Артузов стал начальником ИНО летом 1931 года. К моменту заседания Политбюро — четырехлетний стаж руководства разведкой, огромный опыт, блестящие разведывательные операции — одна вербовка «великолепной пятерки» в Англии чего стоит. Это был специалист высшего класса по руководству разведкой, равного которому не было в то время ни в Разведупре, ни в ИНО. Поэтому его кандидатура и оказалась наиболее приемлемой для Сталина. Кандидатура Артузова была подсказана Сталину, очевидно, Ягодой, который хотел избавиться от неугодного сотрудника, явно не вписывавшегося в окружение всесильного зампреда ОГПУ. Слишком резкий, заметный даже со стороны контраст был между ближайшими соратниками Ягоды и умным, опытным и блестяще образованным интеллектуалом и крупнейшим специалистом в области разведки и контрразведки. Белую ворону всегда изгоняют из стаи, и Ягода не упустил представившейся возможности. Но Сталин не был бы Сталиным, если бы понадеялся только на рекомендации Ягоды. Он и сам хорошо знал руководителя ИНО, встречался с ним, знал его твердость в отстаивании своего мнения даже перед «хозяином». Мнение у генсека о руководителе разведки ОГПУ было высокое. И для этого у него были основания.
Летом 1933 года обстановка в Центральной Европе обострилась. После прихода нацистов к власти воинственные заявления в Берлине о присоединении к Третьему рейху Данцига и данцигского коридора звучали все громче. В Варшаве хорошо понимали, что в случае войны в одиночку уже не выстоять и не удержать то, что было получено по Версальскому договору. Нужно было определяться — с кем и против кого? Можно было с Москвой против Берлина, но можно было попробовать с Берлином против Москвы. Если с Москвой — можно было сохранить коридор и Силезию, отрезанные от Германии по Версальскому договору; если с Берлином — можно рассчитывать в будущем на часть Украины после начала войны Германии с Советским Союзом. С кем будет Варшава? От точного ответа на этот вопрос зависело многое и во внешней политике Советского Союза, и в строительстве Красной Армии.
Чтобы определиться с Польшей, летом 1933 года в Кремле созвали совещание. Пригласили представителей Наркоминдела, Отдела международной информации ЦК партии, представителей Разведупра и ИНО. И дипломаты, и руководитель Отдела международной информации Карл Радек, недавно побывавший с неофициальным визитом в Варшаве, и представители военной разведки доказывали Сталину, что Польша повернулась в сторону Советского Союза, что союз с Варшавой — дело ближайшего будущего. Диссонансом прозвучало заявление начальника ИНО Артузова о том, что Варшава никогда, ни при каких обстоятельствах не пойдет на союз с Москвой. 1920 год, когда армии Тухачевского стояли под Варшавой, слишком хорошо помнили в Польше. Информация из агентурных источников, которой располагал руководитель политической разведки, показала, что возможное сближение с Москвой — тактический ход польской дипломатии, рассчитанный на то, чтобы усыпить бдительность кремлевского руководства. Нужно было обладать большим мужеством, чтобы вопреки всем выступлениям на этом ответственном совещании высказать свою точку зрения по такой важной проблеме, как развитие в будущем советско-польских отношений.
Выступление Артузова и его оценка советско-польских отношений не понравились Сталину. Он бросил упрек руководителю политической разведки, что его агентурные источники занимаются дезинформацией. И даже в конце 1933 года, когда обстановка в Центральной Европе достаточно прояснилась, генсек продолжал думать так же. Обстановка прояснилась в январе 1934 года, когда с подписанием германо-польского протокола о ненападении началось сближение двух стран, и антисоветская политика Польши стала достаточно откровенной. Предположения Артузова, высказанные им на совещании, полностью подтвердились.
