Тирн обратился к залу:
— Пришло время вызвать свидетелей. Выведите вперёд тех, кого вызвали.
За моей спиной начала выстраиваться очередь. Было ясно, что я должна сдвинуться, но я не знала, куда. Холодный взгляд Тирна упал на меня.
— Ты можешь отойти в сторону, когда начнутся показания против тебя.
Креншоу щелкнул пальцами в левой части комнаты. Я неохотно встала рядом с ним.
В течение следующего часа были вызваны свидетели, чтобы озвучить то, что они помнили обо мне, и проверить, совпадали ли мои показания с их воспоминаниями. Большинство из них согласилось, что они не могут быть уверены в своих словах после столь долгого времени, но некоторые указали на огромные расхождения между тем, как я выглядела в детстве, и тем, как я выгляжу сейчас.
Моя старая няня объявила, что в детстве мои волосы были светлее, а кудри были более аккуратными. Она предположила, что королевская особа сохранила бы в себе самые прекрасные качества, вырастая из более непривлекательных, чтобы вписаться в королевское общество.
Как бы я ни обиделась за свои волосы, я не могла поверить, что кто-то воспримет её всерьёз. Королевские особы не были самыми красивыми людьми в стране. Человек также не мог выбирать, из каких физических качеств вырастать, а какие останутся навечно. Но, очевидно, её показания воззвали к самолюбию монархов, потому что некоторые из них кивнули в ответ.
Через некоторое время Тирн указал на Хьюго, последнего из правителей, который вызвал своего свидетеля.
— Сораваль, кого ты зовёшь предстать перед нами?
Хьюго выпрямился и посмотрел на комнату, полную людей.
— Брам Могучий, Брам Хэвиш, бывший первый генерал короля Фредрикса Аллисанда.
Тирн вскочил на ноги, ярость исказила его лицо и заставила плечи вздрогнуть от усилия дышать.
— Его изгнали из этого дворца, нет, из Элизии! Ему нельзя приближаться к этому тронному залу! Стража! Найдите Брама Хэвиша и бросьте его в тюрьму, где ему самое место! — он повернулся к своему совету. — Я должен был сделать это много лет назад! Он предатель! Анархист! Стража!
Охранники бросились сдерживать высокого толстого мужчину в дальнем конце комнаты. Он был старше Хьюго, но ненамного. Его седые волосы были коротко подстрижены, а ухоженная белая борода, закрывавшая половину лица, почти не скрывала суровости его лица.
Имя Брам Могучий подходило ему.
Хьюго вскочил на ноги и повысил голос, чтобы посоревноваться с Тирном: — Ему разрешено находиться в Конандре! Правила гласят, что мы можем вызвать любого, кто может дать соответствующие показания. Он был там в тот день, когда были убиты Аллисанды. Он видел их тела. Он исследовал всё это. Если кто и знает что-нибудь о том, что произошло в тот день, так это Брам Хэвиш.
— Я этого не допущу, — заявил Тирн.
— Это не от вас зависит, Ваше Величество, — возразил Хьюго. — В Конандре мы голосуем как единый совет. Остальные члены имеют право на свое мнение.
— Хорошо, — смягчился Тирн, после тяжелого молчания, его голос был полон угрозы. — Пусть голосуют. Посмотрим, как они решат действовать дальше.
— Я начну, — объявил Хьюго. — Пусть Брам Хэвиш даст показания.
Рядом с Хьюго сидел Саша Сенноа, король Теновии.
— Да. Пусть говорит.
Я понятия не имела, что Брам вынесет на совет, но помнила, что он был предан моему отцу. Он сделал бы всё для Аллисандов. И для Элизии. Знание того, что его выгнали, делало его показания ещё более привлекательными. Если мой дядя ненавидел его, то Брам был одним из моих новых фаворитов.
— Да, — прогремел Девониш Катанса из Каши. — Я хочу услышать, что он скажет.
Максим Золотов из Барстуса прорычал:
— Нет.
Как и Тирн, а затем Раванна из Блэкторна.
Три "да". Три "нет". И осталось ещё три.
Я наблюдала, как Брам свирепо смотрит на совет, призывающий убрать его. В детстве он пугал меня. И теперь я была уверена, что он будет вызывать у меня кошмары.
