Сегодня он шел к министру Временного правительства в Таврический дворец. Но не к военному министру Александру Ивановичу Гучкову, а к Павлу Николаевичу Милюкову, министру иностранных дел. Это было не совсем то, о чем просил его Крымов, но лучше не получалось. Гучкова не было в городе, барон оставил свой адрес, прося уведомить, когда военный министр вернется. Через день его пригласил к себе Милюков…
Кабинет министра был на втором этаже. Когда Врангель вошел, Милюков поднялся ему навстречу и с улыбкой усадил его в кресло.
— Александр Иванович Гучков отсутствует, — сказал он — но мы поддерживаем с ним связь каждый день. Я могу переслать ему ваше письмо, а также постараюсь совершенно точно передать ему все то, что вы пожелали бы мне сообщить.
Барон открыл свою папку и положил на стол письмо генерала Крымова. Возможно, этого было достаточно, но, проделав столь долгий путь, он не мог не высказать и свои мысли.
— Последние приказы по армии расшатывают дисциплину и создают пропасть между офицерским составом и солдатами — начал Врангель — Сейчас, в настоящую минуту, когда особенно необходима твердая дисциплина, когда решается судьба страны, необходимо делать все для ее укрепления. Армия — это, прежде всего дисциплина. Исходит она от начальников к подчиненным и если не поддерживать престиж последних, рухнет все. Солдат, не имеет права, не должен рассуждать. Он должен повиноваться беспрекословно!
— Вам сложно возразить, генерал — ответил министр. Но по его лицу было заметно, что барон наступил на весьма болезненную мозоль.
— Позвольте тогда узнать, что означает требование дисциплины «лишь только в строю»? В таком виде оно вредно и бессмысленно. Нельзя быть солдатом наполовину, невозможно соблюдать военные правила только в бою.
Врангель посмотрел на умное, холеное лицо Милюкова и попытался представить его в грязном, вонючем окопе, забрызганном грязью и человеческой кровью.
— Сейчас война и мы все воины, и офицеры, и солдаты, где бы мы ни находились: в окопах, в резерве, или в глубоком тылу, — мы все время, несем службу и находимся в строю. Или воин должен слушать своего командира только вовремя штыковой атаки, а во время сна в блиндаже волен поступать, как ему хочется? У солдата на передовой нет времени, нет сил ни на что другое, кроме самой войны. У хорошего солдата нет ни политической, ни общегражданской, ни частной жизни о которой вы пишите в своих приказах. Это не для окопных ветеранов, а для сопливых болтунов, что облюбовали для себя теплые тыловые местечки. Всеми этими «свободами» воспользуются лишь отбросы и подонки. Те, что шатаются ныне по улицам столицы!
Министр слушал внимательно, все время делая пометки в свой блокнот.
— То, что вы говорите, весьма интересно, я точно передам все это Александру Ивановичу Гучкову. Однако, должен заметить, что те сведения, которыми мы располагаем, то, что мы слышим здесь от представителей армии, освещает вопрос несколько иначе.
— Это возможно, — ответил Врангель, — но позвольте спросить вас, о каких представителях армии вы изволите говорить. О тех, что заседают в Совете рабочих и солдатских депутатов, неизвестно кем выбранные и кем назначенные, или о тех, которых я видел только что на улицах города, разукрашенных красными бантами. Поверьте мне, что из хороших офицеров и солдат в Петербурге сейчас находятся лишь те, что лежат в лазаретах, и едва ли они могут быть вашими осведомителями.
— Конечно, я не берусь судить, — улыбнулся Милюков — Будьте уверены, я в точности передам военному министру все, что вы сказали.
Министр снова припал к своему блокноту. Холеное лицо, упитанный вид, чистая рубашка и дорогой костюм. В этот момент Врангель понял, что для этого господина, все, что он ему сейчас здесь говорил просто информация. Ничуть не ценнее той, которую изложат Милюкову демагоги и дезертиры, увешанные красными бантами. Потом он вместе с Гучковым, после сытного обеда будут долго рассуждать о том, что вредно, а что полезно для русского солдата. Дискутировать и обмениваться мнениями.
