Кола ди Риенци, родившийся в 1313 году и происходивший из низкого звания, собственными усилиями достиг положения нотариуса и сделался археологом, когда брат его был убит в Риме тогдашними деспотами.
С этих пор, по словам анонима, с лица его не сходит саркастическая улыбка, а в сердце гнездится непреодолимое желание выполнить намерения, зародившиеся при размышлении о судьбах и несчастиях Рима.
В качестве нотариуса он делается покровителем вдов и сирот, причем принимает на себя курьезный титул их консула, подобный существовавшим в его время таким же титулам цеховых консулов.
В 1343 году после попытки бороться с Сенатом при помощи создания Совета тринадцати он был потом в качестве оратора в Авиньоне, где так живо описал бедствия Рима, что даже прелаты были тронуты и назначили его нотариусом городской палаты. Вернувшись в Рим, он стал исполнять эту должность, причем называл себя консулом уже не вдов и сирот, а Рима.
Однажды он публично оскорбил баронов и высших чиновников резким упреком в плохом управлении страной, за что получил пощечину от камергера дома Колонна. Это заставило Риенци на некоторое время быть сдержаннее, но вскоре он вновь начал преследовать пороки и недостатки тогдашнего высшего общества путем картин, карикатур и драматических представлений, в которых проявил свою страсть к символизму, столь характерному для мономанов. Атак как дураки и сумасшедшие служили тогда шутами для высокопоставленных людей, то и Риенци попал в число таковых. Его наперерыв приглашали развлекать общество и очень смеялись, когда он хвастал своими будущими успехами и обещал повесить того, обезглавить другого и прочее.
Но Риенци воспользовался ролью шута для того, чтобы мало-помалу возбуждать общественное мнение и подбирать себе сторонников, которых подговорил собраться на Авентинском холме в конце апреля.
На этом собрании, так же как и на следующем, состоявшемся ночью в церкви замка Святого Ангела, Риенци весьма красноречиво говорил о бедствиях родины и провел некоторые меры, действительно гениальные. Получив затем полномочие от этого народного парламента и приняв титул трибуна, он быстро восстановил в Риме спокойствие и водворил строгую дисциплину: запретил, например, игру в кости, незаконное сожительство и подделку съестных припасов, создал гражданскую милицию и мечтал даже сделать Рим политическим центром объединенной Италии.
К сожалению, мечта эта так и осталась мечтой, потому ли, что не пришло еще время для ее осуществления, или потому, что Риенци, в сущности, всегда был теоретиком, способным иметь гениальные идеи, но слишком нерешительным для проведения их на практике. Несмотря на это, он считал себя вдохновенным свыше и говорил, что руководствуется наитием Св. Духа. Опираясь на это наитие, он вмешивался даже в жизнь Церкви – издал, например, для всех обязательный закон о ежегодном говении под страхом конфискации трети имущества.
Сумасшествие его проявлялось, во-первых, в противоречиях, столь свойственных мономанам, а во-вторых – в символизме. Так, несмотря на свою религиозность, он вполне серьезно сравнивал себя с Иисусом Христом, потому что выступил в роли трибуна, когда ему исполнилось 33 года, а затем 15 августа короновался шестью символическими венцами из разных растений (миртовым, например, в знак своего уважения к науке; маковым – в знак того, что он может противостоять яду – опию, и прочими), к которым присоединил почему-то митру троянских (!) царей и серебряную корону.
Но если бы даже у нас не было других доказательств его сумасшествия, то одной графомании было бы для этого достаточно. После первого бегства Риенци в его помещении найдены были целые вороха начатых и недоконченных писем; несколько секретарей не успевали писать под его диктовку; множество курьеров было им рассылаемо ко всем монархам Европы с посланиями, столь же претенциозными, сколь ребяческими.
Так, в одном письме к папе Клименту (от 5 августа 1347 года) он пишет: «Так как благодать Св. Духа освободила при моем правлении республику… то мне приписывают титул августейшего». А подписался он под этим письмом так: «Смиренное создание, кандидат Св. Духа, Николай суровый и милостивый, освободитель города, ревнитель Италии, возлюбленный мира, целующий ноги праведников».
В длинном письме к Карлу IV, написанном из тюрьмы, Риенци, чтобы разжалобить монарха, рассказывает ему лживую историю связи своей матери, прачки, с Генрихом VII, сыном которого он будто бы является. Наконец, в дипломатическом циркуляре к монархам Европы, называя себя «новым воином» Св. Духа, он требует, чтобы все «так называемые» императоры и короли явились к нему на поклон в день Св. Троицы.
