — Не буду отрицать, что сердце зовет меня туда. Но нарушить ваш запрет я не могу.
— Хвалю за честность, — сказал Луш. — Я могу снять этот запрет, и ты поедешь в Шаавхази. Могу также восстановить тебя в инквизиции в прежней должности. Это уже сам выбери — что больше по нраву?
Шани откинулся на спинку кресла и погрузился в молчание. Государь не торопил его — отломив краюху хлеба, он стал кушать. Арбалетчик в нише сидел тихо-тихо.
— Пока не очень-то важно, государь, что мне по нраву, — произнес Шани, взяв себя в руки и ничем не выдавая своего смятения. — Мне по нраву пить да портить девок — вошел во вкус, как говорится. Но это тоже не важно. Сейчас имеет значение то, чего хотите вы в обмен на столь лестные предложения.
Луш отложил краюху и смахнул крошку с губы.
— Мне нужен процесс инквизиции против этого Андрея, который именует себя Заступником. И проведешь его ты — с обвинительным, разумеется, приговором и казнью.
Чего-то в этом роде Шани ждал давно, но все равно оказался не готовым к такому повороту событий. Впрочем, зная Луша, было ясно, что он не долго вытерпит рядом с собой человека, снискавшего всенародную любовь, которого молва нарекла вернувшимся на землю Заступником — что тоже было естественно после прекращения мора.
— Он спас нас, государь, — сказал Шани. Смотреть на Луша ему не хотелось.
— Спас, — согласно кивнул Луш. — Я и не отрицаю. Но ты посмотри, какая при этом получается занимательная картина. Пришел человек с лекарством из каких-то дремучих болот. Откуда там взяться лекарникам? И средствам, которые смогли остановить такой мор, перед которым Аланзонская чума — это так: тьфу, и растереть под столом незаметно. А я тебе скажу, откуда. Сам он их и приготовил: и лекарство, и заразу. Спросишь, отчего он вдруг пошел на попятный и так кинулся спасать нас, грешных? Это я тебе тоже объясню. Испугался дела рук своих. Кем будет править, если все вымрут? То-то и оно…
— Боитесь конкуренции, государь? — тускло осведомился Шани. Андрей пользовался огромной популярностью в столице — люди шли к нему со своими заботами, и он пытался помочь каждому, не делом, так советом. В дворянской среде ходили вольнодумные разговоры о том, не сделать ли Небесного Владыку еще и земным — сам Андрей, конечно же, не примерял аальхарнскую корону, однако тех, кто хотел бы ее видеть у него на голове, было уже довольно много, и, кроме желаний, они имели еще возможности и ресурсы для их выполнения, и человеческие, и финансовые.
— Ладно тебе, — отмахнулся Луш, извлек из ящика стола маленький нож и принялся чистить ядреную золотистую луковицу. — Моя забота первоочередной важности — следить за тем, чтобы в государстве не было бед. С мором этим — да, не уследил. Но сажать колдуна и еретика на трон Заступника — вот этого уже не будет точно. Поэтому я предлагаю тебе пост шеф-инквизитора — с возвращением всех привилегий и честного имени, либо Шаавхази, как выберешь. А мне за это нужен Андрей на костре.
Ощущение иголки в виске пришло несколько минут назад и теперь становилось все сильнее. Шани подумал, что сейчас у него начнется припадок. Видимо, он и правда окончательно опустился на жизненное дно, если ему делают такие предложения, да еще и не сомневаются в его согласии: вон как смотрит Луш… Шани потер висок и произнес:
— Значит, предательство мне предлагаете?
Луш посмотрел на него так, как умудренный опытом отец смотрел бы на сына с очень неторопливым развитием.
— Тебя что-то не устраивает? — спросил государь.
— Как обыватель я скажу вам, что грешно предавать того, кто спас тебе жизнь, — произнес Шани. — А как юрист я добавлю, что обвинения против Андрея попросту шиты белыми нитками. Он никогда, ни на людях, ни частно, не говорил о намерениях стать владыкой Аальхарна, более того — он их и не имеет. Он никогда не говорил о себе «Я — Заступник», то есть ереси и богохульства от него тоже не слышали. Как бывший инквизитор и как нынешний гражданский я отказываюсь вам помогать, государь.
Луш довольно улыбнулся. Он словно ждал именно такого поворота событий, потому что полез в ящик стола и начал деловито возиться с бумагами. Наконец на свет божий появился желтоватый лист, исписанный корявыми государевыми буквицами.
— Вот, ознакомься.
Это оказалась полная амнистия для Дины.
Некоторое время Шани перечитывал кривые строчки и удивлялся тому, отчего в душе у него так пусто и холодно. Его даже знобить начало, хотя он списал это на привычный холод во дворце, а не на душевное потрясение. Наконец он закончил чтение и вернул указ на стол государя.
— Скорее, этот документ понадобится родственникам покойной, — с максимальным равнодушием промолвил Шани. — Мне-то какое дело?
Луш недовольно крякнул. Шани понял, что подобный ответ был для государя весьма и весьма неожиданным.
Интересно, на что он рассчитывал? Что бывший шеф-инквизитор падет ему в ноги?
— Ох ты жук! — воскликнул государь. — Я уж и не думал, что ты меня удивишь. Разве не жалко бабу-то свою?
Шани цинично усмехнулся.
— У меня таких баб, государь… На монетку пучок.
Луш набычился, помолчал какое-то время, пристально разглядывая своего визави. Шани сидел с совершенно спокойным и невинным видом.
— Значит, в Шаавхази не хочешь? — спросил, наконец, государь.
— Хочу, сир, — произнес Шани, — но не такой ценой. Если вам так нужен этот процесс, то подключайте его бдительность Вальчика — уж он-то не будет настолько щепетильным.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
