– Я поеду с тобой! Ой, подожди, пожалуйста! – Тоненький каблук на моем итальянском сапоге подломился, и я чуть не упала.
Михаил, сев за руль, выглянул в окно.
– Вера, ну что у тебя там?
– Каблук сломался, – расстроенным голосом сказала я, показав Михаилу сломанный каблук.
– Видно, не судьба нам сегодня вместе ездить, – улыбнулся Михаил, вынимая сигарету.
– Ничего подобного! Я сейчас быстро переобуюсь и вернусь!
– Переобувайся, а я пока на работу позвоню, – подмигнул мне Михаил и повернул ключ…
…В этот момент раздался мощный взрыв… Упругая волна подняла в воздух мое тело и, как ненужную спичку, отбросила к соседнему подъезду. Перелетев через аккуратно заасфальтированную дорожку, я со всего размаха ударилась о стальную дверь. Что было дальше, я помню плохо… Вокруг меня хлопотали какие-то люди, раздавались незнакомые голоса… Кажется, я пыталась что-то сказать, но, захлебнувшись собственной кровью, не смогла вымолвить ни слова.
Кровь была повсюду. Она сочилась из ушей, носа, заливала глаза… Я тонула в крови, даже не надеясь выбраться…
– Кажется, девушка умерла, – как сквозь вату донеслись до меня чьи-то слова.
– Нет, она еще жива, но долго не протянет…
«…тянет… тянет… тянет…» – эхом отозвалось в висках. Мне захотелось закричать, что я жива, что я все слышу, что меня можно спасти, нужно только остановить кровь… Но голоса, постепенно отдаляясь, стихли. Почувствовав облегчение, я вылетела в длинный туннель, в конце которого был виден свет.
Глава 23
Открыв глаза, я увидела белые стены. Молоденькая медсестра в голубом халатике что-то быстро писала, склонившись над столом. Мне захотелось ее позвать, но сделать это оказалось трудной задачей. Из груди вырвался едва слышный стон:
– Эй!
Девушка моментально обернулась и, посмотрев на меня, выбежала в коридор. Через несколько минут в палате появился врач. Бросив внимательный взгляд на монитор, стоявший у моей кровати, он попытался что-то спросить, но я уже провалилась в сон.
Чуть позже мне сказали, что мой муж трагически погиб. Тело его разлетелось на куски и почти все сгорело. На похоронах его я не была, на сороковинах тоже…
Выписалась я только через полгода. У ворот больницы меня встретил Савелий и отвез домой. В квартире все было по-прежнему… В гостиной стоял засохший торт… В спальне валялась пустая бутылка из-под шампанского… Смятая постель выглядела неопрятно…
Тяжело вздохнув, я направилась в ванную, чтобы вымыть руки. В ванной висело большое зеркало, купленное Михаилом за две недели до смерти. Из зеркала на меня смотрела незнакомая женщина, длинная и тощая, как жердь. На голове ее торчал нелепый ежик, густо замазанный зеленкой большой шрам наискосок пересекал высокий лоб. Глаза были тоскливые, словно посыпанные пеплом…
– Где мои волосы? – спросила я, оглянувшись на Савелия.
– Отрастут, – тихо ответил он, как тень вырастая за моей спиной. – Тебе ведь сделали несколько операций…
– Савелий, ты… – Вопрос застрял в горле.
– Нет, Верочка, я не убивал твоего мужа, – с полуслова понял меня Савелий. – Клянусь тебе, это не я.
– А кто?
– Я не знаю. Следователь не сомневается в том, что взрывчатку подложил профессионал. Любителю такое не под силу.
– Какая разница, что говорит следователь! Я хочу знать, что ты сам думаешь по этому поводу.
