— Мэгги! — Джонни вскрикнул от ужаса, когда она рухнула на него, заставив его тяжело откинуться назад и с трудом удержаться на ногах. Роджер выстрелил еще раз, но его прицел был искажен адреналином, и пуля прошла чуть правее левого плеча Джонни, вонзившись в стену позади него.
Джонни обнял Мэгги одной рукой, опуская ее на пол, прикрывая своим большим телом, в то время как он отталкивал Роджера вытянутой левой рукой.
Роджер просто улыбнулся и направил пистолет на раненую девушку. А затем ее изображение замерцало. На кратчайший миг она исчезла, не оставив после себя ничего, кроме лужи крови. Она появилась почти мгновенно. Роджер уставился на нее, рука, державшая пистолет, дрогнула, он моргнул и энергично замотал головой из стороны в сторону. Джонни не видел, как Мэгги вздрагивала, словно мираж. Его взгляд был прикован к Роджеру и пистолету в его вытянутой руке.
Без предупреждения Джонни бросился на Роджера, потянувшись за пистолетом, когда тот уперся ему в грудь. Роджер был застигнут врасплох, его внимание было приковано к Мэгги. Он отлетел назад, еще раз нажав на спусковой крючок, когда столкнулся с деревянной балюстрадой, отделявшей безопасность от космоса и жизнь от Чистилища.
Инерция подхватила Роджера вверх и перемахнула через перила, и Джонни попытался высвободиться из цепких рук Роджера, но обнаружил, что его уже не спасти, а враг обвился вокруг него. Их глаза встретились на долю секунды, маниакально-зеленые и небесно-голубые, а затем они начали падать, кувыркаясь в воздухе небрежным колесом. Крик Мэгги пронзил воздух, когда раздался еще один выстрел, заглушивший крик ужаса Билли, наблюдавшего, как его брат падает на выложенный плиткой вход двумя этажами ниже.
Глава 24
Время для мира
Роджер Карлтон лежал, подогнув под себя ноги, склонив голову под странным углом, безучастно уставившись в куполообразный потолок высоко над головой. Билли никогда раньше не видел смерти, но у него не было сомнений, что Роджер мертв. Он определенно принял на себя основную тяжесть падения — Джонни упал на него сверху, а затем откатился в сторону. Но Джонни тоже не двигался. Роджеру удалось нанести последний удар, когда смерть поднялась ему навстречу. Пистолет все еще был зажат в его руке, прижатой к животу, палец лежал на спусковом крючке. Последний выстрел пронзил Джонни высоко в правой части груди.
Билли не помнил, как сбежал по винтовой лестнице к брату, но внезапно он оказался там, опустился на колени рядом с Джонни, умоляя его держаться, умоляя его не уходить. Дыхание Джонни было затрудненным, а кровь пропитала его рубашку и собралась лужицей под ним. Его глаза были широко раскрыты и испуганы.
— Мэгги? — Джонни застонал.
— Она сильно ранена, Джонни! — Билли плакал, слезы стекали по его юному лицу на вздымающуюся грудь брата. — Я должен пойти за помощью. Ради тебя и ради нее! Держись, Джонни, пожалуйста, держись!
***
Мэгги спустилась по лестнице, цепляясь за перила здоровой рукой, ее правая рука была бесполезна там, где пуля вошла в плечо. Она слышала, как Билли что-то говорит, умоляет. Она должна была добраться до Джонни. Она не смотрела, не позволяла себе повернуть голову, чтобы увидеть тела павших мальчиков. Ей нужно было сосредоточиться, нужно было спуститься по лестнице. Она чувствовала слабость и головокружение, но, на удивление, не чувствовала боли, как будто физически вышла за пределы земного плана и существовала где-то между слоями времени. Выворачивающее, тянущее, колотящееся в ее сердце требовало, чтобы она сдалась и улетела. Она отчаянно боролась с этим, сосредоточившись на одном шаге, затем еще на одном, двигаясь быстрее, чем, по ее мнению, могла, позволяя своей потребности добраться до Джонни подпитывать ее усилия.
