Ее слова переполнили чашу людского терпения и следующим же днем, дом со всеми домочадцами запылал. Перестала ли после этого гибнуть птица – история умалчивала.
Тут бабка обычно глубоко вздыхала, и глядя на старшую внучку, добавляла, – Мол раньше времена суровые были, сейчас конечно люди мягче.
Эвелиса знала, что ее глаза – это тоже «нехорошая» отметина. Может ведьма какая в роду затесалась, хвори на людей напускала почем зря. Или еще что похуже. Поэтому женихи и сторонились, кто бы захотел такое в свою семью.
Девушка глубоко вздохнула, испытывая бесконечную щемящую тоску. Со своим изъяном она давно сжилась. И людей, которые ее сторонились, осуждать было не за что. Правда в глубине души ей тоже хотелось счастья, но…
Эвелиса представила, как сняв повязку Арлен взглянет ей в глаза и отвернется, не в силах сдержать отвращения. От одной этой мысли сердце заныло, а горло болезненно сжалось. Только сейчас девушка осознала, как сильно привязалась к этому дому, и к его хозяину. Она бы еще могла остаться в качестве служанки, ведь до слуг обычно никому нет дела.
Но невестой… Даже если мужчина стерпит ее изъян, и некрасивое лицо, она же теперь бесприданница, да еще и без крепкой семьи за спиной.
Столь неравный союз все равно ни к чему хорошему бы не привел. Решение было только одно. Но потребовалось все мужество, чтобы его принять.
ГЛАВА 39. Правда, как она есть
На следующий день у Эвелисы все валилось из рук. Сперва очень долго не хотел разгораться камин. Огонек пробегал по сухим поленьям и гас, так и не успев заняться. Потом тяжелый котел чуть не соскользнул с подвесного крюка. Девушка едва успела его поймать, но пролившаяся вода попала на дрова, и их срочно пришлось вытаскивать для просушки.
Глиняная чашка, стоявшая достаточно далеко от края стола, каким-то образом умудрилась полететь прямо на пол. Сметая осколки девушка чувствовала себя так, будто собирает кусочки собственной души.
Может она погорячилась? Как можно оставить этот дом, ставший почти родным? Да и Арлен неплохой человек. Умный, строгий, и несмотря на повязку довольно хорош собой. Разве не главная цель в жизни любой девушки – выйти замуж, вести хозяйство и во всем следовать за своим мужем?
Эвелиса закусила губу и с удвоенной силой взялась за нарезку овощей. Так-то оно так. Да только не ровня она такому человеку. Мало того что деревенщина-бесприданница, вдобавок еще и с глазным изъяном. Сейчас мужчина может и добр к ней, но кто знает что там дальше будет? Глядя на жену свою немилую ожесточится сердцем, и станет как по первости за каждое слово ее попрекать.
Родители тоже в детстве добры были, водили по знахаркам, жалели. Только с каждым годом терпения у них становилось все меньше. А когда родилась милая Олеюшка, так старшая и вовсе поперек горла встала.
Соскользнув, нож глубоко пробороздил указательный палец. Девушка отдернула руку и поспешила зажать порез уголком фартука. Мимолетная боль даже наполовину не могла перекрыть того, что творилось в душе. Верное решение тяжелым камнем лежало на сердце.
Остановив кровь Эвелиса подошла к каминной полке и заглянула в одну из банок. Соли было на самом донышке. Хватит или не хватит? Наверное маловато будет, лучше сходить до лавки бакалейщика. Может от прогулки и самой легче станет.
Разворошив угли и скоро собравшись, девушка вышла на улицу. День сегодня стоял чудесный. Подсушив дороги, солнце старательно пыталось проникнуть в самые тенистые уголки, где грязными кучками лежали серые островки снега. Подстегивая лошадь мимо проехал извозчик. Тяжелые колеса скрипели, подскакивая на редких камнях.
Эвелиса остановилась, пропуская карету и обнаружила, что дошла уже почти до самого края улицы. Оставалось повернуть за угол, но взгляд зацепился за вывеску на двери крайнего дома. Глубоко прорезанные буквы с легкостью сложились в слова:
«Доктор Медси, лекарь по телесным недугам. Пациентам стучать трижды и заходить сразу. Прочим – стучать один раз и ждать».
