— Да пошёл ты! — процедила я сквозь зубы.
— А ты оказывается плохая девочка, ругаться умеешь. Как не стыдно, Геля, всегда строишь из себя леди, а сама иной раз выражаешься, как пьяная торговка с рынка.
Я не стала отвечать ему, лишь посмотрела с презрением.
— А знаешь, что делают с плохими девочками? — не дождавшись ответа от меня, снова спросил Макс.
— Молчишь? Тогда отвечу я. Их наказывают. И я накажу тебя с большим удовольствием!
— Максим, отпусти меня. Ты же понимаешь, что не сможешь вечно меня здесь удерживать.
— Вечно не буду, но после этой ночи, после всего того, что я сделаю с тобой, ни один другой мужчина в твою сторону и не глянет. Да и ты сама больше, никого не захочешь.
Максим протянул руку и попытался обхватить меня за ногу.
— Не трогай меня, — я попыталась отпихнуть его руку, но Максим второй рукой обхватил мою лодыжку и подтянул к себе.
— Всё! Хватит уже трепаться. Меньше слов, больше дело. Не сопротивляйся и тебе будет хорошо. Я умею доставлять удовольствие дамам.
После этих слов, Максим опрокинул меня на спину и навалился сверху всем своим весом.
Он тяжёлый. Раздавит меня и не заметит как, а не раздавит, так я задохнусь. Лезет с поцелуями, я уворачиваюсь, как могу, но Макс всё равно оставляет слюнявые следы на щеках и шее. С довольным бормотанием хватает меня за грудь, пока только сквозь одежду, но и этого достаточно, чтобы меня прорвало.
Я брыкаюсь, пытаюсь его отпихнуть, кричу и плачу. Но моего мучителя не трогают мои слезы, мои жалкие трепыхания он даже не замечает, как будто вообще не чувствует. Его расширенные зрачки говорят мне, что Максим не просто возбуждён, но и под дурью. Это объясняет и его невнятные бормотания и то, что он как будто не здесь, почти не слышит меня, не чувствует моих ударов. И это выражение на его лице, оно пугает до дрожи!
Он очень грубо, до синяков, хватает меня за грудь, и судя по его лицу и отдельным фразам, получает удовольствие от того, что доставляет мне боль.
— Отпусти… — хриплю.
Но Максим всё так же не слышит меня, снова лезет целоваться, но я не даюсь. Тогда он лихорадочно пытается содрать с меня одежду. И я понимаю, что скорее умру, чем позволю ему получить желаемое.
В глазах темнеет от ярости, я брыкаюсь, как дикая кошка, кусаюсь, кричу, руками колочу не глядя, куда попаду. Между нами идёт настоящая борьба. В какой-то момент Максиму окончательно надоедает моё сопротивление, и он отвешивает мне такую пощёчину, что у мне плывёт перед глазами и звенит в ушах.
На миг я теряю связь с реальностью, а когда прихожу в себя, чувствую, как меня сжимают в крепких объятиях. Хоть и вяло, но всё же пытаюсь вывернуться на свободу, пихаюсь локтями, чисто на инстинктах продолжаю борьбу. Потом до моего мозга доходит хриплый голос, который дарит надежду на освобождение из всего этого ужаса.
— Ангел, это я! Любимая, успокойся, больше никто тебя не тронет, — о Боже, это Антон, он губами собирает мои слезы, — Всё хорошо, всё позади. Любимая моя, не плачь, только не плачь….
С голосом Антона в лёгкие вернулся воздух, стало так легко и спокойно, что я от радости прижалась к нему всем телом.
Положила голову на его грудь и с наслаждением вдохнула его аромат, свойственный лишь ему одному. Смесь мускуса и морского бриза, приправленная его личным запахом. Запах проникал в лёгкие, даровал успокоение, уверенность в том, что всё будет хорошо.
Антон сегодня подарил мне возможность жить и радоваться каждому мгновению этой жизни.
Страшно даже подумать, чтобы было, если бы он только опоздал… не знаю, как дальше жила бы с этим.
Я помогала многим женщинам из нашего центра, вела с ними разговоры, поддерживала не хуже психологов и никогда не думала, что эта тема как-то коснётся лично меня.
И я… Я не такая сильная, как они, наверное, я бы сломалась. Меня бы это убило, не в прямом смысле, конечно, но от меня осталась бы одна оболочка.
