впервые оказавшиеся наедине.
– Спроси у меня, – Даниэля остановился у реки, наконец взглянув на меня, – Спроси у меня, жалею ли я о содеянном?
– Жалеешь? – робко прошептала, поднимая взгляд в ответ.
– Жалею, – сорвалось с его губ, – Я жалею о том, что стал причиной смерти матери человека, которого полюбил. Я жалею, что нажал на пульт. – его чёрные, как бездна глаза, загорелись решительностью, – Теперь спроси, – корпусом он повернулся ко мне, сделал шаг и обвел мою талию, прижав к своему телу, – Спроси, прожил бы я ту ночь снова? – на скулах Дэна заиграли желваки.
Через ткань своей тонкой рубашки я ощутила, какими горячими были подушечки его пальцев.
– Прожил бы? – ещё тише стал мой голос
– Да, – Даниэль наклонился к моему лбу, закрывая глаза и томно выдыхая, – Я бы прожил ту чертову ночь сотни раз, если бы она свела меня с тобой заново. Несмотря ни на что, – мы начали дышать в унисон, – Ты всегда остаёшься для меня особенной. Уже тогда я это понял, птичка. Уже тогда я влип, а сейчас ты меня топишь. Убиваешь заживо.
– Ты тоже убил меня, Даниэль, – я сжала его затылок, обнимая крепче, ведь это то, в чем я нуждалась несмотря на миллионы противоречий. – Ты убил меня в ту ночь, когда нажал на ту кнопку. Ты убил меня в тот день, когда все оказалось ложью. Ты убил меня, когда снова появился в моей жизни. И ты убиваешь меня каждый раз, – медленно закрыв глаза, ощутила, как горячее дыхание Даниэля обветривало мои губы, а его сердце билось под моей левой ладонью, покоившийся на его груди, – Насколько сильно я жива для тебя? Сколько еще…сколько ещё ты будешь меня убивать?
– Не говори так.
Сердце забилось глуше, когда Даниэль яростно сжал свою правую руку на моей талии. Слова доставляли ему боль.
– Я говорю правду, – кончик носа соприкоснулся с носом Даниэля.
Я открыла глаза.
– Тогда соври, – большой палец Даниэля оказался на моих губах, и мои колена подкосились, – Соври самую сладкую ложь, птичка.
Секунду вдыхая его запах, все же решилась ответить:
– Я ненавижу тебя, Даниэль Грассо Конс…
Предложение оборвалось на полуслове. Губы Даниэля бесцеремонно заявили права на мои. Его язык проник в мой рот, а я ответила на порыв с придыханием, цепляясь в него до красных отметин на коже.
– Это самая сладкая ложь, что я слышал, – усмехнулся он, немного отстранившись, чтобы через секунду вновь поцеловать.
Сейчас в нас обоих что-то изменилось. Это неправильно, но мне хотелось утонуть в этом омуте.
– Сроки сократились, дьяволица, – Даниэль отстранился, – У тебя есть время до завтрашнего дня, и я должен узнать, готова ли ты принять нас? Принять меня? Готова ли вновь довериться мне? Я больше не могу терпеть, это выше моих сил. Либо можешь застрелить меня сразу, – его губы дернулись в усмешке, – Мы оба знаем, тебе совсем не трудно.
– Ты обещал отпустить, если я скажу «нет», – напомнила, задыхаясь собственным комом в груди.
– И я сдержу свое слово, – зрачки Даниэля приняли что-то тёмное и необузданное, – Но ответ не приму раньше рассвета. У тебя есть время подумать.
Взгляд побежал за его спину. Я пыталась не заплакать.
– Осень, – глаза засверкали от увиденного.
Слезы отошли на второй план.
– Что? – недоумевал Даниэль резкой перемене моего голоса.
– Там Осень, – указала пальцем на шоколадную красавицу, – Боже, она не одна, – рассмеялась не в силах сдерживать эмоции.
Даниэль обернулся, и заулыбался своим старым друзьям.
– У неё появился жеребенок, – подтвердил он, – Мы назвали его Ластар.
Он подал мне руку.
– Пошли к ним.
Но я не вложила свою, вздернув подбородком и сама побежав к лошадкам.
– Думаешь, она помнит меня? – спросила, остановившись за несколько шагов от молодой мамы и малыша жеребёнка.
– У лошадей фотографическая память, она узнает тебя, и даже по голосу, – объяснил Дэн, и слова подтвердились, когда Осень резко подняла голову от лакомства травой и навострила уши, смотря на хозяина.
Даниэль широко улыбнулся, когда Осень игриво поскакала к нему, носом упираясь в его ладонь, что не могло остановить поток моей радости.
– Эй, как поживаешь красавица? – Даниэль коснулся переносицы лошади, смотря ей прямо в глаза, – Я привёл к тебе твою знакомую, помнишь, я говорил, что вы похожи?
Осень зафырчала, качая головой, и я аккуратно подошла к ней. Даниэль, взяв мою руку, поднес к Осени, на что та закрыла глаза, словно показывая, что доверяет мне.
– Она помнит, – прошептал Даниэль, – И наконец я увидел твоего красавца, – оставив меня с Осенью, он пошёл к Ластару и начал гладить жеребца. Его окраска была иссиня-черной, словно сама ночь наградила его такой красотой, которую он, кажется, перенял от отца.
– Кто его отец? – тоже подошла к Ластару, уже строя предположения.
– Ты же самая уже догадалась, – самодовольно подмигнул Дэн, – А вот и он.
Мы посмотрели на скакавшего по склону горы Блэка. Его шерсть блистала на солнце, а густая грива развивалась в стороны от бьющего встречного ветра. Даниэль улыбался так счастливо, что сердце сжималось от теплоты в его глазах.
Он сложил руки вокруг рта и закричал:
– Блэк!
Жеребец поднял голову на отклик и побежал в нашу сторону. С двух сторон неожиданно появились все остальные; подросший Отто, серый принц Ханс и красавица Селеста. Все бежали к Даниэлю во главе Блэка. Горы, леса, яркое солнце и играющий с их гривами ветер. Это была их стихия. Даниэль принял правильное решение, дав свободу животным.
– Лошади! – радостный крик Тины прошелся эхом вокруг. Она побежала к нам и запрыгнула на руки отца.
Лошади оказались вокруг нас, бегая и играясь. Даниэль посадил Тину на шею и играл в самолётик вместе с обожаемыми друзьями. Позже нам принесли седла. Даниэль с Тиной оседлали Блэка, а мне досталась Осень. Было страшно садится в седло без подготовки, но Даниэль сказал довериться Осени и расслабится, что я, собственно, и сделала.
Момент был волшебным. Теплый попутный ветер бил в лицо, пение птиц вызывало умиротворение, как и звонкий смех Тины и Даниэля. Приятно пахло травой и цветами. Сейчас это напоминало ту самую картину в комнате Тины.
Один миг. Один день.
И…кажется я влюбляюсь вновь.
***
Ближе к ночи мы были дома. Тина заснула. Даниэль уложил её, а потом, не успели мы прийти в себя после поездки, как возле виллы припарковался синий «Maserati». Даниэль, увидев машину, в недоумении свел брови.
– Какого черта они тут потеряли? – но он все равно улыбался неожиданным гостям.
Только когда двери машины открылись, поняла о ком шла речь. Габриэль,
