Список можно продолжать, и, я думаю, понятно, что создать единое «логическое пространство» такого «человека» не представляется возможным.
Самое проблематичное, конечно — это переход от одной области (содержательного континуума) этого «логического пространства» к другой, в которой меняется сам принцип сборки соответствующего аспекта реальности.
Как пример: одно дело, когда мы рассматриваем человека как «тело», и другое дело — как «личность». Пересечения возможны — например, решение человека о донорстве органов в случае его внезапной смерти.
Но такие пересечения будут регулироваться одним из содержательных континуумов: в одном мы будем думать о моральных качествах человека, в другом — о юридических аспектах дела, в третьем — о медицинских показаниях.
Так или иначе, но для любого содержательного континуума можно разработать свои правила «реконструкции реальности», учитывая все принципы ВРР.
И мы, надо признать, уже начали ими пользоваться:
• с одной стороны, генерируем сложность (множество содержательных континуумов),
• с другой стороны — выявляем отношения (взаимосвязи континуумов друг с другом),
• с третьей — совершая аппроксимацию (до определённого представления о «вещи» в реальности, которую мы называем «человек»).
Каждая научная дисциплина формирует свои способы и схемы развёртки карт реальности содержательного континуума, являющегося предметом изучения данной науки, свой терминологический и теоретический аппарат76.
Так, например, специально для этих целей я создавал концептуальный аппарат системной поведенческой психотерапии. Используя его, любой психотерапевт может системно развернуть, так сказать, своего пациента по всем его векторам — поведение тела, поведение перцепции, апперцептивное поведение, речевое поведение и социальное поведение.
Разумеется, всегда важен правильный выбор изначальной концептуальной модели, кроме того, соответствие этой модели масштабу задачи. Одно дело, например, лечить психическое расстройство пограничного уровня с помощью психотерапии, и другое — понять, например, как тебе действовать в той или иной ситуации.
Для этого я бы, конечно, системную поведенческую психотерапию не рекомендовал. Для анализа жизненной ситуации вполне можно воспользоваться другой, хорошо схватывающей данный аспект реальности теоретической моделью — «теорией отношений» Владимира Николаевича Мясищева.
ТЕОРИЯ «ОТНОШЕНИЙ»
Владимиру Николаевичу Мясищеву, ученику Владимира Николаевича Бехтерева и Александра Фёдоровича Лазурского, довелось заниматься созданием «теории личности» в очень, прямо скажем, непростые времена.
В 30-е годы прошлого века в России утверждался «марксизм» в его предельно примитивной редакции, а также «павловское учение» — в насколько это возможно извращённом виде.
Психоанализ был заклеймён и запрещён, та же участь постигла и «педологию» Льва Семёновича Выготского. Многие выдающиеся учёные, занимавшиеся изучением психики человека, были репрессированы или просто лишены возможности нормально работать.
Для марксизма человек был продуктом классовых отношений, а его сознание, согласно Карлу Марксу, Фридриху Энгельсу и Владимиру Ильичу Ленину, представляло собой «объективное отражение действительности».
В общем, места для действительной психологической науки оставалось крайне мало, поэтому концепция Мясищева чем-то напоминает то ли шифровку, то ли розеттский камень…
Впрочем, даже этой «шифровки» оказалось достаточно, чтобы создать на основе работ Владимира Николаевича одну из самых серьёзных мировых психотерапевтических школ и уж точно лучшую в России — школу личностно-реконструктивной патогенетической психотерапии, которую долгие годы возглавлял Борис Дмитриевич Карвасарский.
Было это всё уже значительно позже, а начало было положено в тех самых 30-х, когда и Владимиру Михайловичу приходилось публично костерить некоторых коллег, включая Выготского как «реакционный элемент». В общем, те ещё были времена.
Но если говорить о подходе Мясищева, то он определял личность как систему отношений человека к окружающей его действительности. Согласитесь, звучит весьма пространно, но зато безопасно — с точки зрения советской идеологии.
Давайте же посмотрим на то, что Владимир Михайлович говорил о понятии «отношения»:.
«Когда мы говорим об отношениях предметов или понятий, мы всегда можем заменить слово "отношение" словами "связь", "зависимость", "соотношение", например, говоря об отношении части к целому, числителя к знаменателю, процессов возбуждения и торможения.
И только тогда, когда мы говорим об отношениях человека, это приобретает ещё новый смысл: отношение субъекта к объекту, в котором субъект, иначе человек, сознателен, избирателен, активен и инициативен»77.
Если воспользоваться нашей терминологией, то можно сказать:
• есть реальность, которую мы как-то себе представляем,
• есть наше отношение к этой реальности,
• однако на деле это не отношение к реальности, а отношение к собственным представлениям о реальности (что является, как вы понимаете, весьма существенным уточнением).
Согласно Владимиру Николаевичу, наши отношения, составляющие, напомню, саму систему нашей личности, характеризуются эмоциональным, поведенческим и когнитивным компонентами.
Но самое главное — Мясищев разделил отношения на базовые группы, создав тем самым их классификацию. Внешне она выглядит достаточно простой, но я бы, честно говоря, не советовал думать, что это просто. В этой простоте таится удивительное изящество!
1. Отношение к себе.
2. Отношение к другим:
а) к конкретным людям,
б) к социальным группам,
в) к живым существам.
3. Отношение к объектам (предметам, так сказать, материальной культуры).
4. Отношение к событиям:
а) собственной жизни,
б) других людей,
в) общества в целом.
И в самом деле, подумайте об этой классификации применительно к самим себе. Сколько «фактов» вы увидите в ней?
Представим, что вам нужно решить какой-то практический вопрос — допустим, разобраться в том, что происходит в ваших отношениях с каким-то человеком (вашей второй половиной, начальником, научным руководителем и т. д.).
Обычно в таких случаях рекомендуют составить список «за» и «против»: мол, «плюсы» у этого человека такие-то, а «минусы» — такие-то.
Но что происходит в случае составления такого списка? Вы формулируете в нём свои представления о ситуации. То есть, по сути, описываете её в рамках уже существующих у вас моделей, а не реконструируете её, чтобы обнаружить в ней нечто новое, что поможет вам иначе повернуть дело.
В чём же принципиальная разница «описания» и «реконструкции»?
В «описании» вы отождествлены со своими представлениями, со своей моделью реальности, а поэтому сами, по сути, являетесь её следствием.
При реконструкции вы отстраняетесь от своей модели — формируете отношение к своему описанию, то есть выходите за пределы создающего тупик нарратива.
Неудивительно, что подобные списки или, например, саморефлексивные записи, как правило, не дают положительных результатов.
Если реальность не меняется так, как мы хотим, дело не в ней, не в реальности, а в том, что наша модель не подходит для осуществления соответствующих изменений в реальности.
Поэтому наша задача в том, чтобы пересобрать свою модель соответствующего аспекта реальности (содержательного континуума), реконструировать эту реальность осмысленно и целенаправленно.
Давайте пройдёмся по избранной нами классификации «отношений» с использованием принципов ВРР. Напомню, что мы, для примера, рассматриваем и решаем проблему с конкретным человеком — со своей второй половиной, или начальником, или научным руководителем.
Шаг первый (начинаем с себя)
1. Отношение к себе:
• определяем себя в соответствующей социальной роли (муж/жена, подчинённый, ученик) — «аппроксимация»,
