108
Гелия. — Маленькая дочь П. И. Чагина Роза, с которой Есенин любил играть, когда жил на даче у него, называла себя «Гелия Николаевна».
109
Капитан земли — Стихотворение было опубликовано посмертно, с сообщением, что оно «написано в январе 1925 года в Батуме накануне годовщины смерти Ленина».
110
Над омраченным Петроградом… — Строка из первой части поэмы Пушкина «Медный всадник».
111
Собаке Качалова — Близко знавший Есенина народный артист СССР В. И. Качалов вспоминал: «Часам к двенадцати ночи я отыграл спектакль, прихожу домой. Небольшая компания моих друзей и Есенин уже сидят у меня. Поднимаюсь по лестнице и слышу радостный лай Джима, той самой собаки, которой потом Есенин посвятил стихи. Тогда Джиму было всего четыре месяца. Я вошел и увидал Есенина и Джима — они уже познакомились и сидели на диване, вплотную прижавшись друг к другу. Есенин одною рукой обнял Джима за шею, а в другой держал его лапу и хриплым баском приговаривал: «Что это за лапа, я сроду не видал такой». Джим радостно взвизгивал, стремительно высовывал голову из-под мышки Есенина и лизал его лицо. Есенин встал и с трудом старался освободиться от Джима, но тот продолжал на него скакать и еще несколько раз лизнул его в нос. «Да постой же, может быть, я не хочу с тобой целоваться. Что же ты, как пьяный, все время лезешь целоваться», — бормотал Есенин с широко расплывшейся детски лукавой улыбкой» («Воспоминания», с. 417–418).
112
Мая — «Первое мая 1925 года, — вспоминает бакинский журналист В. Швейцер, — Есенин встречал на рабочем празднике в Балаханах. Он переходил от группы к группе, оживленный, разговорчивый, поднимая тосты за рабочих, принимая тосты за поэзию. Тонкие морщинки у щек разгладились, на бледные губы легла улыбка. Казалось, Есенин, озябший в своем уединении, грелся среди людского множества у праздничных костров человеческого тепла» («Воспоминания», с. 409).
113
Пускай меня бранят за «Стансы»… — Есенин намекает на статью А. К. Воронского «На разные темы» (альманах «Наши дни», М. — Л., 1925, № 5), в которой было подвергнуто критике стихотворение «Стансы».
114
«Леф» — литературная группировка, возглавлявшаяся В. Маяковским.
115
Письмо к сестре — Стихотворение обращено к сестре поэта — Екатерине Александровне Есениной.
116
О Дельвиге писал наш Александр, // О черепе выласкивал он строки. — Имеется в виду стихотворение Пушкина «Послание Дельвигу» («Прими сей череп, Дельвиг…»).
117
Ах, эти вишни! Ты их не забыла? — По поводу этих строк сестры поэта вспоминают: «Своего яблоневого сада у нас не было. В 1921 году отец купил и посадил несколько молодых яблонек, но во время пожара они все погибли, за исключением одной, которая стояла теперь перед окнами домика. У соседей были прекрасные многолетние сады с раскидистыми яблонями, свешивающими свои ветви в наш огород. У нас же по всему участку росли ползучие вишни, которые доставляли много хлопот нашим родителям, так как им нужна была земля под картошку. Нам, детям, много огорчений приносила вырубка сада и вспахивание его сохой или плугом» (сб. «На родине Есенина». М., 1969, с. 37).
118
Слова Пушкина. (Прим. С. Есенина.)
Блажен, кто не допил до дна… — Вариация строк из «Евгения Онегина»:
Блажен, кто праздник жизни раноОставил, не допив до днаБокала полного вина…
119
«Прощай, Баку! Тебя я не увижу…» — Стихотворение написано незадолго до отъезда, после почти двухмесячного пребывания в Баку. В эти месяцы были созданы такие значительные стихотворения, как «Песня», «Ну, целуй меня, целуй…», «Голубая да веселая страна…» и др. Вновь в Баку Есенин приехал в конце июля того же, 1925 года.
120
Вынул я кольцо у попугая… — А. А. Есенина вспоминает: «Кольцо, о котором говорится в стихотворении, действительно Сергею на счастье вынул попугай незадолго до его женитьбы на Софье Андреевне. Шутя Сергей подарил это кольцо ей. Это было простое медное кольцо очень большого размера» («Воспоминания», с. 71).
121
Ах, у луны такое // Светит — хоть кинься в воду… — По воспоминаниям журналиста Н. К. Вержбицкого, эти строки связаны с рассказанной им Есенину легендой о китайском поэте VIII века Ли Пу (Ли Бо), который бросился в воду, захотев обнять отражение луны (см.: Н. Вержбицкий. Встречи с Есениным. Тбилиси, 1961, с. 32–33).