А затем она услышала, как Билли уходит, выбегая через двойные парадные двери в ночь за ними. Мэгги поднялась на нижнюю ступеньку и позволила своему взгляду остановиться на фигурах, распростертых в ужасающем виде в центре ротонды. Ноги Мэгги подкосились при виде этого зрелища.
— Джонни! — Ее пронзительный голос эхом разнесся по величественному входу, как похоронный звон. Она попыталась сделать шаг вперед, но гравитация поглотила ее целиком.
***
Джонни старался держать глаза открытыми и сопротивлялся магнитному притяжению, которое пыталось оторвать его от самого себя. Это было похоже на притяжение подводного течения, и на мгновение Джонни показалось, что он видит сон. Ему показалось, что он снова на пляже — ему было десять лет — чувствует, как песок уходит у него из-под ног, его мама и Билли снова на одеяле, над головой яркое солнце. Но притяжение было намного сильнее, и Джонни боролся за то, чтобы за что-то зацепиться. Его руки не хотели работать, а ноги, казалось, онемели. Грудь жгло, как будто он слишком долго пробыл под водой. Он поджал пальцы ног в ботинках и изо всех сил боролся с притяжением. Почему он был в ботинках на пляже?
В ужасе он понял, что его тянуло, и заставил себя открыть глаза, чтобы найти своего брата. Но рядом с ним лежал не Билли. Билли пошел за помощью. Билли был в порядке. Билли был в безопасности. Но Мэгги — нет.
— Мэгги? — Он попытался произнести это слово, но не смог.
— Мэгги! — Он попробовал еще раз и услышал только шепот дыхания.
Джонни закричал у себя в голове. Он закричал, боролся с притяжением и потребовал аудиенции у источника силы, пытающегося отсоединить его от тела.
— Я никуда не уйду! — бушевал он снова и снова, снова и снова, пока давление не возросло и не взорвалось белым светом и сверкающими искрами, как паяльная лампа на металле. Джонни почувствовал хруст и раздирание, но боли не было, только давление, а затем раздался гигантский треск, как будто одновременно лопнули миллионы воздушных шариков. А потом… ничего.
***
2011 г
Когда Мэгги снова пришла в себя, она лежала поперек переднего сиденья розового «Кадиллака». С минуту она не понимала, где находится, или, точнее, когда она находится. Боль, которую сдерживало время или адреналин, теперь была почти невыносимой, а сиденье под ней было скользким от крови. Она приняла сидячее положение, и у нее закружилась голова, и беспамятство снова овладело ею. Она громко протестовала, крича против соблазна забвения. Она изо всех сил пыталась сохранить связь с реальностью, какой бы она ни была, и найти ключ к пониманию того, куда она попала.
— Я в 2011 году, — простонала она, увидев почерневший остов средней школы Ханивилля через переднее стекло машины. Шелковые деревья, растущие вдоль танцпола выпускного вечера, стояли как страж между надеждой «до» и отчаянием «после». Ее маленькая сумочка и телефон лежали на полу там, где она бросила их ранее. Она потянулась, всхлипывая, и обхватила левой рукой блестящий гаджет. Она нажала кнопку, чтобы включить его, дыша сквозь стиснутые зубы. Он ненадолго загорелся, а затем выдал каскад звуковых сигналов выключения. Он был выключен. Мэгги снова застонала, откинувшись на спинку сиденья и прижимая ладонь к кровотоку под правым плечом. Ее платье было бесполезным, ткань совершенно не подходила для того, чтобы остановить его движение. Сгодилась бы и ладонь, но было слишком больно прижимать ее так сильно, как следовало.
Она была в беде. И она была слишком уставшей и убитой горем, чтобы беспокоиться. Образ Джонни, окровавленного и неподвижного, с Роджером Карлтоном, лежащим скрюченной кучей рядом с ним, заполнил ее голову, и она уткнулась лицом в сиденье, позволяя слезам течь вместе с кровью, которую невозможно было остановить.
Внезапно дверь со стороны пассажира распахнулась. Мэгги устало подняла голову, не в силах найти в себе силы удивиться. В проеме стоял Джонни, лунный свет падал ему на спину.
— Джонни? — Мэгги недоверчиво всхлипнула.
