того, как в моих руках оказалось еще некоторое количество лекарства, любезно предоставленное Готлибом Краузе, я передал его для апробации знакомым врачам-терапевтам. Результаты превзошли все ожидания, несмотря на то, что я вначале довольно скептически отнесся к вашему средству.
И сейчас я представляю в беседе с вами интересы двух гомеопатических аптек Мюнхена. Как вы смотрите на возможность заключить с ними договор на регулярные поставки вашего антимигренола?
Я улыбнулся.
— Могу только приветствовать такое намерение. Но, сами понимаете, хотелось бы большей конкретики. Я, кстати, не понимаю, почему вы не приехали вместе с владельцами этих аптек, мы бы тогда смогли сразу составить проект договора?
Говоря эти слова, я мысленно посмеивался. Причина приезда Шваба в одиночку тайной для меня не была.
Ушлый старичок хотел денег.
Хельмут Шваб смущенно улыбнулся.
— Херр Циммерман, я прекрасно понимаю, что вы всего лишь несколько месяцев назад переехали в Германию и еще не вполне ориентируетесь в сфере коммерции, иначе такого вопроса бы не задавали. Я сейчас вам все растолкую.
— Сколько? — я вопросом прервал рассуждения Шваба.
— Чего сколько? — удивился тот.
— Сколько вы хотите за посредничество дорогой Хельмут, — пояснил я.
— Вот это уже деловой разговор, — воскликнул собеседник, и началась торговля.
Торговались мы долго. В итоге Шваб остался доволен процентом, капавшим ему с каждой поставки. Насколько я понял, его мюнхенские знакомые дали ему карт-бланш на такие цифры. Ну, а я тоже ничего не имел против того, если владелец аналитической лаборатории, в которую мне придется еще не раз обратиться, немного на мне заработает. Ведь буквально вчера вспоминая Германа, думал, что тот плохо кончит, если не будет делиться с нужными людьми. Я такой ошибки совершать не собираюсь.
Так, что расстались мы со Швабом в наилучших отношениях. Тот сообщил, что не пройдет и нескольких дней, как он позвонит и сообщит, когда можно будет приехать в Мюнхен для подписания договора.
В ходе беседы я сообщил ему, что в ближайшие дни займусь новым рецептом гомеопатического средства, названия которому еще не придумал. Средство уже проверено на практике в Казахстане и показало себя неплохо. Мужчины, принимавшие этот препарат, были от него в полном восторге.
Сообщение внешне не заинтересовало Шваба, однако он настоятельно просил привезти образцы для анализа и даже обещал сделать небольшую скидку за его выполнение и выдачу сертификата для продажи. Почуял Хельмут золотую жилу.
Разговор у нас затянулся. Тем более что баварское пиво из холодильника оказалось неплохим. Я даже не заметил, что рабочий день закончился. Лида давно убежала домой, чтобы не оставлять детей одних.
Собрав пустые бутылки из-под пива в пластиковый пакет, я вышел в опустевший торговый зал. На улице уже горели фонари.
— Шваб, наверно, приедет домой только поздней ночью, — подумалось мне. — Вот старик неугомонный, даже его приятель Краузе ушел на пенсию, а этот все работает, да еще сам мотается по стране.
Убрав бутылки в мусорный контейнер для стекла, я поставил аптеку на сигнализацию и отправился в сторону дома.
Вечером наша улица была безлюдной и практически без рекламы. Но фонари давали достаточно света, чтобы чувствовать себя комфортно.
— Рассказывай! — налетела на меня жена, когда я зашел в прихожую.
— Ты о чем? — недоуменно глянул я на неё.
— Не притворяйся! — засмеялась та. — Рассказывай, о чем ты так долго беседовал с этим старичком?
— Ну, почему же сразу старичок, разговаривал я с мужчиной в полном расцвете своих восьмидесяти двух лет. А во-вторых, это владелец Мюнхенской аналитической лаборатории и однокашник Краузе по Гейдельбергу.
И договорились мы с ним о регулярных поставках наших препаратов в Мюнхен, сразу в две аптеки.
— Ура! — крикнула Лида и, крепко обняв меня, повисла на моей шее. Хорошо, что она в свои тридцать пять осталась такой же тростинкой, как и в двадцать. Поэтому я довольно легко выдерживаю такие изъявления восторга со стороны своей второй половинки, и шея до сих пор в целости. Хотелось бы, чтобы и в дальнейшем вес жены не менялся, потому, как все же шея у меня не железная.
— Ну, все, все, я тебя тоже люблю, — успокоил я жену и осторожно поставил на пол. Обе девицы, услышав непонятный шум, тоже выскочили в коридор и сейчас внимательно разглядывали своих родителей.
— Что тут у вас происходит, — поинтересовалась Яна. — Шумите, кричите. Вы не ругаетесь, случайно?
— Не ругаемся, — ответил я и сам пошел в атаку. — Так, девушки, сегодня я вас не проконтролировал. У вас все на завтра готово в школу?
— Да, папочка, — дружно заверили обе и поспешно удрали к себе в комнату.
Лида рассмеялась.
— Здорово у тебя получается, к сожалению, все мои слова они пропускают мимо ушей.
— Ничего, дорогая, крепись, это еще цветочки, ягодки будут года через два, когда Герде исполнится четырнадцать лет, а у Яны уже появятся кавалеры, — ободрил я жену.
— Да, ну тебя, Саша, вечно меня пугаешь, — сообщила жена и добавила, — Лучше пойдем ужинать, я форель запекла в духовке и картофель по-шведски.
За ужином я подробней рассказал о визите Хельмута Шваба и обрисовал перспективы после возможного заключения договоров. Лида, работая заведующей аптекой, привыкла, что ее должность номинальная и нужна лишь для организации работы персонала. Все вопросы развития, снабжения и прочего решались в аптекоуправлении Караганды.
А сейчас все эти проблемы надо было решать нам.
Вот мы их и решали, и пока без особых неприятностей.
Шваб позвонил через пару дней и сообщил, что у него все готово, и меня ждут в следующий четверг у нотариуса в Мюнхене. Сообщив, что обязательно буду, я, в свою очередь, позвонил юристу, готовившему наш договор о покупке аптеки с Готлибом Краузе. К счастью, в четверг он мог позволить себе поездку в Мюнхен, поэтому через несколько дней мы с самого утра катили с ним туда на электричке. По дороге я обстоятельно ввел его в курс дела, и юрист успокоил меня, заявив, что в таких стандартных договорах немного подводных камней, и за пару часов мы вполне сможем решить все вопросы.
До нотариальной конторы мы добрались немного раньше назначенного времени.
Однако все заинтересованные лица уже были на месте.
Кроме Хельмута Шваба и нотариуса, восседавшего за огромным письменным столом, присутствовали еще двое пожилых мужчин. Один из них явно был потомком известного древнего народа.
Когда мы зашли, нотариус, как хозяин, предложил нам присесть и взял на себя обязанность представить друг другу.
Улыбнувшись, я пожал руки Бруно Ланге и Якову Блюменталю, владельцам нескольких гомеопатических аптек Мюнхена.
Пока наши юристы обсуждали тонкости договоров, оба провизора с интересом разглядывали
