– Где раненый-то? – спрашиваю в недоумении.
На лицах окружающих тупое замешательство.
– Где-где. Внутри,– произносит кто-то из толпы.
– Так тащите его сюда,– предлагает док.
– Никак нельзя. Его пришпилило. Электродом проткнуло, как жука. От зарядной мачты. Если снимем – враз ласты склеит. А без Жиля нам никак.
Я начинаю злиться не на шутку. Я в шаге от цели своего задания. Чтоб мне сдохнуть, меня не остановит пара придурков с выжженными мозгами!
– Тогда ведите,– приказываю я.
– Так у вас допуска нет,– с идиотской усмешкой говорит кто-то.
– Так на кой вы нас сюда притащили?! – Ярость на тупое стадо грозит разорвать меня изнутри.– Чтобы показать закрытый люк? Мы из-за вас режим маскировки нарушили! Ранцы включили! Дока своего от больных оторвали!
– Ты не кипятись, Ролье. На-ка вот, хлебни,– равнодушно бубнит над ухом существо. Я брезгливо отталкиваю его руку.– Ну, как знаешь.
Кадык над тройным воротником ходит вверх-вниз. Мертвец довольно крякает, нюхая засаленный рукав.
– Док, пока жив был, говорил, что легионера эта зараза нипочем не берет,– сообщает он в пространство.– Типа – никакого привыкания. А я вот, ежели полдня без фляги, и сам не свой. Выходит, умники-то напутали со мной.
Он мелко хихикает.
– Опять у Криса контакты пережгло. Связать бы надо,– говорят сзади.
– Да ну его. Снова брыкаться будет. Он мне в прошлый раз руку прокусил.
– Как всегда, пойло с порошком смешал.
– Заберите у него флягу,– советует кто-то.
– Так он тебе ее и отдал.
– И что теперь делать? Я за ним проводку переделывать не буду. Он, как буйный сделается, к оборудованию лезет. Все рвется наладку закончить. А у самого руки трясутся. И не соображает, чего творит. Убивец нипочем резервных блоков не выдаст.
Виновник обсуждения тем временем прекращает хихикать и отступает спиной к стене. Яростно вращает налитыми кровью глазами. Бочком, сантиметр за сантиметром, крадется к люку.
– Эй, союзники! – кричит сержант часовым.– Этого не пускайте. Готов. Дров наломает.
Часовые, видимо, привыкшие к подобным сценам, синхронно кивают головами. Ну чисто болванчики! Снимают с плеч винтовки с примкнутыми штыками.
– Назад, назад! – бормочут ублюдки, отгораживаясь от Криса стволами. Тот, мелко тряся головой, упрямо наседает.
Я пытаюсь переломить ситуацию. На дока надежды мало: от увиденного его перекосил столбняк. Вся надежда на себя.
– Слушайте, парни, у меня приказ – оказать вам помощь. Делайте что хотите, но ведите нас к раненому. Я привык выполнять приказы.
– Приказ – оно конечно,– соглашается толпа.– Приказ – это святое. Мы вот тоже – выполняем. И ты держись.
И дальше в том же духе. Пробую с другой стороны.
– Свяжите меня с вашим командиром,– требую я.
– Хи-хи. Так он трубку не берет,– почти весело сообщают из толпы.
– Как это? – не понимаю я.
– А вот так. Мы с ним только через переговорник в люке говорим. Строго по графику. Он от нас в седьмом отсеке прячется. Продукты нам и инструмент через шлюз передает. Под прицелом держит, сука.
– Прячется? От вас? Офицер?
– Ага. Прячется. Хочет назад вернуться. Боится, что мы его того – порвем. Он у нас все скафандры забрал. И патроны. Издали руководит,– вразнобой подтверждают призраки.
– Зачем скафандры? А если авария? Или на поверхность выйти? – Незаметно для себя я начинаю втягиваться в безумную беседу. Реальность в этом странном месте идет волнами, будто в кривом зеркале.
– А у нас каждый день аварии. Оборудование дрянь. Расходников не хватает. Мы привыкли. Хлебнешь чуток, чтобы с катушек не соскочить,– и страха как не бывало. А скафандры Убивец не отдает, чтобы мы ноги не сделали. Боится, что мы корабль захватим. Или к союзникам уйдем. Среди каторжан попрячемся.
– Да нет тут никаких кораблей. Вообще. Я за четыре недели ни одного не засек,– возражаю я.
– У Убивца своя метода,– голос снова гнусно хихикает.– Нюхнет плесени и ну по стенам радарные отклики ловить. У него что ни день, то вражеская эскадра мимо проходит. Раньше он от марсиан из пистолета отстреливался. Потом патроны кончились, затих.
– Ребята,– жалобно молю я.– Что хотите для вас сделаю. Не губите, а? У меня приказ… Мне на вахту скоро. Хотите, чтобы ваш Жиль дуба дал? Пока мы тут прохлаждаемся, он, может быть, кровью истекает.
Упоминание о Жиле дает неожиданный эффект. Крис взвизгивает и подныривает под штыки охраны.
– Жиль, не умирай,– вопит он во всю глотку.– Нам без тебя передающие контуры не запустить! Мы кодов не знаем! Пустите, падлы! Недоноски пустоголовые!
Часовые сбиты с ног. Буйнопомешанный, отчаянно хрипя, дотягивается до сенсора открывания. Тихо гудя, люк медленно ползет вверх. Поток холодного воздуха врывается в коридор, смывая застарелую вонь.