Эти события определили отношение генсека к начальнику ИНО. Накануне принятия решения Политбюро о работе Разведупра, то есть 25 мая 1934 года, Артузов был вызван в Кремль. Он вошел в кабинет Сталина в 13 часов 20 минут. Там уже были два наркома: Ворошилов и Ягода. Подробная обстоятельная беседа продолжалась шесть часов. Конечно, уходить в другой наркомат, хотя и на родственную работу, с понижением в должности и без всяких перспектив продвижения по службе не хотелось. Артузов понимал, что как штатский человек он никогда не станет начальником Разведупра. Но требования Сталина исключали выражение недовольства в любой форме. Как послушный член партии, Артузов не мог спорить с генсеком. Хорошо зная обстановку и взаимоотношения в военном ведомстве, он сказал Сталину, что ему одному трудно будет вписаться в новый коллектив и сработаться с руководством военной разведки. Он попросил разрешения взять с собой группу сотрудников, которых хорошо знал по работе в ИНО. Сейчас уже невозможно выяснить, сколько людей запрашивал Артузов. Вместе с ним на работу в Разведупр перешли 13 сотрудников ИНО. Очевидно, что запрашивал он побольше, с запасом. Сталин дал согласие на этот переход. Со Сталиным была согласована и расстановка новых людей в структурах Разведупра. Без приказа «хозяина» Ворошилов никогда бы не отдал пришельцам важнейшие посты в военной разведке.
Наиболее крупными фигурами из 13 сотрудников были Ф.Я. Карин и О.О. Штейнбрюк. И не только потому, что они были назначены начальниками двух важнейших отделов Разведупра. В ноябре 1935 года в РККА были введены персональные воинские звания. Звание комкора, что соответствует генерал-лейтенанту, получил новый начальник Управления С.П. Урицкий. Звание корпусного комиссара, что соответствует званию комкора, получили бывший начальник Разведупра Берзин и Артузов. И это же воинское звание было присвоено Карину и Штейнбрюку. Эти начальники отделов по своим знаниям разведывательной службы и опыту работы в разведке были приравнены к руководству военной разведки. Уже по этим присвоениям воинских званий можно судить о том, что и Карин, и Штейнбрюк были специалистами высокого класса.
Переход в другое ведомство начальника и 13 лучших (а Артузов забрал с собой, конечно, самых талантливых и квалифицированных работников политической разведки) сотрудников значительно ослабил ИНО. Новый начальник отдела Абрам Слуцкий был и по опыту, и по знаниям, не говоря уже об интеллекте, значительно ниже Артузова. Ослаблен был и общий состав отдела. Почему же Сталин согласился на такое перемещение? ОГПУ — вооруженный отряд партии. Разведка ОГПУ — глаза и уши партии, разбросанные по всему миру. Чем объяснить их резкое ослабление? Дать четкий и верный ответ, не зная о том, что говорилось в кабинете у Сталина, невозможно. Можно только строить предположения с достаточной долей вероятности. Одно из таких предположений можно сделать, исходя из сложившейся к маю 1934 года военно-политической обстановки в Европе.
После января 1934 года отношения между двумя странами нормализовались и началось сближение Германии и Польши во многих областях, в том числе и в военной. Начала вырисовываться возможность военного союза между этими странами и их совместного выступления против СССР. Япония, проводившая после захвата Маньчжурии и создания военного плацдарма у дальневосточных границ Советского Союза активную антисоветскую политику, также стремилась привлечь на свою сторону Польшу, обещая ей всяческие блага после разгрома СССР. Такая ситуация, когда эти три страны могли выступить совместно, начинала учитываться в Москве. В этих условиях деятельность Разведупра, занимавшегося именно военной разведкой, выдвигалась на первый план. Значение военной разведки резко возрастало, а состояние ее резидентур и агентурной сети после многочисленных провалов в Европе было тяжелым. В этих условиях деятельность ИНО, которое в большинстве случаев получало политическую информацию, отступало на задний план и его временным ослаблением можно было пренебречь.
Для доказательства возможности такого предположения можно сослаться на план стратегического развертывания на Западе и Востоке, составленный Генштабом в марте 1938 года. Через четыре года после описываемых событий начальник Генштаба Б.М. Шапошников считал, что Советскому Союзу надо быть готовым к войне на два фронта: на западе — против Германии, Италии и Польши, а на востоке — против Японии. Главным считался западный театр военных действия, на котором против Красной Армии выступали совместно вооруженные силы Германии и Польши. Если начальник Генштаба высказал в таком документе уверенность в выступлении Польши против СССР, то у него наверняка было для этого достаточно разведывательной информации.
Новый заместитель приступил к работе. Времени на раскачку не было. Нужно было проанализировать работу Управления, выявить все недостатки в работе, разработать и предложить свои рекомендации по реорганизации центрального аппарата военной разведки. На все про все отводился месяц. И уже 23 июня 1934 года подробный доклад был готов. Основные соображения доклада в предварительном порядке были доложены наркому обороны Ворошилову. Возражений с его стороны не последовало. Нарком был опытным политиком и с посланцем Сталина в Разведупре спорить не стал.