Многое, конечно, в этих письмах обусловливается тогдашними нравами и верованиями, столь отличными от современных, но все же едва ли кто-нибудь усомнится в том, что они носят на себе яркий отпечаток мегаломании.
Хун Сюцюань{62}. Последнее китайское восстание (40—50-х годов), в котором участвовало до 400 тысяч человек, стремившихся ввести нечто вроде христианской религии в стране, враждебной всяким нововведениям и чуждой религиозного фанатизма, совершилось тоже под начальством сумасшедшего. Хун Сюцюань родился в 1814 году в бедной крестьянской семье. Несмотря на живой ум, он часто проваливался на экзаменах, и вот в одну из таких тяжелых минут в его руки случайно попал католический молитвенник. Заболев от неудачи, он стал бредить и в бреду имел видение: ему казалось, что он стоит среди множества почтенных старцев, из коих один, в черной одежде, горько плакал о неблагодарности людей, которые, будучи им сотворены, приносят жертвы демону. Этот старик передал Хуну Сюцюаню меч, повелевая истребить им поклонников дьявола. Под влиянием такого видения Сюцюань заявил своему отцу, что отныне все люди должны ему поклоняться и положить к его ногам свои богатства. Отец, конечно, счел сына сумасшедшим, каковым он и был на самом деле.
Бред Сюцюаня продолжался 40 дней. В это время он, между прочим, видел человека средних лет, который побуждал его бороться со злыми духами. При этом Сюцюань приходил в крайнее возбуждение, размахивал саблей и кричал: «Убивайте, убивайте!», а затем в полном изнеможении падал на кровать и засыпал. В другой раз он счел себя китайским императором и очень был рад, когда его в шутку признавали за такового.
По окончании бреда Сюцюань вернулся к скромному ремеслу учителя и к новым бесплодным попыткам получить степень доктора. Но однажды, вновь просматривая католический молитвенник, он вдруг нашел объяснение своих видений: старик в черной одежде – Бог Отец; человек средних лет – Бог Сын и так далее. Тогда Сюцюань разбил статую Конфуция, велел одному из своих последователей себя крестить и основал секту Божьих поклонников.
Затем он обратился к одному миссионеру с просьбой о настоящем крещении и принятии в христианство, но был сочтен недостойным этого, вернулся к своей секте, преследуемой правительством, должен был бежать и семь лет скрывался. Преследование, как это всегда бывает, только содействовало увеличению количества прозелитов Сюцюаня; они придумали особенное крещение чаем, сделались иконоборцами и, по-видимому, начали галлюцинировать наподобие своего пророка.
Так, некий Хань беседовал с Богом Отцом, а Шу – с Иисусом Христом, который научил его лечить все болезни и обличать воров. Сам Сюцюань тем временем разработал свое учение систематически, энергично его проповедовал, навербовал множество фанатических последователей и, пользуясь национальной враждой между китайцами и татарами, приобрел такую силу, что в 1850 году провозгласил себя Небесным князем под именем Тяньван. Ближайших своих сторонников он сделал королями, но с непоследовательностью, свойственной всем сумасшедшим, казнил их почти тотчас же, как они присягнули на десяти заповедях Моисея.
Много лет и много крови потребовалось для окончательной победы над ним правительства.
Горопапера. В 1862 году в Новой Зеландии между дикими племенами появилась новая религия. Основателем ее был некий Горопапера, за много лет перед тем сошедший с ума, что послужило ему на пользу, так как дикари относятся к сумасшедшим с большим почтением и считают их вдохновенными свыше.
Впервые он выделился своими стараниями спасти от избиения и разграбления экипаж одного английского судна, потерпевшего крушение у берегов Новой Зеландии. Когда ему это не удалось, то он начал бредить и галлюцинировать. Видел, например, архангела Гавриила, который учил его религии мира. Поэтому-то, когда между дикими племенами возникла война, Горопапера ходил повсюду, проповедуя мир. Сначала англичане ему покровительствовали, но потом, когда он публично сжег Библию и прогнал миссионеров, покровительство это кончилось. Горопапера склонялся скорее к иудаизму и верил, что соотечественники его происходят от евреев, почему и назвал духовных лиц своей религии жидами.
