– Благодарю вас, испанцы!
Бережно поставил бутылку на стол. Свинтил со штопора пробку, перевернул вниз сухим, узким краем и чуть вдавил её в кромку горлышка.
Снял со стены массивную, кажется, книжную, но без книг, полку с пузатыми, точёными из бука балясинами. Ломиком, не сделав ни одного лишнего взмаха, повыбивал эти балясины и половину их отправил в огонь. Снял влажную куртку, повесил на спинку стула и придвинул к камину. Повернул другим бочком вертел. С почти уже неслышным теперь хлопком снова вынул пробку, снова отпил. Нагреваемый камином воздух двинулся в своё закономерное вращение, и из дальнего угла комнаты принёс острый запашок притаившейся там плесени. Мастер действа аристократически-недовольно поморщился на этот запашок, повернулся к нему спиной, снял сапоги, взял стоящее у стены низкое, мягко-бугристое, с потёртой кожей кресло, поставил возле огня, сел и блаженно вытянул ноги. Словом, позволил себе всё то, что ни в коей мере не позволили шесть теней, тихо беседовавшие в этой самой комнате только что истёкшей ночью.
– Вайер был лучшим из нас, – свистящим шёпотом говорила одна тень. – Теперь его нет. Ну а мы, кто уцелел после той странной погони, по силе и ловкости все примерно равны.
– Что предлагаешь? – таким же шёпотом спросила другая тень.
– Три месяца мы не можем договориться, что делать. Сменить город? Сменить ремесло? Уехать в колонии и там делать золото? Разбежаться? Мы бы подчинились решению предводителя, но среди нас его нет. Вайер был дворянин, к тому же он был талантлив в ремесле тайных действий. Мы же – бывшие цирковые гимнасты. Тренированные, опытные, но и только.
– Что предлагаешь? – спросила ещё одна тень.
– Позвать на помощь Фортуну. Следующей ночью на скалах за Плимутом разложим шесть костров. На расстоянии друг от друга и на равном удалении от города. Места распределим по жребию. Ровно в полночь каждый свой костёр гасит и мчится сюда. Это сигнал: все костры погасли – все бегут. Если твой огонь вдруг снова вспыхнул – возвращайся и затуши. Кто первым вставит ключ в дверь, тот становится наследником имущества Вайера и предводителем для остальных. Он тогда и решит, что делать. И мы сейчас дадим слово – во всём, как Вайеру, ему подчиняться. Ну не возвращаться же в цирк, в самом деле?
– Это… азартно! – сказала тень из угла. – Я буду пробовать.
– И я тоже.
– И я…
– Тогда что же? Идём выбирать шесть мест и готовить костры? Несогласные есть?
И, после непродолжительного молчания, все вышли.
Ничего этого не знал Прилипала Джек, благодушно взирающий на пар, поднимающийся от просыхающей куртки. Он медленно стягивал с вертела горячие, подрумяненные куски отварного мяса, посыпал их солью с перцем и, не торопясь, смакуя, жевал. И печёный огненный лук жевал, и солёные грибы, с солёными, из того же горшка, зубчиками чеснока. Ел ржаные вкуснейшие кналлеры. Запивал испанским, с нежным вкусом, вином. Он справедливо считал, что так удачно подслушанный им разговор предоставил ему великолепный гостиничный номер – огромный, безплатный. Как же сладко вот так вот, после морского путешествия, с удовольствием отдохнуть! А завтра, подвязав якобы болящую щёку платком, набросив капюшон, он, господин Сиденгам, старый одинокий чудак, выйдет к уличному собранию, с ворчливой бранью протянет деньги за такое, оказывается, важное в жизни «Золотого льва» фонарное масло и, заимев великолепнейший форт, займётся поиском следов так здорово наследившего здесь Бэна Бэнсона.
Не знал.
И спать лёг, сытый, довольный, в тихой, нагретой комнате. Умиротворённый. Безпечный. Со снятой напрочь входной дверью.
Предводитель теней
Они примчались первыми, двое. Вернее, всё-таки был самый первый, на пару шагов опередивший соперника. Этой пары шагов вполне хватило бы, чтобы вонзить уже приготовленный ключ в замочную скважину и объявить себя предводителем. Но эту пару шагов он не сделал. Едва спрыгнув с забора, присел, коснувшись земли рукой и одним коленом (лучшая поза для попавшего в смертельно опасную ситуацию человека!) и замер. Точно так присел рядом с ним и соперник. И долгих две или три минуты просидели, закаменев, всматриваясь, вслушиваясь. Прибежавшие третий, а немедленно следом за ним и четвёртый, словно гигантские жуки, впавшие в анабиоз, также пометили двор чёрными неподвижными сгустками своих тел. Добрались последние двое (один из них сильно хромал). И ещё минуту немо, заполняя квадрат двора немыслимым напряжением, смотрели на вертикально зияющую перед ними могилу: голый дверной проём.
Ловушка была столь обнажённо предъявлена, что шестеро безусловно были убеждены: никому из них такая дьявольская наглость не по способностям.
И вот первый, поведя головой, взглянул на собравшихся. И напряжённость безсловных тел ему ответило: «Ну не возвращаться же в цирк, в самом деле!»
Тогда он, едва шевеля губами, беззвучно прошептал: «Госпожа смерть! Знай, если ты здесь: у меня достаточно безумных сил для того, чтоб тебя встретить». И пошёл, пригнувшись, шагом лёгким, звериным. Через несколько мгновений ушёл за ним второй, и оставшиеся четверо безшумно переместились ближе ко входу.
Двое вошедших внутрь дома двигались наподобие автоматов. Обречённо. Упрямо.
Спустя пять минут один из них показался в могильном проёме. Ладонью качнул у плеча. Тотчас неслышно, словно порхающие гигантские мотыльки в предрассветной тьме, четверо пересекли двор и влетели в тамбур прихожей.
– Дверь в спальню тёплая, – раздался едва слышимый шёпот. – Спальня хорошо нагрета. Там редко, спокойно дышит один человек. Кажется, спит.
Едва-едва скрипнула старыми костями изъятая из угла вешалка. Коротко прошуршали наброшенные на неё куртки. Миг – и наскоро сымпровизированный манекен занял своё место перед дверью в спальню. И дверь быстро, но без рывка потянув, широко распахнули.
Ни стрелы арбалета, ни пули.
«Ввели» в помещение сначала манекен. Потом вошли сами. Двое встали возле безмятежно спящего человека. Двое отошли к окну. Двое вышли из дома. Эти последние двое скоро вернулись.
– Никого во всей округе.
Втащили укороченные створки входной двери. Внимательно осмотрели. После этого окно спальни плотно завесили. На раздутые угли в камине положили бумажную кналлеровую бандероль, остатки раздробленной книжной полки. Потом, когда огонь разгорелся, добавили отправленный в камин ножками стул.
– В мезонине у Вайера в столе лежат свечи.
Принесли свечи, зажгли, и ярко осветилось всё до дальних углов.
Джек проснулся, сел. Поморгал глазами на заполнивших комнату чёрных зловещих людей.
– А что, уже утро? Доброе утро, джентльмены.
