волчишкой бегать… — Он замер и внимательно посмотрел на травницу. — Многоликая, ты что, не знаешь?
— Не знаю чего?
Тир закатил глаза.
— Ясно, он тебе еще не рассказал. Впрочем, тебе сейчас, наверное, легче. Ты пока что больше человек, чем зверь. Слушай, — он зашагал по столу, и Мита невольно залюбовалась его гибкими лапками, — у каждого зверолюда есть время, когда он слаб. Вернее, не он сам, а Зверь внутри него. У каждого вида эта слабость своя. У кого-то завязана на времени суток, у кого-то на времени года или каком-нибудь лунном цикле. Вот у волколюдов последнее. В новолуние сила их покровительницы, Всевидящей Луноликой, едва чувствуется, и Зверь вылезает наружу очень неохотно. В это время удержать волчье обличье становится трудно, и волколюды обычно не суют нос из поселения, так как могут оставаться только в людском обличье. Попробуют обратиться — тело им спасибо не скажет.
— Погоди, — перебила его Мита. — Это значит, в новолуние лучше вообще не принимать волчьего обличья?
— Пока солнце дойдет до зенита — можно. Но чем ближе оно к горизонту, тем труднее будет управляться. Я еще ни одного волка не знаю, кто смог бы в новолуние удержать звериный облик. Обычно от такого все тело ломит не на шутку, так как оно насильно перестраивается в человеческое.
Мита закусила губу, вспомнив, как Лик корчился на земле. От этой мысли ее хребет тоже заныл.
— Может, поэтому в последние дни я не перекидывалась во сне, — вслух подумала она. — И вообще чувствовала себя так, словно Зверя и нет со мной.
— Возможно. Ох, Многоликая… — вздохнул ворон и запрыгнул к Лику на полати. — Это он нескоро сможет встать. Могу представить, каково ему теперь.
— Я могу чем-то помочь? — бесцветным голосом спросила Мита.
— Вряд ли. Только дать ему покой, чтобы отоспался, а желательно чтобы еще и отлежался. Это не вылечить, должно само пройти. Паршиво… в ближайшие несколько дней Лик будет слаб, а в клане это равносильно потере положения.
Тир оглядел травницу с головы до ног и прищурился.
— Ты тоже неважно выглядишь. Чумазая, побитая… Ого, какой синяк на руке! Что тут вообще стряслось?
— Долгая история… — вздохнула Мита. — Я бы рассказала, но… прости, не готова. Спроси Зеру. Она дома сейчас, это дверь напротив.
— Она же меня не услышит вот так, — напомнил ворон и расправил крылья.
— Можешь обратиться. Только у нее во дворе, чтобы лицом не светить. Одежду я дам.
Тир склонил голову набок.
— Тебя это, похоже, сильно расстроило.
— Расстроило, — эхом отозвалась Митьяна. — Возможно. Задело, разозлило… я не знаю. Прости, Тир, я и правда не готова сейчас об этом говорить.
— Не настаиваю. — Он запрыгнул ей на плечо, и девушка ойкнула, когда птичьи когти прошли сквозь льняную ткань платья и царапнули кожу. Ворон потерся головой о ее щеку. — Все будет хорошо. Я унесу весточку в клан, расскажу Рууману и Тайре, что Лик остановился у вас. Присмотри за ним.
— Присмотрю. — Мита погладила его перья.
— И не хандри тут. Все образуется.
Тир напоследок ткнулся макушкой ей в щеку и соскочил на стол. Мита моргнуть не успела, как он уже протиснулся через щель в двери и был таков.
— А… одежда… — рассеянно пробормотала она. Впрочем, дело его. Главное, чтобы он не заявился к Зере в чем мать родила, иначе та поднимет визг. А в остальном разберутся.
Мита придвинулась поближе к полатям и положила голову на одеяло. Дрема вернулась к ней быстро: она закрыла глаза и провалилась в сон без сновидений.
Глава 26
Лик
В некоторых источниках можно встретить упоминания зверолюдов как магических существ, однако это не совсем верно. Способность обращаться в зверя можно назвать магией, но стандартной классификации она не поддается, а значит, ее Начало определить невозможно. Те, кто пытаются определить природу магии зверолюдов, отталкиваются от сфер влияния их богов-покровителей, но это лишь домыслы, не имеющие под собой никакого научного обоснования.
Кроме того, зверолюды — единственные известные нам существа, не восприимчивые к любому типу магии воздействия.
Капан Гайрих. «Обычаи народов Фиэдеса». Раздел «Зверолюды», глава «Общие факты о зверолюдах»
Х514 год, 21 день месяца Зреяния
Когда Лик открыл глаза, то поначалу не разобрал, где находится. Тело было тяжелым, каждую мышцу тянуло, и ныл каждый сустав. Лик попробовал пошевелить рукой, и ему не понравилось — боль отдалась в спину, заставив его застонать сквозь зубы.
' Добегался… ' — подумал он обреченно.
Об откате во время новолуния Лик слышал один раз, в детстве. Отец рассказывал ему, что когда-то сам по глупости решил остаться в волчьем обличье — и потом неделю двигался с трудом. Боль при этом в первые дни была как при переломах. Теперь Лик ощутил это на своей шкуре и зарекся обращаться в новолуние.
Человеческое тело он не любил за то, что звуки и запахи в нем различались хуже. Сейчас, когда он не мог пошевелиться, все, на что ему оставалось рассчитывать — зрение, которое после долгого забытья тоже было неважным. Лик ощутил непривычную тяжесть на груди. Он с трудом повернул голову, чтобы посмотреть, в чем дело, и увидел светлую макушку и растрепанную косу.
Митьяна.
Травница дремала, положив руки ему на грудь и спрятав в них лицо. Ее сгорбленные плечи мерно поднимались и опускалась в такт дыханию, и Лик ощутил невыносимое желание высвободить руку из-под одеяла и провести по ним ладонью. Перед глазами всплыли последние воспоминания: жители деревни, Дирк, тревожно кричащая Мита, ее размазанные по щекам слезы. Она могла бы дать отпор толпе, если бы в ней было чуть больше Зверя и если бы сегодня было не новолуние — время, когда Зверь замолкает.
Дамнар, а ведь он ее даже не предупредил!
Мита вздохнула во сне и устроилась поудобнее. Лик расслабил шею, откинувшись на подушку, и прикрыл глаза. Весь дом спал. Может, и ему стоит еще немного вздремнуть.
Всевидящая, как же все болит…
* * *
Когда Лик проснулся во второй раз, Миты рядом уже не было. Сквозь мутное окно пробивался солнечный свет — золотистый, как на рассвете. Волколюд снова попытался пошевелить руками. Боль была уже не такой сильной, но лишний раз двигаться не хотелось. Лик выдохнул сквозь стиснутые зубы и снова прикрыл глаза.
Дверь тихонько скрипнула.
— Лик? — прозвучал тихий голос травницы. — Ты проснулся?
— Проснулся, — хрипло отозвался тот и сам удивился своему голосу. Он прочистил саднящее горло. — Есть вода?
— Конечно.
Мита засуетилась где-то рядом с печкой. Лик не видел ее, но слышал, как она берет глиняную посудину и опускает
