Twitter все проблемы, которые он испытывал при общении с людьми один на один, испарились. "Он продвинул рынки в пять раз больше, чем что-либо другое", - говорит он. "Это очень специфический бренд".
"Не будет ли невежливо сказать семьдесят пять миллионов?" - спросил Нишад.
"У Twitter двести тридцать миллионов ежедневных активных пользователей", - говорит Рамник. "Если вы сможете заставить восемьдесят миллионов из них платить за него - скажем, пять баксов в месяц - это четыреста миллионов дохода в месяц". Рамник иногда делал это. Он предлагал свои соображения, чтобы подкрепить аргументы, которые хотел привести Сэм, даже если сам Рамник предпочел бы, чтобы он их не приводил.
"Это довольно забавная динамика", - сказал Нишад, прерывая новый поток мыслей. "Элон рассматривает нас как доверенное лицо для инвестиций".
Они еще немного пошушукались. Все обсуждение заняло не более пятнадцати минут. В какой-то момент Сэм просто решил, что они потратили достаточно времени, чтобы высказать все возможные полезные мысли по этому поводу, и попросил остальных двоих проголосовать.
"Нет, - сказал Нишад.
"Нет, или очень мало", - сказал Рамник.
На этом встреча закончилась. Чего я не понимал - а Нишад и Рамник к этому времени уже считали само собой разумеющимся, - так это того, что Сэм все еще может передать крупную сумму денег Элону Маску. Он был вполне способен попросить проголосовать, а затем проигнорировать результаты. Конечно, в одиночку Сэм вскоре обратился в Morgan Stanley, которая консультировала и помогала финансировать покупку Маском компании Twitter, с просьбой одолжить ему миллиард долларов для инвестиций в Twitter и принять его акции FTX в качестве залога. Он также написал одному из финансовых советников Маска, что готов инвестировать 5 миллиардов долларов, если Маск согласится перевести Twitter на блокчейн. Twitter, как и другие социальные медиаплатформы, находился на острове без какой-либо связи с остальными; если перевести их на блокчейн, то все они смогут быть связаны друг с другом. Когда Маск отказался, Сэм потерял интерес и решил вообще ничего не вкладывать. Шесть месяцев спустя он даже не знал, принадлежат ли ему акции Twitter на сумму 100 миллионов долларов, или же они были проданы Элону Маску.
Ни один человек не имел полного представления о головоломке, которую Сэм сложил из денег. Рамник, вероятно, имел наиболее четкое представление о ней, но даже его взгляд был неполным. За три года Сэм вложил около пяти миллиардов долларов в портфель из трехсот отдельных инвестиций, то есть принимал новое инвестиционное решение примерно каждые три дня. Если Сэм потратил всего двадцать минут на то, чтобы решить, стоит ли вкладывать миллиард долларов в Twitter, то это потому, что двадцать минут - это все, что он мог выделить: его ждало множество других инвестиционных решений. Он вкладывал деньги в новые криптовалютные токены, например Solana, и в старые компании, например в инвестиционную фирму Энтони Скарамуччи SkyBridge. Он приобретал компании, явно имеющие отношение к FTX - например, японскую криптобиржу Liquid, - и компании, не имеющие очевидной связи с криптовалютами, например студию, разработавшую Storybook Brawl. Деньги почти всегда поступали не от FTX, а от Alameda Research, которую Рамник и все остальные считали частным фондом Сэма. Часто Рамник принимал самое непосредственное участие в покупке, но почти так же часто он узнавал о том, что сделал Сэм, лишь постфактум. Сэм вложил 500 миллионов долларов в стартап по созданию искусственного интеллекта под названием Anthropic, очевидно, не посоветовавшись ни с кем другим. "Я сказал Сэму после того, как он это сделал: "Мы ни черта не знаем об этой компании"", - говорит Рамник. Примерно в то же время, когда он пытался решить, стоит ли вкладывать еще в Twitter, Сэм передал 450 миллионов долларов бывшему трейдеру с Джейн-стрит по имени Лили Чжан для создания второго фонда криптовалютной торговли на Багамах под названием Modulo Capital. Насколько мог судить Рамник, Сэм никому об этом не говорил, пока не сделал этого. Еще в марте Сэм пообещал инвестировать пять миллиардов долларов в голливудского агента, ставшего инвестиционным менеджером, по имени Майкл Кивес, не посоветовавшись ни с Рамником, ни с кем-либо еще. Сэм познакомился с Кивсом всего за несколько недель до того, как взял на себя это обязательство. Он ничего не знал о нем, даже как произносится его имя.
Узнав, что Сэм собирается выложить 5 миллиардов долларов совершенно незнакомому человеку, Рамник и другие сотрудники FTX встревожились. С помощью юристов FTX Рамник и Нишад отсудили 5 миллиардов долларов, снизив их до 500 миллионов - по крайней мере, они думали, что Сэм согласился именно на это. Много позже Рамник узнал, что Сэм, как обычно, просто делал то, что хотел, и пообещал вложить 3 миллиарда долларов в различные инвестиционные фонды, управляемые Кивсом. "Мне кажется, Сэм слишком доверчив", - сказал Рамник. "Он слишком рано доверился".
Многое из того, что делалось в мире Сэма, происходило без привычных сдержек и противовесов. Другим было трудно жаловаться слишком громко. Казалось, что в сделках участвуют только деньги Сэма: Почему бы Сэму не делать с ними все, что ему заблагорассудится? Тем не менее в истории человечества было не так уж много случаев, когда человек его возраста разбрасывался долларами в таких количествах, в каких он их разбрасывал, без особого контроля со стороны взрослых или обычных ограничений корпоративной жизни. Например, совет директоров. "Непонятно, нужен ли нам вообще совет директоров, - говорит Сэм, - но на нас смотрят подозрительно, если его нет, поэтому у нас есть что-то, где три человека". Когда он сказал мне это сразу после встречи в Twitter, он признался, что не может вспомнить имена двух других людей. "Я знал, кто они, три месяца назад", - сказал он. Возможно, они изменились". Главное требование - чтобы они не возражали против подписания документов в три часа ночи. Подписание документов - это основная работа". Затем был финансовый директор. В течение последних восемнадцати месяцев различные венчурные капиталисты, которым Сэм разрешил инвестировать в FTX, говорили ему, что он должен нанять серьезного взрослого человека на должность финансового директора компании. "Вокруг финансового директора существует функциональная религия", - говорит Сэм. Я спрашиваю их: "Зачем он мне нужен?". Некоторые люди не могут сформулировать ни одной вещи, которую должен делать финансовый директор. Они говорят "следить за деньгами" или "делать прогнозы". Я такой: "А чем, по-вашему, я занимаюсь целый день? Думаете, я не знаю, сколько у нас денег?"
Еще в Гонконге, когда "Раскол" еще не
