Впервые это имя автор услышал из уст своего первого оперативного начальника генерал-майора Николая Кирилловича Мозгова, в его выступлении на день чекиста во Львове — в Особом отделе КГБ СССР по Прикарпатскому военному округу.
Повествуя о фронтовых буднях во время службы в Особом отделе, а потом Смерше на Балтфлоте, он вспоминал некоторые операции и оперативников, участвовавших в них.
Рассказывал он и о женщине — старшем оперуполномоченном на Балтике Федосье Федосьевне Борисовой. Потом, годы спустя, он подарил сослуживцу по Прикарпатью книгу «Чекисты Балтики», где публиковались его воспоминания — «Тревожные дни на Ханко». В этой книге упоминалось и имя Борисовой. Ей была посвящена отдельная статья.
Говоря о ее деятельности, географии службы и ее характере, он назвал сотрудницу военной контрразведки «женщиной — метеором». На самом деле это была очередная сотрудница Смерша, исколесившая по местам службы почти всю страну.
Родом она была из Украины.
Родилась в образованной и большой семье с восьмью детьми. Отец — Федосий Третьяченко — был учителем в большом селе Старая Буда Киевской области. В конце 1920-х гг. на Украине жилось не сладко. И люди срывались с родной земли и отправлялись за счастьем в Сибирь. Уехала осваивать Алтайские земли и семья учителя. Любимой дочери Федосье было всего десять лет…
* * *
Это было время свирепствования на Алтае остатков белогвардейских банд. Они расправлялись с учителями, военными, коммунистами и, вообще, сторонниками советской власти.
Вот как вспоминала наша героиня тот период.
Банда Шишкина налетела днем откуда-то из лесу, оставляя за собою кровь, трупы, слезы, наводя ужас на местных жителей…
Черная слава бежала впереди них. Бандиты прошли рядом с селом Егорьевкой, в котором учительствовал отец.
Первым бандиты схватили Локтевского судью Василия Муромцева. Привязали за ноги к хвосту коня и погнали. Живой человек бился о дорогу, об ухабы да камни. Его лицо превратилась в кровавое месиво. В таком виде он и принял смерть мученика. И братьев его убили эти звери.
А секретарю райкома комсомола Павлу Локтеву шашкой срубили голову. Откуда такая лютая ненависть бывает у людей? Наверное, от того, что в такие моменты они превращаются в звероподобные существа.
Отец в тот период оказался в Змеиногорске. Там проходило совещание учителей и директоров школ. Бандиты откуда-то узнали об этом. Налетели, ворвались в здание, арестовали педагогов и заперли в тюрьму.
Расправа готовилась чуть позднее. Но нашлись смелые люди. Из Рубцовки на конях поскакали в Усть-Каменогорск, где стояли красные. Успели предупредить — красноармейцы разгромили банду. Заключенных освободили. Так отец остался живым, но от стресса стало болеть сердце, и в 1931 г. Федосия Третьяченко не стало.
И вот тут-то Федосья, которую близкие называли нежно Феня, рассказала о человеческой подлости. Она вспомнила, что за две недели до нападения банды к ним приезжал инспектор школ. Принимал его отец дома — накормил, напоил. Говорили о школьных делах.
Отец был партийным, инспектор знал это. А оказалось, что этот человечишка с бандитами заодно. И совещание-то учительское собрано было по его указанию. А, может, он сам и был этим Шишкиным.
Когда наши освободили арестованных, отец рассказывал, как «инспектор» на коне прискакал с бандой. За одной лошадью труп Локтевского судьи, весь в крови, волочится, а «инспектор» гарцует на своем коне да показывает, кого из учителей брать. Увидев отца, пообещал ему:
— Вечером расстреляем…
Сегодня, по вине партийного руководства СССР, мы лишенные Большой Родины, которую предали и разломали, часто от них самих, перекрасившихся под либералов-рыночников и их последователей, мы слышим, что Советам власть досталась легко — она, мол, валялась на дороге. Глупость все это. Слишком прост и слеп тот человек, который думает, что Советская власть нам даром досталась, вроде подарка новогоднего. Нет, за нее жизнями уплачено.
* * *
Эти кровавые картины из детства постоянно тревожили девушку. Как дальше строить свою жизнь? Природа ее не обидела — высокая, сильная, красивая, общительная, с ямочками на щеках…
Когда разгромили банду, поплакала Фенечка по погибшим товарищам, а потом вытерла покрасневшие глаза жесткой ладошкой и дала себе крутой обет:
«Нет, распусиаться нечего. Слёзы — слабость наша. Иной раз, проливая слезы, мы ими обманываем не только других, но и себя. Слезы — оборонительная жидкость.
С врагом бороться — силушка и знания нужны. Только слабость не прощает, только бессилие не забывает».
А после этих слов, сказанных молча себе, она предалась общественной жизни. Феню выбрали в состав райкома комсомола города Локоть. Потом она стала заведующей женотделом в райкоме партии. Окончила юридические курсы. Стала нотариусом, членом суда, увлеклась стрельбой.
Потом, по призыву Хетагуровой, уехала строить Комсомольск-на-Амуре. В Хабаровске работала оперуполномоченным в аппарате управления НКВД — боролась с сектантами, расхитителями, бандитами.
Вскоре вышла замуж за коллегу оперуполномоченного Борисова, которого перевели в Ленинград. Он был коренным жителем Северной Пальмиры.
В июне 1940 г. Федосья Борисова тоже оказалась в северной столице. Война застала сотрудницу НКВД внезапно, как и всех советских людей. За каких-то полгода голодной блокады Федосья Федосьевна потеряла свою монументальность, сбавила вес. Ещё бы — голодала, как все…
Прыгала по крышам, сбрасывая или туша на месте зажигалки, обслуживала через Ладогу Дорогу жизни. Помогала, чем могла, родственникам мужа. Одним словом, метеор, а не женщина — везде успевала.
Потом с ней познакомились работники Особого отдела Краснознаменного Балтийского флота. Забрали её в Ленинградскую морскую базу КБФ. Предложили работу по обслуживанию морских госпиталей. На первый взгляд объекты слабые в смысле разведывательных устремлений гитлеровских спецслужб, но старший оперуполномоченный Федосья Борисова нашла сферу приложения своего богатого опыта и на этих объектах.
Как-то через агентуру она получила сигнал, что один из медиков с высшим образованием стал проводить с врачами странные беседы по склонению их к измене Родине. Нужно было перепроверить эти сведения. И вот на её столе лежат несколько исписанных мелким почерком донесений. Она читает, и кровь приливает к щекам:
«Как же так можно вести себя в годину тяжелейших испытаний?! На нас напал враг, а не мы на него. А этот тип твердит: «Люди, бегите из страны, потому что Германия нам родная страна, она добра желает». Что он, не видит, что фашисты сделали за несколько первых месяцев войны? Нет, он настоящий враг!»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
