И Джесси, и Пол на каникулах оставались дома и вскоре должны были вернуться в школу. Пол должен был отправиться назад в "Хотчкисс Скул" на северо-западе Коннектикута, серьезное учебное заведение, где очень строго относились к дисциплине, а Джесси должен был пойти в новую школу,
эксклюзивную "Лагуна Бьянка", куда он отчаянно не желал идти. В конце концов он ушел из "Чоэйт", где каждый ученик, можно сказать, в обязательном порядке должен был владеть лошадью для игры в поло. Спустя много лет оба его родителя повесили на него ярлык неисправимого. Он только посмеивался, когда они просили его исправиться.
Джесси не хотел возвращаться в школу - в любую школу. Он сказал матери, что хочет вместо этого поехать в Европу и развлечься. После вечеринки он уехал на своем 16-цилиндровом "Крайслере" с откидным верхом и с двойной выхлопной трубой, который был оборудован выключателями для того, чтобы глушитель не работал. Когда Джесси был за рулем, а выключатели включены, ошибок не случалось. Его было слышно по всем тихим окрестностям Санта-Барбары. Ливермор позвонил своему старому приятелю, Уолтеру Крайслеру чтобы купить у него этот прообраз спортивного автомобиля и переправить его в Калифорнию для Джесси - для сына ему было ничего не жалко. Джесси водил машину быстро и умело, как в пьяном, так и в трезвом виде.
После вечеринки в честь дня Благодарения Джесси уехал, чтобы встретиться с девушкой и выпить чего-нибудь в гостинице "Билтмор". Впоследствии Джесси высадил девушку и вломился в дом после полуночи, явно пьяным. Его мать находилась в гостиной и выпивала с Невиллом, когда туда вошел Джесси.
Сын посмотрел на нее и ее собеседника в гостиной.
"Ты пил", - сказала она.
"Ты сама пьяна, мама. Так что нечего делать мне замечания".
Джесси подошел к бару и поднял к губам полную бутылку виски. "Я тебе докажу, что мужчина, настоящий мужчина, может выпить больше любой женщины".
Дороти вскочила с тахты и выхватила бутылку у него из рук. "Лучше пусть мой сын умрет, чем я буду смотреть на то, как он спивается".
Ливермор выбежал из комнаты в маленький гостевой домик, находившийся рядом. Он вернулся, размахивая дробовиком. Он вручил дробовик своей матери со словами: "Вот, вперед - застрели меня. Давай!"
Невилл вскочил с тахты и вмешался в происходящее. Он вырвал оружие из рук Дороти и быстро выбежал из комнаты, чтобы спрятать дробовик. Когда он это сделал, Джесси побежал вверх по лестнице и влетел в спальню своего брата.
Пол проснулся и взглянул на своего брата. "Что происходит?" - спросил он.
"Твоя мать хочет меня убить".
"Почему?"
"Не знаю, почему, где ружье?"
"В туалете".
"Патроны?"
"Рядом. Двадцать два длинных", - сказал Пол, глядя на брата. Он увидел, как его брат быстро, профессионально вставил патрон в патронник и защелкнул затвор. Это было ружье на один выстрел со скользящим затвором. Все в семье были меткими стрелками и знали об оружии все.
На выходе из спальни Джесси обернулся: "Попробуй заснуть, Пол. У меня еще остались дела".
Это была не первая театральная пьяная сцена между матерью и братом, свидетелем которой становился Пол. Джесси легким щелчком выключил свет, а Пол перевернулся на другой бок, натянув одеяло на голову.
Джесси бросился вниз по винтовой лестнице с ружьем в
руке.
Его мать стояла на первой ступени. Она взглянула на него. Он перевернул ружье и бросил его вперед рукояткой прямо ей в руки. Она была знатоком оружия; ее маленький палец автоматически обхватил курок, а рукоятка уперлась точно в плечо.
"Твой шанс пришел, мама! Твой шанс убить меня. Но у тебя не хватит силы духа нажать на крючок". Внезапно Джесси дернул ствол на себя, в то время как Дороти держала палец на спусковом крючке. Из дула раздался выстрел. Пуля вошла в грудь на расстоянии одного дюйма от его сердца, прошла через печень и застряла возле позвоночника. Он упал на лестницу и кубарем скатился вниз на пол, весь в крови.
Избавившись от дробовика, Невилл вошел в комнату и увидел мальчика, ссутулившегося у подножья лестницы.
Дороти орала изо всех сил одно и то же, снова и снова: "О, Боже, я застрелила своего сына. Я застрелила своего мальчика, о Боже! Господи! Господи!"
Пол выскочил из кровати на звук выстрела. Он сбежал вниз по лестнице и увидел своего брата, всего в крови. Он побежал искать Люсьена, друга и слугу Дороти, который спал в комнате для гостей. Пол разбудил его и привел его в гостиную. Люсьен немедленно позвонил доктору Невиллу Ашеру, который быстро приехал домой. Когда он приехал, на место происшествия прибыл также помощник шерифа Джек Росс. Дороти по-прежнему кричала "Я застрелила своего мальчика!"
