Он глубоко вздохнул и начал пробираться сквозь высокие заросли сорняков, цепляющих его за ноги. Ночь выдалась не из приятных, слегка подмораживало, изо рта шел пар. Не только особняк, но и вся улица, весь город погрузились в вязкую тишину. Несмотря на темноту, доктор ощущал себя ужасно беззащитным, выставленным на всеобщее обозрение.
Подойдя к дому, он прислонился к холодной стене и прислушался. Вокруг было тихо. Он медленно двинулся дальше вдоль стены, пока не добрался до эркера библиотеки. Всего в этом зале Фелдер насчитал три больших створчатых окна. Доктор осторожно подошел к крайнему из них и заглянул внутрь. Полная темнота.
Отступив немного, он прижался спиной к каменной кладке и огляделся. Пусто, даже случайные автомобили не нарушали неподвижность пейзажа. Эта стена шла перпендикулярно улице и была скрыта от посторонних глаз кустами туи, росшими вдоль кованого забора. Никто не мог заметить доктора.
Но Фелдер продолжал стоять под темными окнами библиотеки. Он действительно собирается сделать это? Дожидаясь ночи в сторожке, он раз за разом убеждал себя, что не замышляет ничего плохого. Просто заберет папку художника, никому не нужную, и меньше всех — мисс Винтур. В конце концов, Фелдер ее даже не украдет. Просто возьмет на время, а позже анонимно отошлет по почте обратно. И не нанесет никакого ущерба…
Но сейчас доктор взглянул правде в глаза. Он собирался украсть папку. Совершить кражу со взломом. Это не просто правонарушение, а уголовное преступление, за которое его должны посадить в тюрьму. А потом Фелдер подумал, что может попасться в лапы Дакчаку, и тюрьма показалась ему не самым худшим вариантом.
Ноги доктора онемели от холода и неподвижности, и он отступил на шаг в сторону. И все-таки он действительно собирается сделать это? Да, собирается… через минуту. Или две.
Доктор запустил руку в карман пиджака, проверяя, все ли на месте. Фонарик, отвертка, скальпель, тюбик с машинным маслом, пара тонких кожаных перчаток. Он еще раз глубоко, судорожно вздохнул, облизал губы, оглянулся, прислушался. Никого. Было уже совсем темно, и он различал только окна библиотеки в тяжелых рамах. В особняке стояла мертвая, могильная тишина. Фелдер постоял еще немного, затем натянул перчатки и подошел к самому окну.
Прижавшись к стене, доктор включил фонарь и, прикрыв его рукой, чтобы со стороны света не было видно, осмотрел стык створок. Проклятье: шпингалет задвинут до отказа, ручки повернуты горизонтально. Мигнув фонарем и еще раз оглядевшись, он направился к следующему окну. Но и здесь была та же картина. Он не мог проникнуть внутрь, не разбив стекло, а самому повернуть ручки вообще невозможно.
Со смешанным чувством досады и облегчения Фелдер подошел к последнему окну, опять прикрыл рукой фонарик и начал осматривать раму. Ручка правой створки была в правильном положении. Но другая половина окна слегка приоткрылась. Шпингалет оказался сломан, и там, где он должен был входить в оконную раму, виднелась темная дыра.
Выключив фонарь, Фелдер отошел к дальней стороне эркера. Подождал немного, прислушался. Вокруг было тихо. Только сердце бешено колотилось в груди. Если он не начнет прямо сейчас, то не справится с волнением. Решительно повернувшись, доктор двинулся к приоткрытой створке, просунул отвертку в тонкую щель и осторожно надавил. Рама заскрипела, и просвет увеличился. Фелдер достал из кармана тюбик с маслом, смазал ржавые петли и попробовал еще раз. Теперь створка двигалась бесшумно. Через мгновение зазор сделался таким широким, что доктор смог просунуть в него пальцы. И очень осторожно потянул створку на себя.
Он спрятал тюбик и отвертку обратно в карман. Никаких подозрительных звуков по-прежнему не было слышно. Собрав всю свою храбрость, Фелдер обеими руками ухватился за раму и забросил ногу на подоконник. Оставалось только взобраться самому. Но тут его снова охватила нерешительность. Он словно бы увидел себя со стороны. Неожиданно все это показалось ему смешным, даже нелепым. В голове пронеслось: «Если бы мои преподаватели из медицинского колледжа увидели меня теперь…» Однако Фелдер был слишком взволнован, чтобы долго думать об этом. Снова уцепившись за раму, он подтянулся и через мгновение оказался в комнате.
