то за калиткой уж точно наблюдали. Тут в округе множество пустующих домов, как знать, может, в одном из них кто-то сидит, смотрит в окно и ждёт, когда же я выйду из дома. Зелёная изгородь надёжно защищала от любопытных взоров сад, но как только я открою дверь, меня сразу обнаружат. Следили ли за кладбищем? Знали ли вообще о втором лазе через забор? В любом случае, этот вариант казался мне более безопасным. С другой стороны, на кладбище пусто, особенно в такую мерзопакостную погоду, я не затеряюсь в случае чего в толпе.
Я некоторое время стояла, переминалась с ноги на ногу, но идти по улице не решилась. Юркнув в небольшой лаз, я очутилась около знакомых гробниц. Под сенью раскидистых дубов мне казалось, что спустились сумерки, скрывающие в неясных тенях потаённые закутки и дорожки. Я сотни раз тут ходила, но сейчас сердце охватила невидимой рукой тревога и ощутимо сжала. Те люди меня искали на кладбище, напрямую ко мне больше никто не будет подходить, но что стоило напасть исподтишка? Просто спрятаться за очередной гробницей или надгробием и тихо подойти сзади, я даже и вызвать никого не успею. Удар — и меня нет.
Так, ну нахрен, я снова себя накручиваю.
Стоять и думать можно сколько угодно, но я ни на шаг не приблизилась к Новому городу. Обречённо вздохнув, я воздвигла щиты и медленно пошла по дорожке, вглядываясь в каждую тень, постоянно оборачиваясь и вслушиваясь, не подкрадывается ли кто ко мне. Несколько раз я слышала шорохи и улавливала движение, но это оказалась всего лишь бродячая собака. А простая ли это была собака? Может, меня отвлекали?
Да сколько ж можно!
От этой мысли по спине пробежал противный холодок, подняв дыбом волоски на загривке, и я посильнее запахнула мантию и украдкой обернулась. Ещё немного, и от постоянных страхов я начну сходить с ума и пойду сдаваться целителям. Может, и правда настойки какие успокаивающие попить? Сама от себя страдаю.
Дорожки снова утопали в грязи и воде. Сначала я хотела зайти на могилку Беатрикс, но подумала, что и там меня теоретически могли поджидать, а если и не лично, то могли оставить отслеживающее заклинание. Если кто-либо прятался в домах недалеко, то много ли времени потребуется, чтобы добраться сюда? Минут пять от силы.
За поворотом показалась церквушка. Капеллана видно не было, но внутри горел свет. У меня так и не было времени зайти расспросить его про тело, но раз уж я проходила мимо, почему бы не воспользоваться моментом и заодно погреться.
Приоткрыв скрипучую дверь, я юркнула внутрь и будто оказалась в другом мире, настолько тепло тут было. Стерев рукавом с лица холодные капли, я сняла капюшон и направилась в сторону алтаря с возвышающейся статуей императора. В часовне оказалось пусто, да ещё бы, что прихожанам делать в такую погоду на кладбище? Только меня вот по глупости занесло.
Капеллан, видимо услышав скрип двери, вынырнул из каморки, что-то спешно дожёвывая и стряхивая крошки с робы.
— Кьяра, — воскликнул старец, — чем обязан?
Капеллан был неплохим знакомым Беатрикс, и мы часто заходили сюда, если шли через кладбище, а потому он знал меня в лицо, но не настолько, чтобы ему можно было доверять и спрашивать прямо.
— Здравствуйте, — кивнула я в ответ и мило ему улыбнулась, — да просто мимо проходила, решила зайти. Я же так и не была тут с похорон. Простите, что убежала, мне очень тяжело дался тот день.
Я подняла руку и стёрла текущие с волос капли.
— Ну, ну, не плач, девочка, я всё понимаю, — закивал он и жестом пригласил меня присесть на скамью, а сам принялся менять сгоревшие свечи около боковой статуи. — Я знаю, как вы были близки, и, признаться, смерть Беатрикс стала для меня очень печальной новостью. Она же накануне заходила ко мне. Дождь сильный лил, она и забежала переждать, а на следующий день… печально, печально…
Он покачал головой и молча вставил несколько свечей на пустые места, зажёг их и присел рядом со мной, стряхивая остатки крошек. Я же ухватилась за его слова.
— Вам она не казалась больной? — скосилась я на него, — мы виделись за день до… и она выглядела абсолютно обычно.
— Кьяра, Кьяра, — грустно вздохнул он и устало помотал головой, — в нашем возрасте случается всякое. Сегодня всё хорошо, а завтра Святейший призывает нас к себе. Тут только смириться.
— Но вы ведь её соборовали, так? — не унималась я, — не видели ли чего необычного?
Он как-то странно взглянул на меня и сощурился.
— Что ты имеешь ввиду, девочка?
— Ну… — замялась я, — вдруг вы на теле что-то необычное видели, не знаю, дыру от ножа в сердце, например.
Губы старца сжались в тонкую линию.
— Глупости, — отрезал он, — ничего такого не было, и не следует искать потаённый смысл там, где его и быть не может. Негоже голову забивать, смирись, дитя, и живи своей жизнью.
— Но…
— Прошу меня простить, — встал он, — у меня ещё дела. Приятно было повидать тебя, дитя, хорошего дня.
Старик слегка склонил голову и шаркающей походкой удалился обратно в другую комнату, чересчур громко хлопнув дверью. Мне его ответ показался крайне подозрительным, и я ещё больше уверилась, что дело тут нечисто. Стоило это обдумать.
На выходе я задержалась и посильнее натянула капюшон, но на улице меня ждал неприятный сюрприз в виде опустившегося тумана, да такого густого, что уже на десять шагов ничего было не разглядеть. Я опешила. Как я через это пойду?
Дорожка уводила в высокие надгробия и терялась в молоке, и мне даже показалось, что я видела там какую-то фигуру. Усилив щиты, я нервно поправила выбившуюся из под капюшона прядь дрожащей рукой и переступила с ноги на ногу. Плетение заклинания поисковой сети я помнила плохо, но кое-как всё же воспроизвела и пустила в стороны, надеясь, что его хватит хотя бы на ближайшую округу. Перед внутренним взором ярко вспыхнула фигура капеллана, высветилось несколько маленьких животных, судя по всему, кошек, но дальше оно иссякло, не пройдя даже треть кладбища, и никого не отобразило. И это могло означать лишь три вещи: или там никого действительно не было, или опасность поджидала за пределами радиуса действия, или… этот кто-то мог почуять и закрыться. Но кого-то же я видела? Не успел бы он убежать так быстро. Ох.
Время шло, а я так и стояла. И чем больше раздумывала над своим положением, тем больше жутких картин проносилось