Блокнот закрылся. Милюков поднял глаза. Генерал Врангель уже стоял у двери. Остановившись на секунду, он громко щелкнул каблуками и наклонил голову. А потом молча вышел за дверь…
Через несколько дней после опубликования зловещего Приказа № 1, его содержание знали во всей армии. Потом правительство пыталось объяснять, что распространяется он только на петроградский гарнизон, а не на всю армию. Тщетно — обратно в бутылку джина было уже не загнать!
Виновных в гибели русской армии можно назвать прямо по именам. Это члены Петроградского Совета, написавшие текст приказа, Ю.М.Стеклов (Нахамкес) и Н.Д. Соколов. Виноват военный министр Гучков, виноваты, все, кто входил в состав правительства и с умным видом пописывал в своих блокнотиках. Но более других виноват Александр Федорович Керенский. Он ведь входил в состав Совета, написавшего и издавшего приказ, он был министром правительства, которое имело возможность задушить в зародыше катализатор разложения собственной армии. Керенский все это мог предотвратитьдважды! Но этого не сделал, а наоборот помог приказу появиться на свет, хотя предвидеть его последствия совсем несложно. Ни одна армия по таким правилам жить не может. Даже самые горячие «сторонники» Приказа № 1, большевики, использовали его только, как инструмент захвата власти и разложения старой армии. Едва придя к власти, они начали создавать новую Красную армию, с новой дисциплиной. Точнее говоря, с хорошо забытой старой — за неповиновение расстрел. Армия — это подчинение, четкая иерархия, где приказы выполняются беспрекословно. Нет дисциплины не будет и вооруженной силы, а будет огромный дискуссионный клуб. Это очевидно. Непонятным кажется другое. Не Ленин и Троцкий напечатали и распространили Приказ № 1, не большевики его инициировали. Это сделали другие. Так, что же Временное правительство не понимало, что с такой армией войну выиграть невозможно? Неужели патриоты-идеалисты понимали в военном деле еще меньше нашего?
Для дальнейшего развала страны необходимо было в первую очередь разложить армию — сознательная и дисциплинированная она могла моментально подавить любые очаги антигосударственных действий
Вот вам и ответ на все вопросы сразу. Оправдывается Керенский: «кто-то один, или какая-то группа, подлинность которых до сих пор остается загадкой», этот приказ издала, и армию русскую развалила. А я, Керенский — белый и пушистый! Он одновременно находится в двух властных структурах и ничего не знает, о происхождении этого документа! Но для нас не так уж важно кто его издал. Предположим, что все темное и антирусское исходило от Петроградского Совета, а его член Керенский просто на заседания не ходил, а где-то кутил с милыми дамами. От этого ничего не меняется. Тогда нам придется признать, что и на заседания Временного правительства этот господин также не являлся. Вспомним «Декларацию Временного правительства о его составе и задачах 3 марта 1917». Там ведь говорится практически тоже самое, в армии вводятся демократические свободы, иначе говоря, армия начинает заниматься политикой и слушать того, у кого язык лучше подвешен. Керенский пытается снять с себя и своих коллег ответственность за развал армии, но делает это весьма неуклюже.
Но одним Приказом № 1 дело не ограничилось. Слишком крепка была русская армия, чтобы ее можно было уничтожить за один присест. Поэтому, следом за первым, появляется Приказ № 2, который разъяснял, что его предшественник не устанавливал выборность офицеров, а лишь разрешал комитетам возражать против назначения начальников. После его публикации, уже никто в армии не мог толком разобраться, как же осуществляется руководство русской вооруженной силой. Немцы били нашу армию почти три года, но хаоса и дезорганизации достигнуть так и не смогли. За три дня это осуществили несколько социал-демократов и эсеров, вкупе с Временным правительством. Но даже этого им показалось мало, поэтому 6-го марта военный министр Гучков устроил на своей квартире заседание с делегацией совдепа. Закончилось оно соглашением, которое аннулировало оба приказа! В результате каждый в нашей армии мог решить сам, какой приказ ему ближе и строить службу в соответствии с его духом.
Логику действий Временного правительства можно понять только, если вы представите себе, что их единственной целью было разрушение всех основ государственности и создание невообразимого хаоса. Воплощение «союзного» плана по уничтожению России.
Отбросив словесную шелуху о наивных демократах, случайно разваливших страну, получаешь сухой остаток: четкие, планомерные действия по развалу России. Для того, чтобы уничтожить любую державу надо разрушить те обручи, что скрепляют ее воедино. Они всегда одинаковы:
