— Первый. Мы не хотим войны, но…
— Никаких но. Еще раз спрашиваю: первый или второй?
— Первый, — скрипнув зубами, произнес его собеседник.
— Хорошо. Я забываю про вашу компанию. Очень надеюсь, что вы не будете о себе напоминать разными глупыми расспросами. Дай трубку Марату.
— Слушаю.
— Из этого телефона был сделан один звонок. Отцу Светланы три минуты назад. Это чтоб ты лишних денег телефонистам не платил. Спрашивай все, что тебя интересует. Но если после этого разговора, я замечу твой интерес к моей персоне… могут случиться очень неприятные вещи.
— Зачем ты туда приезжал?
— Грохнуть тебя хотел. Гамлет мне о вас много рассказал. Без тебя и без того, кто сейчас рядом с тобой, ваша команда рассыпалась бы, как карточный домик.
— И что же тебе помешало?
— Начальство. Велело тебя пока не трогать. Все мы люди подневольные, Марат. Время вопросов вышло.
— Да никто тебя не отслеживает. Ты ведь с машины звонишь?
— Прощай, Марат. Дай Бог нам не свидеться больше.
Марат задумчиво отдал трубку своему шефу.
— И что же ему помешало?
— Говорит, начальство… помнит меня еще кто-то в родной Конторе…
* * *
Ярко светило июньское солнце, они возвращались из Москвы, а Саша рассказывал свою невыдуманную историю, отвлекая внимание жены от своего необычного автомобиля.
— В ту субботу, перед отъездом, помнишь, когда мы домой вернулись, гроза прошла. Я открыл окно, и веселый ветер разметал все на столе… мысль у меня тогда мелькнула — что-то напоминает мне эта ситуация. Знаешь, до сих пор иногда думаю, порой целых две минуты… и никак не могу понять. Не бей шофера, это я так с мыслями собираюсь… Я, конечно, пошел закрывать окно и увидел ее… она была не больше грецкого ореха, ярко светящаяся голубым и зеленоватым светом. Летела прямо на меня, а я не мог сойти с места, не мог пошевелить рукой, только смотрел, как она приближается, такая чужая, холодная и прекрасная. Успел подумать, что никто не может воспроизвести ее в лабораторных условиях, а некоторые ученые считают, что существуют два вида шаровых молний. Одни из них, это живые существа, а те, что громко взрываются, это их оружие. Последнее, что я почувствовал, это прикосновение точно посредине лба, холодное и жалящее… дай сигарету…
Надя практически не курила, раз в месяц, в компании, после нескольких рюмок коньяка разрешала себе выкурить сигарету. При этом постоянно таскала в сумочке пачку сигарет. Александр всегда поражался этому умению контролировать себя. Сам он бросил курить больше двадцати лет назад, но до сих пор ему иногда снились сны, в которых он дымит сигаретой… вот и сейчас он так глубоко вошел в образ, что не смог из него выйти.
— Нет, лучше не давай… очнулся я на полу, не знаю, сколько я пролежал… кружилась голова, а тело было легким, невесомым, казалось, я сейчас взлечу, и буду летать по комнате. Голова была кристально чистой, ни одной мысли… тишина и покой овладели мною, мне не хотелось вставать. Я погрузился в этот покой, в это молчание и плавал в нем как в море. Затем, внезапно меня наполнила радость, она затопила меня потоком, наполнив звенящей энергией каждую клетку моего тела. Вскочив на ноги, я подбежал к столу и начал петь "Интернационал"…
— Это я помню. Но вместо того чтоб рассказать мне всю правду, ты сразу придумал какую-то небылицу. Потому, что ты врун, Саня. Всю жизнь ты меня обманываешь и правду не говоришь.
— Ты жена не путай. Я не врун, я фантазер. Щас домой приедем, залезешь в Сеть, в словари, и почитаешь в чем разница. — Саша громко запел:
"Фантазер — ты меня называла,фантазер, а мы с тобою не пара,ты умна, ты прекрасна, как фея,ну а я… я люблю все сильнее!"
— Ты не подлизывайся! Рассказывай, почему из дома убежал? Почему меня бросил? Одну. Больную…
Наде стало себя жалко, и она заплакала… не обращая внимания, Саша продолжил рассказ, зная, что любопытство — лучшее средство от слез.
— На следующее утро, я понял, что начал видеть ранее скрытое от моих глаз. Я увидел светящиеся оболочки, окружающие тела всех живых существ, темное свечение всей остальной материи… я тоже светился, но как-то по-другому… из моих ладоней выходили лучи, они были жалящими, как шаровая молния. Когда я увидел твою болезнь, это страшное, черное пятно, я интуитивно понял, что нужно сделать. Лучи из моих ладоней впивались в это пятно, и оно светлело. Когда оно стало совсем светлым, мне вдруг пришла мысль, что в больших количествах это мое новое излучение может стать для тебя опасным. Что оно, как радиация, в малых дозах — лечит, в больших — убивает. Было такое ощущение — эта мысль не моя, ее мне кто-то послал… вместе с тем, я четко знал, что делать дальше. Сделав капли, я держал их в руках, пока они не начали светиться. Не спрашивай меня, откуда я знал дозу и как их принимать… я это просто знал. Точно так же я знал, мне нельзя долго находиться рядом с одним человеком. Те лучи, которые исходили из меня, которыми я еще не умел управлять, могут быть смертельно опасными. И еще одна мысль запертой птицей в клетке металась в моей голове — "мне нужен учитель".
Саша перевел дух и обнял одной рукой жену, у которой уже высохли слезы, и недоверие в ее глазах сменилось изумлением от услышанного.
— За дорогой смотри, — не делая попыток освободиться, тем не менее, сразу поставила запятую Надя. — Тут все гоняют, как с цепи сорвались. Успеешь еще наобниматься. Дальше то, что было?
— В Киеве никого не нашел, одни аферисты и балаболы. Поехал в белокаменную… сперва попадалась та же публика что и дома, но потом учитель сам меня нашел…
— Как нашел?
— Приснился однажды и рассказал во сне, где мы с ним завтра должны встретиться. С тех пор так и повелось. Приезжаю один-два раза в неделю, он дает новые задания и рассказывает, как их сделать. Даже не знаю, как зовут его. Учитель о себе не распространяется. Но я не сомневаюсь, что он работает в Конторе.
— В какой конторе?
— Не в конторе, а в Конторе.
— Что в той самой Конторе? Так ее ж нет уже…
— Свято место пусто не бывает. Государство и Контора — близнецы братья! Мы говорим — государство, подразумеваем — Контора! Мы говорим — Контора, подразумеваем — государство!
— Не паясничай. Нет с тобой покоя, Саня… как зажгли тебе пионерский костер в одном месте, так он у тебя там и горит. Вот скажи — нахрена тебе все это на старости лет? Плохо тебе жилось?
— Неправильный вопрос. Раз тебя бьет молния в голову, значит это кому-нибудь надо. Понимаешь, долги не отданы… а если ты спросишь какие, я тебе скажу. Знаешь песню такую — "И живу я на земле гордой — за себя и за того парня…", так вот, не живу я уже на земле гордой, и долги тем парням, которые Родину защитили, я тоже не отдал…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