Здесь было почти так же холодно, как и снаружи. Фелдер осторожно обвел фонарем библиотеку, отмечая расположение мебели, чтобы случайно за что-нибудь не зацепиться. Обстановка в точности повторяла то, что доктор уже видел в гостиной: пуританские стулья с высокими спинками, несколько накрытых скатертями невысоких столов с фарфоровыми статуэтками и оловянной посудой. В комнате было ужасно пыльно, как будто здесь давно не прибирались. Стены с обеих сторон до самого потолка закрывали книжные шкафы с витражными стеклами.
Доктор еще раз огляделся по сторонам, запоминая, что где стоит. Затем выключил фонарик и со всей возможной быстротой и осторожностью направился через всю комнату к раздвижным дверям. Остановился, приложил ухо к щели и прислушался.
Тихо.
Сердце забилось еще сильнее, и он вернулся назад. Фелдер понятия не имел, с чего начинать. Полки были уставлены тысячами книг, папками со старинными рукописями и другими ценными материалами. Он испугался, что на поиски может уйти не один час.
Чтобы подбодрить себя, доктор вспомнил о Констанс. Повернулся налево и начал осмотр полок от двери. Уже привычно прикрывая фонарь рукой, он провел лучом по массивным книгам в кожаных переплетах. Их шершавые корешки слабо поблескивали. Это были труды Генри Адамса[76] в четырех томах.
Он двинулся дальше вдоль полок, затем остановился и быстро посветил фонарем. На полке перед ним стояло приблизительно с полдюжины изящных деревянных шкатулок ручной работы, тщательно отшлифованных и покрытых лаком. К каждой из них когда-то прикрепили по бумажной этикетке, но старый клей высох, и бумажки уже начали отлипать и сворачиваться. Все они были от руки подписаны выцветшими от времени чернилами: «Бирштадт. Часть 1», «Бирштадт. Часть 2»…
Письма Бирштадта. Цель безуспешного визита делегации из Гарварда. Несомненно, бесценное сокровище.
Фелдер выключил фонарик и отошел от полки. Какой-то шум или ему почудилось?
Он долго стоял, боясь пошевелиться и прислушиваясь. Но шум больше не повторился. Доктор обернулся к двери. Из-под нее не пробивалось ни лучика света.
Однако Фелдер все-таки сделал пару шагов к спасительному окну. Затем остановился и по меньшей мере минуту вслушивался в тишину. И только после этого вернулся к осмотру полок, все так же защищая свет фонаря от взгляда с улицы. Огромный, размером с древние фолианты, том стоял на уровне глаз, окруженный намного меньшими книгами с одинаковыми позолоченными корешками. Это был «Фауст» Гете в красивом кожаном переплете с причудливыми тиснеными буквами.
Фелдер испуганно вздрогнул и чуть было не выронил фонарь. Ему опять почудилось от волнения? Или все-таки это были шаги, мягкие шаги по ковру в коридоре, ведущем в библиотеку, почти такие же бесшумные, как у кошки?
Он с тревогой оглянулся на дверь. Там по-прежнему не было и намека на свет — тьма кромешная. Доктор нервно сглотнул и вернулся к полкам, краем глаза продолжая наблюдать за входом.
И вдруг что-то — он сам не смог бы сказать, что именно, — заставило его подойти к открытому окну, проскользнуть в него, спрыгнуть на землю и осторожно прикрыть створку, благодаря Господа за то, что надоумил его взять с собой тюбик с маслом.
Фелдер стоял в темноте, колени его мелко дрожали. Сердцебиение чуть успокоилось, и он почувствовал себя жалким трусом. Это просто разгоряченное воображение сыграло с ним злую шутку. Никто не шумел, не зажигал свет. Если он и дальше будет так поддаваться приступам страха, то ни за что не добудет папку. Он должен вернуться и еще раз осмотреть полки.
Внезапно дверь в библиотеку резко распахнулась, с ужасающей силой и не менее кошмарной бесшумностью. Фелдер отпрянул от окна и прижался к стене. В блеклом свете из коридора он разглядел силуэт огромного мужчины в странной бесформенной одежде. Этот человек держал в руке длинную, изогнутую, грубо выструганную палку с набалдашником размером с бильярдный шар.
Дакчак.
Охваченный ужасом, Фелдер как завороженный глядел на силуэт за стеклом. Слуга мисс Винтур внимательно осмотрел все углы библиотеки, каждый квадратный дюйм, поворачивая свою выбритую, тускло поблескивающую голову с неторопливостью крупного хищника. Затем дверь снова закрылась, так же резко и беззвучно. Дом опять погрузился в тишину, и только сердце Фелдера неистово колотилось в ребра.
Придя в себя, Фелдер поспешно вернулся в сторожку. Но еще до того, как приступы страха окончательно покинули его, доктор ощутил нечто совсем иное — искру надежды. Потому что понял одну важную вещь.
