Бойцы молча слушали командира, говорившего хриплым голосом. Надо уходить – да, это они понимали. Но не хотели понять, почему без командира. Гущина посчитала, что гордость, граничащая с безумием, не может стать оправданием поступку Марка. Резанов думал о напрасно потраченных силах, что тщательная подготовительная работа и проведенная акция по захвату аэродрома не принесли хоть каких-то результатов. Игорь Стеблин хотел помочь командиру, но не знал чем.
Помолчав и представив, какой трудный выбор его ждет, Сергей сказал:
– Мне нужен доброволец. Но он должен знать, что назад не вернется.
– Марк, так вопрос не ставят. – Гущина уже говорила эти слова на базе. Она ответила ими на вопрос Сергея: “Кто из вас хочет, чтобы подрывники снова оказались на свободе?” Немного позже прозвучало выступление Михаила Муромова: “Это из-за тебя, Марк, мы влипли в дерьмо!” И даже после этого грешно было винить “гусей”. “И лучше бы им не познать пути правды”.
– Так не ставят вопрос, – повторила Гущина. – Или ты хочешь, чтобы мы все шагнули вперед? Мы шагнем, но выбирать тебе. Я бы не смогла выбрать.
– Не надо ничего выбирать. – Навстречу командиру шагнул боец. И Сергей понял, что, наверное, это справедливо, вернее, логично. Для этого человека он в свое время нашел бы нужные слова, а сейчас не находил их. Он просто кивнул Михаилу Муромову, давая согласие.
– Гущина старшая. Отходить по отработанному плану. Рации выключить. И не медлите: с минуты на минуту здесь будет бригада спецназа. Пошли, Михаил.
Все надеялись, что Сергей обернется, но он, не поворачивая головы, сел на заднее сиденье “Мерседеса”, пропустив вперед Муромова.
– Отпелся Певец, – прокомментировал Алексей.
– Заткнись, Резаный! – прикрикнула Елена. По рации она связалась с Дубровским: – Уходим. Сворачивай работу на КДП и гони всех вниз. Ждем тебя. – Командир кивнула Стеблину: – Давай, пехота, топай на подмогу Дубровскому.
– Погоди, – остановил ее Резаный. Ему показалось, что командир звена не прокачал ситуацию до конца. Что, если это сбивка? Никто не знает о захвате “Северного”, просто в планы оперативной группы входит обычный прием дезинформации: не меняя курса самолета, они отдают команду на посадку в другом аэропорту, чтобы в конце полета снова изменить план на прежний. Хитрый ход, просчитать который невозможно, приходится только гадать.
– Прикинь, что будет, – прессинговал боец. – Мы выстрелим вхолостую и там, куда поехал Марк, и здесь.
Рациональное зерно в рассуждениях Алексея было, и Гущина мучительно принимала решение. Обидно уходить даже в том случае, если, дай бог, Резаный оказался не прав. Но настоящего бойца отличает одно очень важное качество: всегда выполнять приказ и не обсуждать действие командира. Чего-чего, а анархии в армии быть не должно. Все легионеры некогда относились к военному ведомству, а сейчас выполняли боевое задание по контракту. Деньги – это одно, но “крыло” их действующее военное разведывательное управление. Они получили приказ и должны выполнить его безоговорочно. Этого нельзя было сказать о спецах из госбезопасности, где по крайней мере какое-то время царила анархия. <К примеру, в августе 1991 года “Альфа”, созданная при 1-м главном управлении (ПГУ) КГБ СССР, отказалась выполнять приказ о штурме здания Верховного Совета России, где находились защитники Белого дома. В октябре 1993 года “Альфа” и “Вымпел” (создан 19 августа 1981 года) снова не выполнили приказа на штурм того же здания. Что интересно, приказ был отдан теми лицами, которых “Альфа” не сочла нужным штурмовать в 1991 году>
– Оставайся на месте. – Гущина передала по рации сообщение Дубровскому. Через минуту она уже была на КДП аэродрома. – Я задаю вопросы, ты отвечаешь, – разъяснила она диспетчеру. – Экипаж рейса 148 может получить повторную команду сесть на “Северный”?
– Может, – подтвердил диспетчер. – Только наша местность не подразумевает выкрутасов в воздухе. Мухрани – Гори – безопасная высота до 3300 метров. Мухрани – Ленингори – до 2700 и так далее. И условия посадки сложные, сегодня не исключение. Борту уже передали сообщение, что на предпосадочной прямой возможны повышенная турбулентность воздуха с нисходящими потоками и сдвиг ветра. Контроль по РВ затруднен. Думаю, борт сядет в Новоалексеевке.
– Где?
– Столичный аэропорт находится в Новоалексеевке. Авиагородок примерно в километре от поселка. Борт будет садиться по укороченному маршруту. Если интересуетесь?..
Гущина кивнула: рассказывай. Сейчас все зависело от нее. Уподобится она “анархистам”, пойдет на поводу у товарища, может загубить группу, но выполнить поставленную перед звеном задачу.
– ... уход на второй круг, набор 200, – пояснял диспетчер.
Задачу, поставленную перед звеном, вот в чем корень сомнений.
