— Может, увеличим скорость? — взмолилась Ольха.
Кир отрицательно покачал головой.
— Нельзя, милая, если лошади повредят копыта или собьют подковы, мы отсюда вряд ли выберемся.
Правда вскоре трупов стало намного меньше, а затем они и вовсе исчезли.
— Скоро центр, — глядя на название улиц и сверяясь с картой, заметил Гром, — еще немного и упремся в Москву-реку. А дальше нужно искать мост.
— Моста нет, — подвел итог Гром, глядя на взорванное сооружение инженерной мысли.
Прямо перед ними была Москва-река, одетая в гранит, посередине одинокая опора, все, что осталось от моста. Это был уже третий мост, который они видели, Астаховский, Малый Устьинский, Высокояяузский, все были подорваны во время беспорядков.
— Надо искать дальше, — разворачивая коня и направляясь в сторону Таганской площади, бросил Кир. — Рядом с ней большой Краснохолмский мост.
— Ты думаешь, он уцелел? — с издевкой в голосе спросил Хохол. — Если остальные, даже самые небольшие, подорвали.
— А у нас кроме надежды ничего нет, — бросил Гром. — Либо мост, либо плыть, либо крюк длинной в сотню километров, а то и больше. Мы по Москве уже и так приличный километраж накрутили, скоро начнет темнеть. Дойдем до Таганской площади и, если моста там нет, будем искать место для ночлега.
Хохол молчал, понимая правоту товарищей. Ольха вообще была удивительно спокойно, безграничная вера в мужа была для нее великолепным щитом.
Спустя час они добрались до площади. Дорога заняла довольно много времени, поскольку близлежащие улицы и дворы были перекрыты баррикадами и обрушившимися домами. Кир не хотел рисковать лошадьми, Гром с ним согласился, и пришлось искать обходной путь, что заняло довольно много времени. Несколько раз им попадались останки людей, погибших очень давно, но теперь это были обычные покойники — выбеленные временем скелеты, обряженные в расползшиеся от ядовитых дождей тряпки.
— А если метро? — глядя на чудом уцелевшую карту метрополитена, спросила Ольха. — Войдем на Таганской перейдем на Повелецкую и окажемся внутри кольца.
— Не думаю, что те, кто взрывал мосты, забыли о таком простом способе, — немного подумав, ответил Скиф, — но стоит проверить. Может, повезет. Хотя, честно говоря, не хочу я лезть под землю. Оттуда можно уже не вылезти, и будет у нас одна из самых больших в мире могил.
Гром, не дожидаясь указания, развернул коня и направил его ко входу в метро. У входа он спрыгнул на землю и с хрустом потянулся, разминая затекшую спину.
— Я быстро, — бросил он, не оборачиваясь, и исчез в дверном проеме, давно лишенном дверей. Что-то похожее на них Кир видел на баррикадах, перекрывающих въезд на площадь. Вообще баррикадная архитектура была довольно забавна, все, что было под рукой, было свалено в огромные валы: автомобили, срубленные наспех тополя и вязы, автобусы и троллейбусы, мусорные баки, лавочки и много других не менее странных предметов, типа огромных дверей, фонарных столбов и прочих элементов городского пейзажа теперь были единым целым, пока люди вновь не придут и не расчистят себе пути. Некоторые металлические части были сварены между собой, чтобы придать определенную прочность.
Гром вернулся через пару минут, Скиф даже не успел прочесть обрывок информационного бюллетеня, приклеенного к афишной тумбе. В уцелевшей части рассказывалось о страшных смертях, захлестнувших агонизирующий мегаполис.
«…Город захлестнула волна дикого насилия, каждый день находят трупы людей, разорванных в клочья. Никто не знает, кто это делает и почему, цифра покойников перевалила за четыре десятка. И это только за последние две недели. Предполагают, что это дело рук …»
Дальше текст обрывался вместе с куском страницы. Кир глянул на дату вверху листка. Семь лет назад, уже после беспорядков, после голода и чумы, кто-то разрывал людей в клочья.
— Там все затоплено, — услышал Кир голос Грома. — Все до середины эскалаторов. Возможно, туннель под Москвой рекой обвалился, ведь его уже давно некому ремонтировать. Так что этот путь нам заказан.
— Если этот туннель затоплен, то не думаю, что остальные уцелели, — подойдя к Ольхе и обняв ее за талию, заметил ведун. — Либо мы ищем, мост либо делаем плот.
— Можно еще обойти, — предложил Хохол.
— Плот быстрее, — возразил Гром, — полдня у нас уйдет, чтобы вернуться на МКАД, еще столько же, чтобы добраться до нужного нам проспекта, это при условии, что МКАД цел, а затем петлять по незнакомым улицам и дворам. Не думаю, что потеря двух дней стоит того. Мы сможем сделать надежный плот из подручных материалов, он выдержит и нас и лошадей.
— Нужно искать, где укрыться, — тихо сказала Ольха, глядя в темнеющее небо.
Кир прикинул, еще час и станет совсем темно.
— Есть идеи, где безопасней всего это сделать?
— В этом городе нет безопасных мест, — мрачно заметил Гром.
— Да брось, — отмахнулся Вадим. — За весь день мы не видели ничего и никого. Просто мертвый пустой город. Подумаешь трупы, которые не разлагаются, это единственная странность, которую я видел.
Кир не вслушивался в разговор. Он вертел головой в разные стороны, пытаясь найти источник своего беспокойства. Что-то не так было в сгущающийся темноте. Накануне в Балашихе он не ощущал ничего такого. А здесь его буквально накрывала волна странного необоснованного ужаса. Ему хотелось кричать, бежать, причем неважно куда, просто прочь от сгущающийся тьмы. Кир все быстрее крутил головой, ища опасность.
— Кир, — позвала Ольха, обеспокоено глядя на мужа. — Ты чего?
— Вы не чувствуете? — спросил ведун, его колени начали мелко дрожать. Такого бывший солдат не ощущал ни разу.
— Чего? — удивленно уставившись на бледного Кира, спросил Гром.
— Ужаса, — почти закричал Кир, — что-то идет вместе с тьмой.
— Быстрее, — неожиданно закричал Гром, — все в вестибюль станции. Да торопитесь же! — Он в буквальном смысле швырнул Кира в темный проход. — Вадим тащи сюда вон тот кусок дерева. Собирайте то, что может гореть. Да быстрее же! Ольха, заводи лошадей внутрь.
— Да что случилось? — нагибаясь и хватая кусок бревна, спросил Вадим.
— Кир, — словно этим все было сказано, произнес Гром, таща две довольно толстые доски.
— И что Кир? — не понимая, спросил Хохол.
— У тебя, у меня, у Ольхи эмоциональный порог низкий, как и интуитивный. Кир — ведун, он чувствует. Понимаешь, для ведунов интуиция необходимость. Без нее они покойники. Он чувствует приближение того, что очистило этот город.
— Тогда бежим, — предложил Вадим.
Гром отрицательно покачал головой и принялся вырывать рамы из окон вестибюля.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
