Ответ оказался удачным. В первый раз с момента их встречи лица кочевников расплылись в улыбке. Ближайший из них предложил Виридовиксу руку. Кельт осторожно пожал ее, переложив меч в другую. Дружелюбие хамора было искренним.
— Ярамна, — сказал кочевник, ударив себя в грудь. Затем показал на своих товарищей. — Нерсеф, Замасп, Валаш. — И, наконец, на вождя: — Рамбехишт.
— Опять эти чихающие и кашляющие имена, — вздохнул Виридовикс, называя себя.
Потом ему пришли в голову сразу две дельные мысли. Для начала он вытащил из грязи саблю Рамбехишта и передал ее вождю. Рамбехишт еле держался на ногах, так что ему было не до слов благодарности, но его товарищи одобрительно загомонили и закивали.
Затем кельт вернулся к своим лошадям и оделся. Мечом он перерезал веревки, которыми лошади были привязаны друг к другу, и широким жестом предложил каждому кочевнику по шесть лошадей. Конь, на котором ехал сам Виридовикс, принадлежал Варатешу. В таких вопросах кельт больше доверял знаниям бандита.
Из всех сокровищ мира он не смог бы выбрать лучшего подарка в знак дружбы. Все хаморы, за исключением Рамбехишта, сгрудились вокруг Виридовикса, пожимая ему руку, дружелюбно хлопая его по спине и выкрикивая что-то. Даже их вождь сумел изобразить слабую улыбку, хотя было видно, что каждое движение дается ему нелегко. Виридовикс подарил ему самых лучших коней, не желая наживать себе на будущее врага.
Ловко орудуя несколькими знакомыми Виридовиксу словами и бурно жестикулируя, Ярамна объяснил, что они должны возвращаться в свой клан.
— Я надеялся услышать это, — ответил Виридовикс.
Хамор скорчил гримасу — его не поняли. В конце концов, он сумел втолковать Виридовиксу, что в клане есть несколько человек, знающих немного по-видессиански.
— Мы как-нибудь поймем друг друга.
Виридовикс давно уже решил научиться говорить на языке степей. Внезапно он рассмеялся. Ярамна и остальные недоуменно посмотрели на него.
— Нет, к вам это не имеет никакого отношения, — заверил их Виридовикс. Он просто никогда не думал, что наступит такой день, когда он начнет рассуждать точь-в-точь как Скавр.
* * *
Руки Варатеша покраснели и распухли от ремней, которыми связал его Виридовикс. Красные тонкие полоски остались на запястьях. Если бы кельт в спешке не упустил маленького ножа, который Варатеш носил в узком кармашке у правого сапога, бандит все еще оставался бы связанным. Но Кураз сумел зубами вытащить нож, и потом долго, пыхтя, они перерезали путы.
Бандитский вожак несколько раз сжал в кулаки гудящие от боли руки и попытался забыть о пульсирующей боли в голове. Он не любил проигрывать. Тем более — людям, которым была отведена роль беспомощных пленников. Предстоящая неделя хождения пешком в обществе приятелей-бандитов также не приводила Варатеша в восторг. Если им только не удастся украсть где-нибудь лошадей…
Но меньше всего хотелось Варатешу объяснять Авшару, каким образом куропатка выскользнула из сетей. Гнев Авшара сам по себе был достаточно ужасен. Но вот если князь-колдун начнет считать Варатеша просто пустым, глупым, неуклюжим варваром… Варатеш прикусил губу, терзаемый яростью и унижением.
Когда волна черной ярости откатила, он обнаружил, что, несмотря на боль в голове, снова обрел способность соображать. Сунув руку за пазуху, Варатеш достал кристалл — подарок Авшара. Осторожно держа камень в негнущихся пальцах, он вгляделся в оранжевый туман, клубившийся в глубине.
— Странно, — пробормотал он недоуменно. — Почему этот паршивый пес отправился на восток?
Варатеш подумал было, что кристалл “сошел с ума” или что-нибудь случилось с заклинанием, но потом решил, что такое невозможно. Когда рыжеволосого гиганта схватили, он направлялся на запад в компании с аршаумом. Варатеш поскреб бороду. Он не доверял тому, чего не мог понять.
— Кому какое дело до того, куда ползет этот навозный червь? — спросил Бикни, сидя на земле.
— Ну и пес с ним, — поддакнул Акез. Он тоже сидел на корточках в грязи.
Трое спутников Варатеша устали. Головы у них трещали от боли — добрая память о Виридовиксе. В таком же плачевном состоянии находился и их вожак, но железная воля поддерживала Варатеша, в то время как бандиты уже раскисли и были согласны валяться в грязи, словно голодные собаки.
— До этого есть дело Авшару, — ответил Варатеш. Несмотря на усталость, бандиты содрогнулись. — И мне тоже, — добавил вожак.
Сразу же после освобождения Варатеш забрал нож Кубада. Сейчас он показал клинок своим людям.
— До нашего клана далеко идти, — простонал Бикни. — У нас нет лошадей, нет еды, нет оружия. И ты хорошо знаешь, чего стоит твой проклятый нож, Варатеш. Очень немногого.
— Ну так пойдем пешком. Я доберусь, даже если мне придется съесть по пути всех вас, одного за другим. И тогда, — добавил Варатеш мягким голосом, — я посчитаюсь с этим человеком.
Он пошел на север. Трос других, стеная и ворча, поковыляли следом. Так мертвое железо притягивается большим куском магнитной руды.
* * *
К отряду галопом подскакал Превалий, сын Хараваша.
— Там, впереди, что-то происходит, — доложил молодой солдат.
— Что-то, — пробормотал Агафий Псой, недовольный. И рявкнул: — Что именно?
Они перешли на хаморско-видессианский жаргон, на котором общались в Присте. Горгид сразу потерял нить разговора.
Много дней подряд они видели лишь бесконечную степь да изредка на горизонте табун лошадей. Любое, даже крошечное событие, было спасением от великой степной скуки.
Ариг утверждал, что великая река Шаум, разделяющая земли хаморов и аршаумов, уже близко. Грек не имел ни малейшего представления о том, откуда ему это известно. Бесконечная степь была монотонной и ровной, без всяких примет.
— О чем они? — нетерпеливо спросил Гуделин. Столичный чиновник понимал густо насыщенный варварскими словами диалект пограничной провинции не больше, чем Горгид.
— Прошу прощения. — Псой вернулся к видессианской речи. — Впереди лагерь кочевников. Однако не похоже, чтобы ему тут полагалось быть.
— Где же стада? — спросил Скилицез у Превалия. — Что ты видел? Шатры?
Они снова перешли на диалект.
— Все увидите сами за холмом, — ответил солдат. Он усмехнулся и перешел на видессианский, чтобы Гуделин, Ариг и Горгид могли его понять.
Скилицез нахмурился:
— Так близко? Тогда где же, проклятие, их стада?
Он огляделся, будто ожидая, что коровы вынырнут из пустоты.
Как только посольство поднялось на одну из небольших возвышенностей, лагерь открылся перед путешественниками, как и говорил Превалий. Горгиду доводилось видеть в Васпуракане и западном Видессе цветастые шатры йездов. Слишком часто… Он приготовился увидеть еще одну похожую живописную картину. Но ничего подобного путешественников не ожидало. Лагерь казался скудным и безмолвным.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
