И вдруг наступил покой. Полный и несомненный покой, не нарушаемый ни малейшей вибрацией, ни единым звуком. Он обрушился на отупевших людей, как удар грома, Быкову показалось, что остановилось самоё время. Перед глазами его все еще плыли разноцветные пятна, по телу ползли струйки пота, руки и ноги дрожали. Затем странная апатия овладела им, смертельно захотелось вытянуть ноги и спать, спать, спать… Сквозь опущенные ресницы он увидел, как зашевелился и встал Юрковский, сделал несколько неуверенных шагов, провел ладонью по лицу и с недоумением посмотрел на испачканные кровью пальцы.
— Что с тобой? ― негромко спросил Дауге.
— Н… ничего…― Юрковский сморщился и потряс головой.― Кажется, из носа… Болят глаза…
— Фффух! ― выдохнул Михаил Антонович.― Вот это была встряска, доложу я вам!
Юрковский поднял руки, сделал несколько гимнастических движений и вдруг замер.
— Товарищи! ― крикнул он.― Мы на Венере… и живы! «Хиус» цел, черт побери! Дауге! Вставай! Ты понимаешь? Мы на Венере…
— Погоди радоваться,― остановил его Дауге.― Кажется, что–то случилось с Анатолием Борисовичем…
— Да, я тоже слышал голос Спицына,― подтвердил Крутиков.
— Пойдем?
Они пошли к рубке, но дверь распахнулась, и на пороге по явился сам Ермаков, бледный, взмокший от пота, с головой, туго перехваченной молочно–белым перевязочным эластиком.
— Все живы? ― Он быстро оглядел товарищей.
— Все,― сказал Дауге.
Поздравляю с благополучной посадкой! Он подошел к каждому и крепко пожал руки.
— А что Богдан? ― спросил Михаил Антонович.
— Свалился как убитый.
— Не мудрено,― усмехнулся Крутиков.― Три с половиной часа такой… такого… Я и сам еле держусь на ногах.
— Интересно, что с «Мальчиком»? Не сорвался? ― спросил Быков.
— Сделаем вылазку? ― как–то вяло предложил Юрковский.
— Нет.― Ермаков еще раз оглядел всех и повторил: ― Нет. Ни в коем случае. Приведите себя в порядок и отдохните. О вылазке будем говорить часа через четыре, когда получим все данные внешней лаборатории. Включите ионизаторы, мойтесь ― и спать!
— Хорошо бы поесть…― озабоченно сказал Михаил Антонович.
«И рюмку коньяку выпить»,― подумал Быков.
— Это как вам угодно. Лично я ― в ванну и в постель… Алексей Петрович, помогите проводить Богдана в его каюту, хорошо?
— Слушаюсь, Анатолий Борисович.
Нет, все было не так, как предполагал Быков. Гораздо проще и лучше. Когда через полчаса он, распаренный и еще более красный, чем обычно, заполз под простыни, ему снова вспомнился домик в Ашхабаде… Он счастливо улыбнулся и заснул.
Как всегда, его разбудил Дауге. Тощее лицо Иоганыча выгля дело осунувшимся, черные глаза запали и лихорадочно блестели.
― Одевайся, Алексей. Натягивай спецкостюм и выходи в кают–компанию,― хрипло проговорил он.― Сейчас будет вылазка. Вылазка! Острая мысль, что он находится на планете, погубившей столько замечательных смельчаков, мгновенно пронеслась в мозгу. Сейчас должно начаться главное, для чего они прибыли сюда…
Быков торопливо оделся, достал из ниши спецкостюм и облачился в него. Все уже собрались в кают–компании и стояли вокруг стола с откинутыми на спину спектролитовыми колпаками, молча поглядывая друг на друга. Глаза Ермакова были широко раскрыты и, кажется, светились, как у кошки. Михаил Антонович сосал пустую трубочку.
― Кофе? ― ни к кому не обращаясь, спросил Быков.
— Думаю, потом,― нахмурясь, сказал Юрковский.― Нечего оттягивать, надо идти. Неслыханное дело: пять часов после посадки, а мы еще не открывали люков!
— Пойдемте,― просто пригласил Ермаков.
— Оружие? ― Быков взглянул на командира.
Тот кивнул и, пригнувшись, вышел в коридорный отсек. За ним двинулись остальные. Быков, хватаясь за поручни, побежал наверх. Через минуту он присоединился к товарищам с автоматом на груди и двумя гранатами за поясом.
― Алексей–завоеватель! ― пошутил Спицын.
Юрковский только поморщился.
Они столпились в кессонной камере перед наружным люком. Богдан наглухо завинтил за собой дверь.
― Надеть колпаки! ― скомандовал Ермаков.
Теперь Быков не видел лиц товарищей, и это было неприятно. Застучал насос, запрыгала стрелка манометра. Ермаков взялся за рукоятку люка. Поползла в сторону тяжелая стальная полоса. Люк дрогнул, и… омерзительная жирная жижа желто–серого цвета с сочным хлюпаньем хлынула под ноги. Она была густая и вязкая, но текла свободно, и свет прожектора золотыми огоньками играл на ее поверхности. Это было так неожиданно, что в первые секунды никто даже не пошевелился. Затем Юрковский со сдавленным криком бросился вперед. Но Быков опередил его. Он ухватился за край люковой крышки и изо всех сил нажал на нее. Ноги скользили в грязи, он упал на колени. Но уже подоспели Юрковский и Дауге, в их спины уперлись Богдан и Михаил Антонович. С мягким чавканьем крышка подалась, встала на место, и Ермаков торопливо нажал кнопку засова.
Все выпрямились. Под ногами растекалась мутная слякоть, от нее поднимался пар. Быков поднял автомат, провел по прикладу рукавом, заглянул в дуло. Затем тщательно очистил выпачканные колени.
— Насколько я понимаю,― раздался в наушниках голос Дауге,― это совсем не песок.
— Да, на пустыню мало похоже,― подтвердил Юрковский.― Это я заявляю, хоть и не специалист.
Ермаков, присев на корточки, рассматривал грязную лужу.
― Если оставить балагурство до более подходящего времена сказал он,― то я склонен предположить, что «Хиус» сел в болото.
— По уши,― согласился Юрковский.― Но где же пустыня?
— Жизнь наша полна неожиданностей,― вздохнул Крутиков.
— Вот удружил нам Штирнер со своими пеленгами!
— При чем здесь Штирнер?
— Если «Хиус» ушел в эту трясину целиком…― начал Богдан. Юрковский нетерпеливо передернул плечами:
― Чего проще! Пройдем через верхний люк и посмотрим.
Они покинули кессон и, оставляя на линолеуме ржавые маслянистые следы, поднялись в узкий отсек грузового люка.
― Болото на Венере, вы подумайте! ― бормотал Михаил Антонович.― Такой сюрприз!
Верхний люк открывали осторожно, готовые в любое мгновение захлопнуть его снова. Но ничего страшного не произошло. Раздалось тонкое шипение ― это в отсек ворвалась наружная атмосфера,― и все стихло.
― Ура,― спокойно сказал Юрковский.― Все в порядке. Открывайте.
Крышка со звоном откинулась. Стоявший впереди Ермаков перегнулся через край. За его спиной, нетерпеливо переступая с ноги на ногу, теснились Юрковский и Михаил Антонович. Дауге, пролезший между ними, отпрянул с невнятным восклицанием.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