Но слава всем богам Антон успел. Моё сердце бьётся в унисон с сердцем моего жениха, и как никогда готово любить его и принимать его любовь и его всего, со всеми недостатками.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Впрочем, сейчас я в такой эйфории от спасения, что Антон кажется мне идеальным героем, у которого недостатков нет вообще.
Настоящая ирония судьбы, не иначе. Антон, плохиш по жизни, спас мою душу и тело из лап очаровашки Макса, на которого никто и никогда бы не подумал, что он способен хоть кого-то обидеть.
Вот теперь я понимаю слова о том, что внешность обманчива. Такой подлости от Макса я совсем не ожидала. Мне было очень страшно, так страшно, что до сих трясутся поджилки от одного воспоминания его мерзких рук и губ на моём теле.
И сейчас рядом со мной сильный мужчина, который способен не только защищать меня, но и укрыть от всех бед. За его спиной, я чувствую себя как в крепости — спокойной и защищённой.
Антон, успокаивая меня, нежно прижимал к себе, рукой массировал мою голову, перебирал волосы и нашептывал слова любви. Впервые между прочим.
Впервые я готова поверить, что я для него намного больше, чем просто ступеньки для достижения материальных благ и красивое тело, которым ему захотелось обладать.
Он меня любит. Так приятно это слышать. Эти слова согревают мою заледеневшую душу, а в надёжных объятиях потихоньку отступает дрожь во всём теле.
С Антоном мне хорошо и спокойно, но сейчас мне хотелось поскорее уйти из дома, ставшего моей недолгой тюрьмой. Забыть этот день, как страшный сон. Никогда больше не видеть Максима.
Интересно где он? Почему его не слышно? Что с ним сделал Антон, у которого, как я только что заметила, все костяшки рук сбиты в кровь?
— Антон? — спрашиваю одними глазами. Он поднимает мою голову и его глаза темнеют при взгляде на моё лицо. Даже представить тяжело, как там всё страшно, раз Антон буквально звереет на глазах.
— Что этот мудак сделал с тобой? Посмел на тебя руку поднять? Да я ему эти руки оторву! — его голосом можно убивать.
Он аккуратно пересаживает меня со своих колен на постель и хочет встать, но я догадываюсь о том, что задумал мой жених и дикой кошкой цепляюсь в него.
Антон накрывает мою руки своими и сейчас этот контраст силы и слабости, жёсткости и нежности вызывают во мне приступ паники. Это чувство неконтролируемое, оно поднимается откуда-то из глубины моей душе и с каждой минутой всё больше и больше отравляет мою душу. Мне хочется закричать, ведь перед глазами так и стоит картина, как я, беспомощная, трепыхаюсь под Максимом. Вся в слезах умоляю оставить меня, не трогать, но он не слышит, и с каждой секундой, все больше и больше ломает меня.
Вдруг до меня доносится успокаивающий голос Антона, он проникает в потаённые уголки моего сердца и забирает весь мой страх. Он как маяк, вырывает меня из царства мрака и боли, дарит свет и надежду на спасение.
— Любимая, смотри на меня. Думай о чем-нибудь хорошем, о детках из своего центра, например, или о том, что, несмотря на декабрь, ярко светит солнце и жизнь прекрасна, несмотря ни на что. И тебя больше никто не обидит, я не позволю. Поняла?
Киваю. Снова льну к Антону, нежась в его тёплых, надёжных объятиях. Заряжаюсь от него новыми силами.
— Ангел, всё хорошо, посиди минутку, я быстро.
— Антон, пожалуйста, не оставляй меня одну, мне очень страшно.
— Всё хорошо, любимая. Успокойся, тебя больше никто не тронет.
И тут до моего слуха доходит стон боли. Я резко перевожу взгляд в ту сторону, откуда он идёт, и в шоке ахаю. На полу животом лежит Максим с окровавленным лицом и тихо стонет. И как я не услышала его сразу?
— Ангел мой, всё будет хорошо, я сейчас вернусь. Отпусти меня, я же вот он, никуда не денусь.
— Забери меня отсюда, пожалуйста. Давай уедем. Оставь Максима, не хочу его больше видеть.
— И больше не увидишь, такие скоты не имеют права гулять на свободе и нападать на девушек.
— Антон, пусть им соответствующие органы занимаются, давай просто уедем, пожалуйста. Антон встаёт с постели и идёт к Максиму. Берёт его за шкирку и, приподняв, тащит к двери.
