нож. Явно не из желания почистить им ногти.
Я прикинул. ППС у меня и у отца за спиной, под плащом. Этих положу из ТТ. Но если припечёт, придётся устраивать малый геноцид. Или большой. Каждый, кто приближается, угрожая ножом, сразу лишается права на мой дефицитный гуманизм.
Даргурр подхватил меня и папу за локти, потащил назад. Моряки с работягой преследовали шагов десять, потом отстали. Верно, утолились тем, что перепугали и прогнали врага.
— Думаю, выражу общее мнение: праздник удался. И мы им сыты по горло. Согласен, отец? Даргурр! Тебе завтра грузиться, а послезавтра отплывать?
— Да! Но не в Номинорр, а по реке Воле, к Кираху. Ты прав, Гош. Надо отдохнуть.
— Не потанцевали с местными, — вздохнул географ. В общем, без сожаления. И двинул за нами по узкой улице к дому Даргурра. И без того её неширокое пространство по обеим сторонам отнимали желобы. По ним к морю стекали… в общем, стекало всё, что в иной ситуации сливалось бы в канализацию. Спасибо погоде — не воняло, как в жару.
Звуки инструментов и нескладного пьяного пения стихли за спиной. И правда, не поплясали… У меня всплыла в памяти озорная песня из соседней (в прежнем мире) республики:
А на Пярэсьпе музыка іграе.
Народ стаіць і толькі пазяхае,
Вунь нейкія засранцы папсавалі танцы…[15]
Наивная надежда, что общение с засранцами на том и закончилась, прожила всего лишь минут сорок.
Загрохотали входные кованые двери. Били ногами и, надеюсь, дурными головами. Вопли:
— Открывай! Отдай нам колдунов из Номинорра.
Мы с отцом скатились вниз, передёргивая затворы ППС. По большому счёту, ничего особенного. Если штурмовать будут только с улицы, то высадить бронедверь непросто. А как только она откроется, полягут все, кто попадёт в прицел. Первую волну выкосим, расстреляв по полрожка. Остальные, какие бы ни были распалённые ниром и взаимовоодушевлением, отпрянут назад. Там и царская стража подоспеет. Пусть это Средневековье и проникновение в жилище без санкции суда никого не удивит, царь всё же обязан бдить, чтоб дома добропорядочных судовладельцев-налогоплательщиков находились в сравнительной безопасности. Десяток парней с арбалетами и копьями мигом образумит толпу. Кто же захочет быть обвинённым в бунте?
Ситуацию, выглядевшую далеко не безнадёжной, «папсавал» (испортил) струсивший викинг.
— Гош! Прости, но я должен открыть. Мне ещё жить в Мармеррихе.
Я приставил ствол к его пузу. Зная, что собой представляет огнестрел и какие дырки сверлит, тот судорожно втянул живот.
— Даргурр! Хочешь, возьму тебя в заложники? Отмажешься. Будешь не соучастник, а жертва колдуна Гоша.
— Н-не… не надо…
С таким мужеством он отобьётся от пиратского абордажа? Зря Дармур рассчитывает на родственничка. Река Воля — предел масштабов для рыжебородого.
Вернулся отец, исчезавший на пару минут.
— Сзади — выход во внутренний дворик. Там стена в три моих роста. Не перелезть.
Короче, мы в мышеловке. И в компании речного волка, готового от трусости на любую глупость.
Приплыли!
Глава 19
Тяжёлый топор смачно врубился в доски, удерживающие кровлю. Стоять под самым потолком и размахивать здоровенной секирой было крайне неудобно. Но мне ещё менее удобно устраивать массовый отстрел жителей Мармерриха, коим наш негостеприимный хозяин намеревался отворить ворота дома. Я — вообще гуманист, когда не занят другими, малогуманными делами.
В отличие от черепичных крыш земного Средневековья, здесь полотна грубой ткани типа парусины пропитывали какой-то заморской смолой. Она застывала, и полученные листы служили кровельным материалом. Под ударами топора пружинили и не поддавались.
Наконец, я догадался проткнуть один ножом и просто прорезать дыру размером с люк БТРа.
— Даргурр! Где обещанная верёвка?
Жадина дал короткую. Всего метров двадцать пять. Я навязал узлов через полметра, обернул вокруг пояса. Кроме неё взял только самое необходимое — ППС с магазинами, кошель с серебром и некоторые другие мелочи. Осталось произнести прощальную торжественную речь.
— Папа, не торопись за мной. Крыша крутая и скользкая от дождя. Я выберусь на конёк крыши и опущу тебе конец верёвки. Обвяжись вокруг корпуса, тогда только вылазь. Я затяну тебя наверх.
— Да я и сам… — попробовал он возразить, но согласился.
— Даргурр! Отвечаешь за двух моих оставшихся людей. И за паровую машину, она обещана царю. Головой отвечаешь. Объяснишь басурманам, что те — не при делах.
— Хорошо, Гош…
— Мы попытаемся добраться до царского дворца просить защиты.
— Поздно. Не откроют.
— Тогда прорываемся к восточным воротам. Через две-три меры — земли Номинорра. Пробьёмся. Всё! Нет времени на разговоры. Я пошёл. Папа, готовься!
Стоило высунуться из прорехи в кровле, как ветер сорвал капюшон с головы. Хорошо хоть, шапка за пазухой.
По крыше, скользкой от дождя, не смог бы сделать ни шагу. Тотчас сорвался бы вниз. Там — собирай кости.
Пришлось играть в ковбоя, закидывая верёвку на печную трубу у самого конька. Удалось раза с четвёртого. В Техасе засмеяли бы.
Вытащил отца. Он сообщил, что Даргурр уже побежал вниз, не давая нам ни минуты форы.
Мы теперь если и напоминали ковбоев, то только позой — сидели верхом. Наверно, так можно было бы просидеть до утра и дождаться, что разозлённые моряки угомонятся, отправятся по домам. Но раз нам удалось выбраться на крышу, им тем более удастся. Да и сидеть на мокром, на ветру и под моросящим дождём — удовольствие на любителя.
В общем, мы двинули вперёд. Коньки крыш соседних домов образовали прямую линию. Видно, их пристраивали один к другому. Некоторая акробатика требовалась, когда наткнулись на перепад высоты. К счастью, не более метра.
Одна из дымовых труб торчала прямо из конька. Облапав её и перепачкавшись сажей, я перелез на другую сторону. Натянув верёвку, помог папе.
— Георгий! Тебе не кажется, что мы идём не в ту сторону? Восток — там! — спросил он, перекрывая шум усиливающегося ветра.
— Ты прав. Я взял курс на порт. Даргурр наверняка признался уродам, куда мы намылились. Так для них неожиданнее.
— Понял. Хорошо. Правда!
— Что — хорошо?
— Да вот всё это… Я — словно молодой. И с сыном. На Земле ты, выросший, жил отдельно. Взаимопонимания здесь у тебя было больше почему-то с тестем, а не со мной. Теперь чувствую — мы, наконец, вместе. Ищем приключения, преодолеваем трудности. Я счастлив!
— На зимнем ветру, на крыше, внизу толпа, жаждущая нас растерзать… Папа, ты в своём уме? Ладно, доставлю тебя к маме,
