– Адам? – повторил Ардан. – Адам, верно, недалеко. Он где-нибудь тут. Надо его покликать. Сателлит, сюда! Сателлит! Сателлит!
Но Сателлит не показывался, и Диана продолжала жалобно скулить.
Друзья установили, однако, что она не ранена, и угостили ее аппетитным куском пирога, что сразу же прекратило ее жалобный вой.
Что же до Сателлита, то он исчез. Лишь после долгих поисков его удалось обнаружить в верхней части снаряда, куда он был самым непостижимым образом отброшен толчком при вылете снаряда. Бедный пес был в жалком состоянии.
– Экое горе, – воскликнул Мишель Ардан. – Вот тебе и акклиматизация!
Несчастного пса бережно спустили вниз. Он разбился головой о свод снаряда и едва ли мог поправиться после такого удара. Тем не менее раненого перенесли вниз и уложили на подушку.
– Бедный пес, мы будем ухаживать за тобой, – сказал Мишель Ардан. – На нас лежит ответственность за твою жизнь. Я предпочту потерять руку, чем допустить, чтобы бедняга Сателлит охромел хотя бы на одну лапу!
Мишель дал раненому псу несколько глотков воды. Пес с жадностью набросился на воду. После этого путешественники снова вернулись к своим наблюдениям над Луной.
Теперь Земля уже представлялась им в виде пепельного диска, который с одной стороны был окаймлен еще более узким серпом, чем накануне; но по сравнению с Луной, постепенно приобретавшей очертания правильного круга, земной серп все еще казался огромным.
– Экая досада, что мы не вылетели в минуту «полноземелия», то есть тогда, когда наш земной шар был как раз против Солнца, – вздохнул Ардан.
– Почему? – удивился Николь.
– Потому что тогда мы увидели бы в совершенно новом свете все наши материки и моря. Первые переливались бы под солнечными лучами всеми цветами радуги, а последние темнели бы и синели, как на географических картах. Мне бы также хотелось взглянуть на полюса Земли, которых никогда еще не видел человеческий глаз.
– Все это так, – сказал Барбикен. – Но если бы Земля была «полной», то в фазе новолуния находилась бы Луна. Другими словами, она была бы невидима в солнечных лучах. А для нас выгоднее видеть цель, к которой мы стремимся, чем точку нашего отправления.
– Вы совершенно правы, Барбикен, – согласился Николь. – К тому же заметьте, что когда мы доберемся до Луны, то за долгие лунные ночи мы вдоволь успеем наглядеться на земной шар, где копошатся нам подобные.
– Нам подобные? – переспросил Мишель Ардан. – Они теперь такие же нам подобные, как и жители Луны – селениты. Ведь наш снаряд – новый мир, населенный только нами одними. Мне подобен Барбикен, Барбикен – Николю. Над нами и вне нас человечество кончается; мы трое – единственные жители этого мирка до той самой минуты, пока мы не превратимся в обыкновенных селенитов.
– Это случится почти через восемьдесят восемь часов, – сказал Николь.
– А это значит? – спросил Мишель Ардан.
– Это значит, что теперь половина девятого, – ответил Николь.
– На мой взгляд, – заключил Мишель, – невозможно привести никаких возражений против завтрака; теперь самое время закусить.
Действительно, жители новой планеты не могли обойтись без еды, и их желудки повелительно заявляли о своих законных правах.
Мишель Ардан в качестве француза объявил себя шеф-поваром и главным распорядителем. По этой части ему не было соперников. Газ доставил необходимое тепло, а в ящике с провизией нашлись припасы для первой закуски в межпланетном пространстве.
Сначала были поданы три чашки превосходного бульона, который Мишель приготовил, распустив в горячей воде драгоценные таблетки Либига из лучших сортов говядины. За мясным бульоном последовало несколько ломтиков бифштекса, спрессованных под гидравлическим прессом. Бифштекс был так сочен и нежен, словно он только что вышел из кухни английского кафе. Мишель, отличавшийся чрезвычайно пылким воображением, уверял даже, что бифштекс этот «с кровью».
Вслед за мясом появились консервированные овощи – «первой свежести», по уверению Ардана, и, наконец, завтрак завершился превосходным чаем с печеньем, приготовленным по-американски. Этот напиток, признанный друзьями восхитительным, был изготовлен из листиков первосортного чая, несколько ящиков которого предоставил в распоряжение путешественников российский император. Роскошный пир увенчался бутылкой великолепного бургундского, «случайно» обнаруженной Мишелем в ящике с припасами. Три друга выпили за союз Земли с ее спутником.
И Солнце, словно не довольствуясь участием в изготовлении этого благодетельного вина, напоенного его лучами и теплом на холмах Бургундии, само захотело присоединиться к компании трех собутыльников. Как раз в эту минуту снаряд вышел из конуса тени, которую отбрасывал земной шар, и лучи дневного светила озарили нижнюю часть снаряда благодаря углу, образуемому орбитами Земли и Луны.
– Солнце! – воскликнул Ардан.
– Конечно, Солнце! – ответил Барбикен. – Я все время дожидаюсь его появления.
– Однако же теневой конус, отбрасываемый Землей в пространство, простирается и по ту сторону Луны.
– И даже на довольно значительное расстояние, – подтвердил Барбикен, – если не учитывать преломления лучей в атмосфере. Но когда Луна окружена этой тенью, это значит, что центры трех светил – Солнца, Земли и Луны – находятся на одной прямой. Тогда точки пересечения их орбит совпадают с фазами полной Луны и происходит затмение. Отправься мы в момент лунного затмения, все наше путешествие совершилось бы в темноте. А это было бы крайне неприятно.
– Почему?
– Да потому, что хоть мы и несемся в пустоте, наш снаряд залит лучами Солнца, снабжающего нас светом и теплом. Благодаря этому мы можем экономить газ. А он нам еще пригодится.
Действительно, блеск и теплота солнечных лучей, не смягченные никакой атмосферой, освещали и согревали снаряд так, словно он внезапно перекочевал из зимы в лето. Снаряд был затоплен сверху лунным светом, а снизу – солнечным.
– А ведь у нас недурно! – заметил Николь.
– Еще бы! – подхватил Ардан. – Будь у нас в нашей алюминиевой квартире хоть горсточка земли, я бы за су тки вырастил сахарный горошек. Боюсь только, как бы стенки снаряда не начали плавиться.
– Успокойся, милый друг, – сказал Барбикен. – Когда снаряд прорезал атмосферу, он выдержал температуру повыше теперешней. Я нисколько не удивился бы, если бы жители Флориды приняли наш снаряд за раскаленный болид.
– Значит, Мастон считает, что мы изжарились?
– Я и сам удивляюсь, что этого с нами не случилось, – сказал Барбикен. – Вот опасность, которой никто из нас не предусмотрел.
– Ошибаетесь, я очень этого опасался, – просто сказал Николь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