122
«Гори, звезда моя, не падай…», «Жизнь — обман с чарующей тоскою…» — Вспоминая об обстоятельствах создания этих двух стихотворений, написанных близ Баку, в Мардакянах, С. А. Толстая-Есенина писала: «В то время Есенин плохо себя чувствовал. Опять появились предположения, что у него туберкулез. Он кашлял, худел, был грустен, задумчив. Настроениями и разговорами этих дней навеяны оба эти стихотворения» (Комментарий С. А. Толстой-Есениной хранится в Государственном литературном музее — Москва).
123
Пусть она услышит, пусть она поплачет. // Ей чужая юность ничего не значит. — Ср. у Лермонтова в «Завещании»:
Ты расскажи всю правду ей,Пустого сердца не жалей,Пускай она поплачет…Ей ничего не значит!
124
«Я красивых таких не видел…» — Шура — Александра Александровна Есенина, младшая сестра поэта (род. в 1911 г.). Осенью 1924 года она переехала из Константинова в Москву, чтобы продолжить учебу в школе. Об обстоятельствах, связанных с возникновением этого и последующих посвященных ей же стихотворений, А. А. Есенина вспоминает:
«В один из сентябрьских дней Сергей предложил Соне (С. А. Толстой-Есениной. — А. К.) и мне покататься на извозчике. День был теплый, тихий. Лишь только мы отъехали от дома, как мое внимание привлекли кошки. Уж очень много их попадалось на глаза. Столько кошек мне как-то не приходилось встречать раньше, и я сказала об этом Сергею. Сначала он только улыбнулся и продолжал спокойно сидеть, погруженный в какие-то размышления, но потом вдруг громко рассмеялся. Мое открытие ему показалось забавным, и он тотчас же превратил его в игру, предложив считать всех кошек, попадавшихся нам на пути… Это занятие нас всех развеселило, а Сергей увлекся им, пожалуй, больше, чем я. Завидев кошку, он вскакивал с сиденья и, указывая рукой на нее, восклицал: «Вон, вон еще одна!»
…Когда мы доехали до Театральной площади, Сергей предложил зайти пообедать. И вот я первый раз в ресторане. Швейцары, ковры, зеркала, сверкающие люстры — все это поразило и ошеломило меня. Я увидела себя в огромном зеркале и оторопела: показалась такой маленькой, неуклюжей, одета по-деревенски и покрыта красивым, но деревенским платком. Но со мной Соня и Сергей. Они ведут себя просто и свободно. И, уцепившись за них, я шагаю к столику у колонны. Сидя за столом и видя мое смущение, Сергей все время улыбался и, чтобы окончательно смутить меня, он проговорил: «Смотри, какая ты красивая, как все на тебя смотрят…»
…А на следующий день Сергей написал и посвятил мне стихи: «Ах, как много на свете кошек, нам с тобой их но счесть никогда…» и «Я красивых таких не видел…» («Воспоминания», с. 72–73).
125
«Эх вы, сани! А кони, кони!..» — «Осенью 1925 года, — вспоминала С. А. Толстая-Есенина, — вскоре после возвращения в Москву из поездки на Кавказ, где Есенин работал главным образом над продолжением цикла «Персидских мотивов», он несколько раз говорил о том, что хочет написать цикл стихов о русской зиме. Первым стихотворением этого цикла явилось «Эх вы, сани! А кони, кони!..». За ним последовали другие на ту же тему. В течение трех месяцев, почти до самой смерти, Есенин не оставлял этой темы и написал двенадцать стихотворений, посвященных русской зимней природе. Необычайное многообразие, яркость, величавость, сказочная, фантастическая красота нашей зимы, которую с детства любит всякий русский человек, увлекали Есенина, глубоко любившего свою родную страну, пробуждали в нем высокие поэтические настроения, рождали новые прекрасные образы и сравнения» («Смена», М., 1946, № 3–4, февраль).
126
«Ах, метель такая, просто черт возьми…» — Публикуя это и следующее за ним стихотворения, С. А. Толстая-Есенина писала: «В начале октября 1925 года, в последний год своей жизни, Сергей Есенин увлекся созданием коротких стихотворений. 3 октября были написаны «Голубая кофта. Синие глаза…» и «Слышишь, мчатся сани…». В ночь с 4 на 5 октября он продиктовал мне подряд семь шести- и восьмистрочных стихотворений. На другой день, по этой моей записи, Есенин сделал небольшие поправки» («Смена», М., 1946, № 3–4, февраль).