Скорая помощь приехала как раз перед врачом и шерифом. Джесси немедленно доставили в больницу "Коттэдж". Когда скорая увозила его, он прошептал медсестрам: "Все в порядке. Ничего страшного. Мама не виновата".
В больнице он по-прежнему был пьян и у него были ужасные боли, тогда ему дали большую дозу морфина в качестве обезболивающего. Прежде чем он забылся от действия наркотика, он сказал следователям: "Это был несчастный случай. Это все, что я хочу сказать по этому поводу. Я слишком устал, чтобы сейчас о чем-то говорить". А затем он погрузился в забытье.
Ливермор находился в Сан-Луисе, Миссури, с "Ниной", как он звал свою новую жену, Гарриет, когда он узнал о случившемся. Он нанял самолет, чтобы добраться до Лос-Анджелеса. "Форд-Фаэтон" с водителем ждал его в аэропорту, чтобы встретить и немедленно доставить в Санта-Барбару.
"Нью-Йорк Таймс" и "Нью-Йорк Дейли Ньюс" подробно освещали это дело. В Лос-Анджелесе он со сжатыми зубами сообщил прессе: "Если с моим мальчиком что-то случится, она за это заплатит!"
Окружной прокурор Санта-Барбары Перси Хекендорф и помощник шерифа Джек Росс допрашивали Дороти в течение двух часов, но обнаружили ее в оцепенелом состоянии и в шоке, ничего не понимающей. Ее разместили в отдельную комнату в больнице и сделали укол, чтобы успокоить и заставить заснуть. Когда она проснулась, ее поместили под арест и доставили в окружную тюрьму для получения показаний.
На следующий день доктор сделал заявление для прессы: "Джесси Ливермор - младший чувствует себя несколько лучше, но в течение нескольких часов мы не ожидаем серьезных перемен в его состоянии".
Окружной прокурор Хекендорф сделал свое собственное заявление: "В зависимости от конечного состояния мальчика, ей будут предъявлены обвинения в попытке преднамеренного убийства". Он имел в виду, что ждет, не умрет ли Джесси. В таком случае они собирались предъявить Дороти обвинение в убийстве.
Когда Ливермор прибыл на место происшествия, он сразу пошел поговорить с врачами и навестить своего сына. Он взглянул на него и сказал: "Не сдавайся, сынок. Пожалуйста, не сдавайся. Я с тобой, мой мальчик".
2 декабря 1935 года, пока Джесси по-прежнему боролся за свою жизнь с начинающимся воспалением легких и шоком, Дороти была привлечена к суду по обвинению в попытке применения смертельного оружия с намерением совершить убийство. Она отрицала свою вину, а на следующий понедельник было назначено предварительное слушание. Был установлен залог в размере 9000 долларов. Власти были убеждены, что она не уедет далеко от своего сына, несмотря на то, что она в него стреляла.
История получила широкую огласку, ее освещали все телеграфные агентства и все важные газеты по всей стране.
Мальчик-Игрок, Великий Медведь Уолл-Стрит снова был во всех новостях, только на этот раз это была трагедия. Настоящая трагедия.
Ливермор поселился в гостинице "Эль Миразол" в центре Санта-Барбары.
Когда Дороти выпустили из тюрьмы, она тут же поехала в больницу и стала умолять врачей: "Я хочу видеть своего сына, своего мальчика! Я должна его видеть!"
Но хирурги отказали ей.
"На минуточку!" умоляла она.
"Нет, ни на секунду. Его состояние очень нестабильно", - ответили хирурги. Они решили не делать операции, чтобы вытащить пулю оттуда, где она засела возле позвоночника, до тех пор, пока он не окрепнет. Пуля прошла мимо сердца на какие-то дюймы.
Новости распространялись со сверхъестественной быстротой. Дороти получила звонок от Эдварда Дж. Рейли, знаменитого юриста, который защищал Бруно Науптмана в деле о похищении Линдберга, он хотел представлять на процессе ее интересы. Но в итоге предпочтение было отдано Харрисону Райену, вице-председателю Ассоциации адвокатов Калифорнии, а Ливермор заплатил его гонорар. Райен защищал интересы Ливермора во время его развода с Дороти.
Когда Райена спросили, считал ли Ливермор свою жену виновной в попытке убить своего сына, Район тут же обратил внимание общественности, что совершенно очевидно, что господин Ливермор, прибегнув к его услугам, заинтересован в защите своей бывшей жены и принимает в ней активное участие. Это говорит само за себя".
Райен был влиятельным адвокатом в Калифорнии. Он сказал, что они с Ливермором уже разработали схему защиты. "Это защита "незаряженным оружием". Нам с господином Ливермором ясно, что то, что ружье разрядилось, было чистым стечением обстоятельств. Защита докажет, что госпожа Ливермор не произвела этот выстрел намеренно. Госпожа
