Барон принялся бродить по комнате, рассуждая вслух:
— Сомневаюсь, что ему будет трудно убедить ее. Благодаря этому браку она станет не просто замужней женщиной, а знатной дамой, графиней фон Гольтфрих со всеми правами и привилегиями этого титула. Только сумасшедшая в ее положении отказала бы мальчишке, особенно принимая во внимание, что она осталась без средств к существованию.
— Но они же не могут пожениться, не так ли? — со страхом спросила Марциана. — Людвиг еще несовершеннолетний, и он не может жениться без разрешения опекуна.
— Да, у нас — не может. Но вы же сказали, что они намерены бежать в Америку, не так ли?
— Но он — ребенок!
— Для своего возраста он довольно высок, — нахмурился Теодор. — А в той стране, куда он так стремится, браки сейчас совершаются довольно легко. Да и в Европе всегда можно найти священника, который за определенную плату очень быстро совершит таинство брака кого угодно с кем угодно.
— Неужели вы склонны считать фрау Лили способной на такой подлый поступок? — совсем упала духом Марциана.
— Не сомневаюсь. Ее покровитель умер, и она осталась без денег. Как я понимаю, теперь ей остается только одна дорога — в публичный дом. Терять ей совершенно нечего, а, приняв предложение Людвига, она получает очень многое.
— Нам необходимо немедленно отправиться за ними.
— Скорее всего, они сначала направятся в Шенебекк, где находится дом его умершего деда, графа фон Гольтфриха. Поспешим в конюшню. Если только этот паршивец не воспользовался моими скакунами, мы сможем их догнать. Пойду распоряжусь, чтобы в конюшне приготовили лошадей, — со вздохом произнес барон, а затем более весело добавил: — Я немного поразмыслил и считаю, что, возможно, мы успеем застать их в деревне.
— Людвиг исчез еще утром.
— Флеранс необходимо время, чтобы упаковать вещи. А я по своему опыту знаю, что это требует очень много времени. Гораздо больше, чем можно предположить. Вам нет необходимости ехать в деревню, моя дорогая. Я поеду один. Генрих будет недоволен, если узнает, что вы общались с этой женщиной.
Марциана неохотно согласилась, но попросила его поторопиться. В это время на пороге гостиной появился слуга барона Пауль:
— Они уже почти готовы подняться в воздух, господин. Ее сиятельство сказала, чтобы я привел вас на луг.
— Что за вздор ты болтаешь, Пауль? Мне сейчас некогда заниматься аэростатом. Передайте князю Дитриху, чтобы он…
— Князь отправился в свое поместье. Это его сестра просила вам передать, что шар уже почти полностью наполнен газом. Они ждут лишь вас.
— Они? — одновременно произнесли Марциана и барон, обменявшись удивленными взглядами.
— Ты же сказал, что князь отправился к себе? — потребовал ответа Теодор.
— Молодой граф Людвиг, графиня Каролина и еще одна женщина, которую вы пригласили.
— Клянусь Аттилой, дела обстоят хуже, чем я предполагал! — заорал дядюшка.
ГЛАВА 42
Первое, что они увидели, выбежав из дома, — ярко-зеленый с золотыми полосками воздушный шар, медленно поднимающийся в голубое небо. В корзине шара находились три фигуры, которые, к изумлению Марцианы, имели наглость махать им руками.
Слуга князя Дитриха бежал им навстречу. Он начал говорить еще до того, как приблизился к ним:
— Господин, я клянусь, что не виноват в этом! Госпожа графиня перерезала канаты ножом, который находился в корзине!
— Я убью их всех! — заорал барон. — Пауль, передай в конюшню, чтобы немедленно подготовили моих коней!
— Я еду с вами, — решительно заявила Марциана. — И не пытайтесь остановить меня.
— Не стану терять времени на споры с вами, — ответил он. — Оденьтесь потеплее, потому что мы вряд ли догоним их раньше вечера. И оставьте записку Генриху! — крикнул он вслед Марциане, которая бегом бросилась в дом.
Следуя совету дядюшки, Марциана укуталась в теплый плащ с капюшоном и накинула на волосы шелковый шарф, чтобы защитить лицо от пыли. Баронесса решила не оставлять записки Генриху, посчитав, что мужу будет лучше узнать обо всем при личном разговоре. Когда через десять минут она появилась во дворе конюшни, на ходу поправляя шаль, то увидела, что барон Теодор уже устроился в своем дилижансе. Рядом смущенно переминались с ноги ногу слуги. Они были огорчены, что позволили аэростату подняться в воздух. Стараясь говорить как можно спокойнее, баронесса обратилась к ним:
— Я прошу вас говорить всем, кто вас будет спрашивать, что шар сам оторвался и улетел. Надеюсь, что вы еще никому не рассказали то, что произошло на самом деле?
— Нет, ваше сиятельство, — одновременно заговорили оба слуги, не поднимая глаз на хозяев.
— Прекрасно, — одобрительно заметила Марциана. — Надеюсь, что вы и в дальнейшем будете вести себя благоразумно. Я буду очень недовольна, если вернувшись, обнаружу, что все сплетничают о случившемся. Несомненно, что всему виной очередная глупая выходка моего племянника.
— Вот что… — барон Теодор мрачно взглянул на провинившихся слуг. — Я с вами поговорю позже, но сейчас выполняйте то, что вам сказали. Вместо того, чтобы здесь болтаться без дела, приготовьте быстро повозку и отправляйтесь вслед за шаром… А теперь отходите в сторону, мы поехали.
Они выехали на дорогу и сразу же помчались во весь опор. Несмотря на громкий топот копыт и стук колес, баронесса все время слышала голос барона Теодора, который бормотал бесконечные угрозы и проклятия. Марциана долго молчала, пока на одном из поворотов дороги чуть не вылетела из кареты из-за бешеной скорости, с которой дядюшка гнал лошадей.
— Пожалуйста, дядя, чуть помедленнее, — вскричала она, хватаясь одной рукой за шаль, которую порыв ветра сорвал с головы. — Мы не сможем догнать их, если перевернемся или одна из этих лошадей сломает ногу.
Количество его проклятий увеличилось, но замечание Марцианы в отношении лошадей немного отрезвило его, и он сбавил скорость.
— Какая несусветная глупость! — выдохнул он.
— Это не глупость, а преступление. — Это не что иное, как преступное похищение ребенка. Все предельно просто и ясно.
— Глупая женщина, — проворчал барон, стегнув кнутом одну из лошадей.
— Она совсем не глупая, — возразила Марциана. — Теперь мне ясно, что ею движет корысть. Я совсем не ожидала от нее этого. Против подобных действий должен существовать закон.
— Законы мало, что значат для таких нетрезво мыслящих женщин.
— Боже мой, дядюшка, я не ожидала, что вы так хорошо знаете эту особу!
— Я знаю ее слишком давно, и никогда особенно не удивлялся ее причудам. Но сейчас она превзошла саму себя.