Но я знала, насколько важными будут его показания. Моя кровь пузырилась под тонкой кожей. Я вцепилась в юбку кулаками, и сила моей хватки грозила прорвать в ней дыру.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Следующей была Ворестра:
— Да.
Арамор.
— Нет.
Всё ещё на грани.
И, наконец, Хеприн. Грегор Манштейн не торопился. Давление в воздухе нарастало, сжимая мои плечи. Наконец, Грегор провёл рукой по своей длинной бороде, его блестящие глаза остановились на задней части комнаты.
— Я говорю “да”, — заявил он беззаботным голосом, — чтобы мне потом не было любопытно, что он мог сказать.
Тирн стиснул зубы, но небрежно махнул рукой и сказал:
— Большинство решило. Брам Хэвиш может говорить.
Брам вырвался из рук охранников и протолкался сквозь толпу к проходу. К этому времени аудитория загудела, и разговоры переросли в глухой рёв.
Когда Брам, наконец, предстал перед советом, Тирн позволил суматохе продлиться несколько долгих минут, прежде чем, наконец, топнул ногой и крикнул:
— Тишина!
Все притихли. Они жадно смотрели на Брама, наслаждаясь драмой и с нетерпением ожидая, когда заговорит изгнанный генерал.
— Ты здесь для допроса, — напомнил ему Тирн. — Не для того, чтобы задавать вопросы.
Брам расправил плечи и посмотрел в сторону кресла Сораваля.
— Тогда спросите меня, кого именно Тессана Аллисанд видела мёртвым в то утро.
Хьюго неловко поёрзал на стуле.
— Я не понимаю.
Взгляд Брама повернулся ко мне, и я дернулась с силой.
— Кого ты видела мёртвым в то утро? Кого из твоих родных?
Мне показалось, что в горле застрял кирпич.
— Я…
— Отвечай на вопрос, девочка, — проревел Брам. — Кто был мёртв из твоей семьи?
— Мои родители, — выдавила я, на мгновение закрыла глаза и вспомнила эту сцену так живо, как если бы я стояла там сейчас. — Оба моих родителя умерли. И вокруг них — мои братья. Алеск и Эрикс рядом друг с другом. И… и Бенедикт рядом с ними, — я закрыла глаза, тогда как новое горе угрожало поглотить меня целиком. — Даже младенец, даже Брейн был мёртв. Моя мать прижимала его к своему телу, но обе их шеи…
Это был первый раз, когда я позволила себе полностью вспомнить эту сцену, и теперь, когда я была сосредоточена, я кое-что поняла.
— Но Катринки там не было. Моей сестры с ними не было.
Брам кивнул, и его губы приподнялись в выражении чего-то похожего на гордость. Он повернулся к совету и объяснил.
— В то утро ни одна из девочек Аллисанд не была с королевской семьей. Все мальчики были, и Его Величество, и королева. Но девочки пропали. Королевская гвардия нашла Катринку лишь позже в тот же день. Живой. Её запихнули в шкафчик на кухне. Она плакала и была напугана, но очень даже жива, — по комнате прокатился гул. Я чуть не упала. Брам продолжил. — Но мы так и не нашли старшую дочь. Тессана и корона пропали. Мы прочесали всю державу и ждали вестей от её похитителей. Но требование выкупа так и не поступило, — внимание Брама сосредоточилось на Тирне. — Я бы продолжил поиски, если бы мне позволили. Я бы всё ещё искал Тессану и Корону Девяти, если бы мне было позволено выполнять свои обязанности, как я поклялся. Вместо этого меня обвинили в преступлениях, которых я не совершал. Я был изгнан со своего поста и из этого королевства, которое я поклялся защищать. Тирн потребовал, чтобы поиски принцессы были прекращены. Он знал, что корона может быть найдена, и всё же он положил конец нашим усилиям, прежде чем удалось добиться какого-либо прогресса!
— Довольно, — проворчал Тирн, лениво вытягивая ноги. — Ты анархист, Брам Хэвиш. Ты всегда был смутьяном, но теперь зашёл слишком далеко. Уведите его, — его голос звучал почти скучающе, когда он щёлкнул пальцами своим охранникам. — Отведите его в темницу, пока он не поклянётся мне в верности. Пока он не признает, что именно он сделал меня королем после того, как не смог защитить мою сестру и её мужа.
Я едва расслышала тираду Тирна. Моя сестра была жива. Катринка была жива. После всего этого времени, после многих лет скорби по ней, она была жива!