Чистое крыльцо с широкими перилами подводило к самой двери. На стене висел горшок, откуда робко выглядывали первые зеленые побеги. Сами же ступени были до блеска начищены песком, что и ступать страшно.
Девушка прошла бы мимо, но что-то внутри заставило ее задержаться. Доктор Медси всегда был добр к ней. Может он сможет дать добрый совет, как вернее поступить? Пожалуй нет, как поступить она и так знает. А вот небольшая подсказка все же лишней не будет.
Эвелиса поднялась по ступеням и один раз стукнула дверным кольцом.
Казалось, доктор Медси нисколько не удивился внезапной гостье. Он жестом пригласил ее войти и вернулся к столу, на котором были разложены кучки сухих трав.
– Ваш хозяин настолько нетерпелив, что прислал вас поторопить меня? – добродушно заметил мужчина, вновь беря в руки маленькую ступку, – Я все помню, но сперва мне нужно закончить с препаратами.
– Нет, его милость не знает, что я здесь. – Эвелиса перебирала в пальцах ленту из косы.
Теперь девушка чувствовала себя не так уверенно, но нужно было довести начатое до конца.
– Скажите, к его милости правда вернулось зрение, и он… Он снова может видеть?
– Думаю да, – доктор сосредоточено перетирал травы, – Конечно для окончательного исцеления потребуется время, но я верю в лучшее. Сегодня снимем повязку, а дальш…
– Уже сегодня?! – вскинулась Эвелиса и тут же смутилась, – Простите, я просто не ожидала, что это произойдет так скоро.
Сердце пропустило удар. Так значит у нее совсем немного времени, гораздо меньше, чем она могла бы рассчитывать.
– Мой пациент мог бы с вами поспорить. Дай я ему волю и он бы избавился от повязок еще в начале весны. Но разве вы не рады?
– Конечно рада. Только… – наступал самый щекотливый момент разговора. Признаваться, что случайно услышала слова не предназначенные для ее ушей, девушка не хотела. Да и как можно говорить о таком с посторонним человеком, тем более с мужчиной. – Я должна уехать. И может вы знаете, тяжело ли отсюда добраться до… – она чуть запнулась, – До столицы?
Брови доктора удивленно поползли вверх. Он даже перестал растирать травы и впервые внимательно посмотрел на девушку.
– Гммм… Довольно неожиданное желание. Я конечно не вправе вмешиваться, но к чему вам покидать насиженное место? Столица хороша для знатных и богатых, а простым людям там приходится работать вдвое тяжелее и больше. Хотя конечно, и хозяева там щедрее. Но что вас подтолкнуло к подобному решению? Ваш господин ненароком вас обидел, и теперь вы хотите гордо покинуть его, оставив в полном одиночестве? Не мне вас судить, но подумайте хорошенько…
– Что вы! Нет. Дело не в его милости, а… – Эвелиса до боли сжала пальцы, – А во мне.
Доктор Медси покачал головой. Ему невольно вспомнилось, какой он впервые увидел эту девушку – забитой, испуганно вздрагивавшей от каждого обращенного к ней слова. За зиму она конечно переменилась: голос окреп, вместо робости теперь было плавное спокойствие. Правда она по-прежнему низко опускает голову и отводит взгляд, но с этим видимо ничего не поделаешь.
Что же должно было произойти, чтобы девушка столь внезапно решила оставить службу, да еще и пришла с этим не к своему нанимателю, а к постороннему по сути человеку? Неужели между ними уже произошло объяснение, и Эвелиса поняла, что не может ответить взаимностью? Этот вариант был самым очевидным, но доктор чувствовал, что все не так просто. Слишком уж искренне она была заинтересована в своем господине, и казалось, верила в его исцеление даже больше, чем сам Арлен. А теперь какое-то нелепое желание уехать. Причем еще и в столицу.
– Ваш хозяин уже знает? И как он отнесся к такому вашему решению? – продолжал допытываться доктор, стараясь слишком не давить. Женщины редко могут сдержать что у них на душе, а вот наделать глупостей на эмоциях – это в их духе.
– Нет… Не знает. Но остаться я не могу. Если его милость меня увидит… – Эвелиса замолчала, сомневаясь стоит ли открывать всю правду. – Он будет не очень доволен.