– Держи его! За ноги, за ноги лови! – истошно орут со всех сторон. Меня толкают. Дока отбрасывает назад, в полутьму коридора.
Свалка при почти полном отсутствии тяготения – занятное зрелище. Картина, достойная лучших психиатрических лечебниц. Клубок тел медленно извивается, то взмывая к потолку, то перепутанным шаром откатываясь к стене. Перекошенные рты. Выпученные глаза. Хрип. Сдавленные крики. Задыхающийся кашель. Треск рвущейся одежды. Один из охранников стреляет. А может, это кто-то случайно задевает спусковой крючок. Пуля попадает в плафон освещения. Брызги толстого стекла летят подобно шрапнели. Кровь на безумных лицах.
– Жос, давай отсюда выбираться,– кричит мне док.– Они тут все сумасшедшие!
Я включаю уверенную физиономию.
– Погоди, Сэм. Придумаем что-нибудь. Если мы им не поможем, нас по головке не погладят.
– Да ну их к чертям,– упрямится док.
– Эй, парень! – прикрикиваю я.– Я тут старший, не забыл?
– Извини, Жос.– Пристыженный док опускает голову.
Меж тем Крис умудряется вырваться. Под хор проклятий он по-обезьяньи проскальзывает в люк. Исчезает в ярком сиянии. На объекте электричество не экономят.
– Лови, лови! – В люке образуется давка.– Отрезай его от пускового! Там горючее в модуле! И две станции активировано! Если даст полную тягу – взлетим к чертям! Эй, Том, давай в три-три. Заблокируй люк с той стороны!
Через тридцать секунд у открытого люка остается лишь трое расхристанных бойцов. Один из них ранен– с лица за воротник стекает струйка крови. Он вытирает лицо рукой. Размазывает кровь. Удивленно разглядывает ладонь.
– Эй, у кого пакет есть? – спрашивает он в пространство.
– У меня был,– отвечает ему давешний сержант. Он баюкает поврежденную кисть.– В мастерской остался. Мне док выдавал. Целехонек.
– Вот черт,– монотонно бубнит окровавленный.– Далеко идти.
– Дай-ка я посмотрю,– вмешивается Томлисон.– Да ничего серьезного. Просто кожа рассечена. Потерпи-ка.
Он сноровисто обрабатывает рану на лбу влажным дезинфицирующим тампоном. Брызжет из баллончика гелем-восстановителем. Из раскрытого люка доносятся звуки удаляющейся погони. Похоже, охота идет нешуточная: я слышу, как гулко хлопают герметичные двери и перестук ног по металлическим настилам смешивается с приглушенными криками загонщиков. Снова раздается выстрел.
– Вот так,– приговаривает док.– Через пару дней пленка рассосется. Пару дней лоб не мочи. Потерпи без умывания.
Раненый слушает его, раскрыв рот. Подбородок его начинает дрожать. Он ухватывает его скользкой от крови ладонью, но смех все же прорывается наружу. Док опасливо отодвигается от него. Беспомощно оглядывается. «Да что ж они тут один за одним с катушек съезжают?»– говорит его взгляд.
– Умывание… я не могу… ты выдал, док! – сквозь истерический смех слова сапера пробиваются словно сквозь помехи.– Да я забыл, когда воды пил вволю! Мы техническую воду через фильтры пропускаем. Смешиваем с пойлом, чтобы копыта не откинуть. Опреснитель-то – у Убивца! А ты – умывание! Ха!
Сквозь его бессвязные выкрики голос мой еле различим.
– Ну что, веди, сержант,– приказываю я.
Сержант, видимо, читает по губам. Молча кивает. Преодолевая сопротивление потока холодного воздуха, мы перешагиваем через стальной комингс и вступаем в светлое царство. На ходу сержант оглядывается. Бурчит, словно нехотя:
– Ты это, капрал. Броню отключи. Не положено тут. И ты тоже, док.
Люди-тени в серой рванине пристраиваются за нами. Немой эскорт.
4
Широкая, ярко освещенная галерея уходит вниз. Ровный шум вентиляции. Воздух чист и сух, хотя довольно холоден. Сильно пахнет озоном и металлом. Перекрестки просторны, как в городе. Наверное, здесь может передвигаться грузовой транспорт. Некоторые двери по обе стороны распахнуты настежь – следы погони. Отсеки за ними выглядят полностью оснащенными. Оборудование уже запитано – ровными рядами светятся контрольные индикаторы. Будто невзначай, я стараюсь идти ближе к стене. Прислушиваюсь к низкому гудению, издаваемому аппаратурой. Незаметно поворачиваю голову, проходя мимо раскрытых дверей. По виду оборудования я пытаюсь определить, к какому классу относится секретный объект. Пучки толстых силовых кабелей змеятся в настенных желобах. Значит, энергопотребление большое. Станция слежения, решаю я. Или узел дальней связи. Или и то, и другое. Во время свалки кто-то упомянул заправленные топливные танки и станции. Может быть, ракетная батарея? Нет. Слишком неглубоко. И нет радарных полей. И без загоризонтных спутников никакой батареи ПКО не бывает. А уж их-то я за месяц постоянного наблюдения за небом засек бы наверняка. База для систем слежения? А что, вполне логично. Запуск спутника-шпиона с автономной программой, прием и обработка данных, отправка их через систему короткоимпульсной дальней связи. Расстояние позволяет следить за всеми основными небесными телами вокруг Юпитера. Если так, значит, где-то здесь должны быть ангары.