– У Михаила было много врагов, – задумчиво произнес Савелий. – В этом деле очень много непонятного. На следующий день после смерти твоего мужа нашли мертвого охранника, который якобы заболел ангиной… Он был убит в собственном гараже двумя выстрелами в голову. А еще через два дня в пригородном лесу обнаружили белую «тойоту». Надо полагать, эти ребята стреляли тогда, на пикнике… Кто-то тщательно оборвал все ниточки, которые могли бы привести к разгадке этого преступления.
– Уйди, пожалуйста, мне хочется побыть одной, – без сил опустившись на стул, попросила я.
– Ты уверена, что тебе не потребуется моя помощь?
– Уверена.
Закрыв за Савелием дверь, я опустила жалюзи на окнах и, отыскав в комоде длинные витые свечи, зажгла все до одной. Может, Мишка увидит их сверху и спустится ко мне? Нет, чудес не бывает, он никогда не придет, никогда… Безысходность этого слова убивала. Обхватив лысую голову руками, я легла на пушистый ковер и завыла в голос: «Мишка, Мишенька мой, зачем ты покинул меня? Почему я не села в тот проклятый джип с тобой? Скажи, Мишка, скажи!» Мишка молчал… Да и как он мог ответить?
Наплакавшись вволю, я заснула. Затем поднялась и нетвердой походкой подошла к бару. Абсент, привезенный из Чехии, джин, виски, коньяк… В глубине бара стояла водка. Вытащив ее, я принялась искать Мишкину фотографию. Из раскрытого альбома высыпалась разноцветная пачка. Со мной, с мамой, с друзьями… Нет, это все не то… Вот она… Здесь он один… За два месяца до смерти… Поставив фотографию на стол, я достала рюмки, одну из них придвинула к Мишкиному изображению и налила водки. Нужен еще хлеб, чтобы по русскому обычаю положить сверху, но хлеба в доме не было. Что ж, обойдемся и так…
Водка была горькой. Такой же горькой, как и нескладная моя судьба. Мишка, улыбаясь, смотрел на меня, слегка прищурив глаза. В мягких отблесках свечи лицо его казалось живым.
– Мишка, Мишка, – прерывисто вздохнув, сказала я, напряженно вглядываясь в родные черты. – Так и не удалось нам с тобой прожить долгую и счастливую жизнь. Ничего, Мишка, ничего… Когда-нибудь мы с тобой еще встретимся. Я всегда буду помнить о тебе. Разве может быть иначе? Ты подарил мне подарок, Мишка. Жалко только, что он быстро закончился… Ты пей, Мишка, пей… Бабки говорят, что покойники всегда пьют водку, которую оставляют для них, накрыв хлебом сверху… Хлеба у меня нет, а торт, недоеденный в тот злополучный день остался… Нет, Мишка, ты пить не будешь… А я обязательно выпью. Выпью до дна, Мишка, и налью еще. Я не опьянею, не бойся… Водка для меня как лекарство, она помогает заглушить душевную боль. Я не знаю, Мишка, как я буду жить с этой болью. Если не справлюсь – уйду к тебе, но не сразу, Мишка, ой не сразу… Не надейся на скорую встречу, дорогой… У меня еще много дел на этой земле… Я должна отомстить за твою смерть. Отомстить! Отомстить! Отомстить!
К горлу подступили рыдания. Чтобы унять их, я допила остатки водки и, широко размахнувшись, бросила пустую бутылку в камин.
– Сволочи, гады! Вы отняли у меня самое дорогое! За что, Господи, за что!!! Мишка вытащил меня из грязи, поселил в роскошных хоромах, подарил мне ресторан! Он сделал из меня человека! Мишка любил меня, любил!!! Кому он перешел дорогу, кому? Говорят, он был жестким человеком, даже жестоким… Ну и что? Занимаясь бизнесом, невозможно быть добрым. Он имел право совершать неблаговидные поступки! Ради денег, настоящих, больших денег, можно пойти на любое преступление, но Мишка, мой Мишка, никогда не переступал дозволенных границ. Это ты, Макар, способен на подлость, а мой муж был святым!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