– ...поворот на МПУ 294 градуса с набором 1000...
В этом свете приказ Марковцева становился как бы второстепенным. Все ошибаются; возможно, Резаный прав, и Сергей не сумел просчитать все варианты.
– ...левый разворот на МПУ 135 градусов с набором 1300, к траверзу ДПРМ 1500...
– Достаточно, – перебила Гущина диспетчера. – Садись на место, ждем еще пятнадцать минут.
Пятнадцать минут – это предел. Если за это время на КДП не поступит очередная команда, нужно уходить.
Радиостанция у плеча, стоит только нажать клавишу и вызвать на связь командира. Но Марк мог лишь подтвердить ранее отданный приказ, и все бойцы понимали это. Он распорядился отключить рации, и сам подал пример. В противном случае, слушая переговоры в эфире, пресек бы “незаконную” деятельность своего отряда.
52
– Спокойно, не волнуйся, – успокаивал Сергей Андриасова. – Не надо вспоминать, как обычно ты проезжаешь через ворота. Думай о своей дорогой машине, например, как ты не вписываешься в поворот и ее бросает на столб. И все пройдет гладко.
У Марковцева не было другого выхода, кроме как играть в открытую. Скрывающийся в глубине машины или прикрывающий лицо человек естественно вызывает подозрение. И чтобы развеять сомнения караульных у ворот, ведущих на летное поле, он загодя пересел на переднее кресло, скрыв лицо под маской и открыто держа в руках автомат. Именно это противоречие позволяло избежать вопросов охраны.
И на руку русским спецназовцам играли их грузинские коллеги, высыпавшие из машины в непосредственной близости от прохода на летное поле. На руку играли усиленные наряды полиции – эти, в отличие от спецназа, без масок, но с оружием. Могли помочь и другие, те, кто уже занял места на летном поле и поджидал борт с подрывниками.
Вряд ли их протащат по залу прилета, минуя таможенный и пограничные барьеры, гораздо проще и эффективнее снять террористов буквально с трапа и посадить в машину. Обычно так и делают, если не преследуют цели демаскировки. С одним видным российским бизнесменом вообще устроили маскарад: надели плотный мешок на голову оперативнику службы безопасности и в ускоренном темпе проволокли по залу аэропорта, а настоящего предпринимателя тихо и спокойно провели другим путем. Опасались, конечно, за его жизнь.
Все так, но подобные операции требуют проработки деталей, а в данном случае времени на подготовку не было ни у кого. Все произошло спонтанно.
“Что же все-таки произошло?” Марк, как и Андриасов за рулем, пытался отвлечься от одних мыслей, но автоматически забивал голову другими, не менее беспокойными. И отмечал все действия директора “Север-Платинума”. Вот он, не доезжая пяти-шести метров до ворот, дважды просигналил, пальцы нажали на клавишу, и тонированное стекло уползло в полость двери.
– Миша, как ты? – Да, нормально спросил. От Миши скоро останется лишь дырявая униформа, а у него в лоб спрашивают, как он себя чувствует.
– Нормально, командир.
Не верится.
Однако всегда выходит так, что веришь в одно, а получаешь другое. Думает ли боец о смерти? Да. Еще и потому, что не знает, какая она. Никто не знает, и все боятся ее. Поэтому придумали загробный мир, переселение душ и прочие успокоительные вещи.
А вдруг и правда существует загробный мир? Откроет апостол Петр топку, чтобы погреть старческие ревматические ноги, и ухмыльнется: “Ты ли это там, Марк? Подбрось угольку! И иди ко мне. Покажу я тебе кущи, о которых ты мечтал. Посмотришь и будешь мечтать о них вечно... Посмотрел? Ну давай, значит, топай на место”.
Эх, старина-ключник! Доброй души апостол. Поспорить бы с тобой, да очаг стынет: задание вот получил: наплавить побольше свинцовых пуль, у каждой сместить центр, чтобы путь к сердцу лежал через желудок.
Бред, бред, бред...
– Здравствуйте, Эдуард Михайлович!
Что же произошло? Что могло случиться в Москве? Да, в Москве, теперь Марк не сомневался в этом, словно действительно получил телепатическую шифровку от Спрута. Подвел Ленца? Нет, просто не оправдал надежд. На самом деле “шифровку” – она же подтверждение утечки информации – получил по сотовой связи Эдик Андриасов. Он связался с директором столичного аэропорта из машины, едва выехав за пределы “Северного”, и передал слово в слово: “Диверсанты сели в самолет, а я на пути к вам. Подробности при встрече”. Директор нервическим голосом одобрил поведение коллеги: “Сейчас там такое начнется!..” – “Кончай разговор, – распорядился Сергей, – и на звонки больше не отвечай”. Он полагал, что вслед за ценной информацией об отступлении диверсионной группы последуют другие просьбы, причем не от директора. Это он, гражданский чиновник, мог не сообразить, почему Андриасов говорит с ним по-русски и сам машинально отвечает на этом языке, а более компетентный человек быстро бы разобрался в этом вопросе. А вести беседу на родном наречии Марковцев Эдику позволить не мог. Вот если бы он понимал по-грузински...
