— Эх, правильный ты мужик, Валера, хоть и не без закидонов, конечно, — вздохнул комендант. — Верно говоришь, надо нам вместе держаться, иначе всем хана.
Комендант и сам отчасти понимал Вэла. Здесь, на отшибе, они не слишком следили за политикой. Наверное, комендант, хоть и вырос уже после развала СССР, все же больше сочувствовал коммунистам. Но в душе он был рад, что сюда не дотягивалась тяжелая рука генсека Красной линии товарища Москвина. А вот к фашистам, как и большинство людей, у которых кто-нибудь из старших родственников да погиб в Великой Отечественной, относился с нескрываемой неприязнью. «Никогда не забывайте, — любил повторять он, — что от нас до этого чертового Рейха всего два перегона по прямой. Бдительность должна быть на высоте!»
И никто из обитателей Улицы 1905 года не подозревал, что ближайшая угроза исходит вовсе не из Четвертого Рейха.
* * *
Кирилл брел по туннелю в сторону Баррикадной, освещая рельсы фонариком. Здесь попадались очень любопытные многоножки размером чуть ли не с крыс, да и вообще тушинцу хотелось прогуляться и отвлечься. Он чувствовал, что теряет Нюту, — этот тип в самое короткое время приобрел на девушку такое влияние, что никого другого она уже не слушала. Это было похоже на колдовство — чем он так приворожил ее? Она буквально в рот ему смотрит, ловит каждое слово. А если спорить, получается только хуже.
В туннеле сегодня было тихо. Конечно, Кирилл помнил, что нужно быть начеку, но в погоне за особенно крупным экземпляром уховертки совсем забыл об осторожности. Когда он опомнился, мерное постукивание раздавалось совсем рядом, хотя звук казался совсем не страшным. Он направил луч фонарика в ту сторону и обмер.
К нему приближался человек без головы, одетый во что-то темное и ощупывавший палочкой шпалы перед собой. «Ну, все!» — подумал Кирилл. Ноги у него стали ватными, а руки затряслись так, что едва не выронили фонарик. Сразу вспомнились рассказы про Путевого Обходчика, а ведь парень не верил во все эти легенды. Но одно дело не верить чужим рассказам, а другое — собственным глазам. Правда, никто не упоминал о том, что Обходчик — без головы. Стоп! О каком-то Безголовом толковала Нюта. Что же она говорила? Кажется, что при встрече с ним можно уцелеть, если отойти в сторону и затаиться. Но было уже слишком поздно, к тому же парень, при всем желании, не смог бы сделать и шага.
— Кто здесь? — окликнул он дрожащим голосом, хотя прекрасно знал, что не получит ответа. Что этот кошмар так и будет безмолвно приближаться к нему, пока жертва не сойдет с ума от ужаса. Да и как бы он мог услышать оклик, если у него нет ни глаз, ни ушей?
Но существо неожиданно остановилось, и тут Кирилл с невыразимым облегчением заметил, что голова у него все же была. Просто человек низко опустил ее на грудь, и в густом сумраке туннеля она сливалась с пальто, создавая на расстоянии такой жуткий эффект.
Человек словно бы прислушивался. Похоже, это был просто какой-то старик, хотя и непонятно, что он делает в туннеле один, — судя по всему, он подслеповат, да еще и глуховат. На бомжа вроде не похож, запах от него исходит какой-то странный — тяжелый и неприятный. Впрочем, парень слышал о таких случаях — когда никому не нужные старики становились обузой, их отводили в туннель и бросали там, оставив немного еды на первое время. Правда, он не думал, что на цивилизованных станциях тоже так поступают. Насколько он знал Зотова, тот, хотя и вечно жаловался на нехватку еды, никогда не попрекал куском ни стариков, ни детей. Даже инвалидам придумывал посильные занятия, чтобы они не ощущали себя в тягость остальным. По станции, например, ловко передвигался безногий калека, у которого вдобавок не хватало нескольких пальцев на одной руке, лицо было словно обожжено, а шея находилась в каком-то подобии корсета. Он вовсе не выглядел несчастным, наоборот, вполне сытым и ухоженным. Более того — многие обитатели станции относились к нему с непонятным почтением.
— Здесь кто-то есть? — спросил старик дребезжащим голосом, прервав размышления Кирилла.
— Как вы здесь оказались? — спросил Кирилл. — Откуда вы?
— Помогите мне, — услышал он в ответ.
— Ну конечно. Давайте я провожу вас до Улицы 1905 года. Тут совсем недалеко.
Он потянул старика за рукав, но тот уперся.
— Моей девочке плохо, — бормотал он. — Помогите, — и пытался увлечь Кирилла в обратную сторону.
Парень колебался. Судя по всему, где-то поблизости осталась какая-то больная и раненая девочка, возможно, внучка старика. Самым разумным в такой ситуации было бы вернуться на Улицу 1905 года и сообщить патрульным, а они пусть разбираются. Но если и вправду совсем рядом находится беспомощный ребенок, то не стоит терять времени. Сначала надо посмотреть, в чем дело и какая помощь нужна, а то ведь этот бедолага ничего толком и рассказать не сможет. Может, вообще окажется, что он сумасшедший и никакой девочки на самом деле нет.
И Кирилл позволил старику увлечь себя в туннель. Тот вцепился в него с неожиданной силой, тяжело навалившись на руку. Они уходили все дальше, и тушинцу это уже совсем не нравилось.
— Давайте вернемся, — сказал он.
— Сейчас, сейчас, — бормотал старик и вдруг потянул его вбок. Кирилл посветил фонариком и увидел туннель, уходивший куда-то в сторону от основного. Рельсов здесь не было, зато под ногами хлюпала вода. Кирилл дернулся, пытаясь вырвать у старика свою руку, но тот умоляюще забормотал:
— Пожалуйста, тут рядом, немножко осталось.
В луч фонаря неожиданно попал мумифицированный труп в лохмотьях, и до парня неожиданно дошло: а не тот ли это туннель к Белому Дому, о котором рассказывал торговец на Баррикадной? Там, говорят, когда-то шли бои. Он остановился, не желая идти дальше. Мало ли, куда тащит его этот ненормальный.
— Все-все, уже пришли, — поспешно сказал старик и шагнул в темный проем. Кирилл, поколебавшись, все-таки последовал за ним.
Они оказались в просторном помещении с низким потолком. На каком-то ящике стояла одинокая свеча в консервной банке, но этого источника света явно было недостаточно. Кирилл посветил фонариком вокруг и вдруг услышал раздраженное ворчание. Вдоль стены стояли клетки, и их обитатели были явно очень недовольны — рычали и сверкали глазами. Парень, забыв обо всем, рассматривал животных. Пятнистый зверек с острым носом, глаза словно обведены черными кругами. Еще одно пушистое существо, на первый взгляд кажущееся таким милым, что хотелось его немедленно погладить. Но когда Кирилл протянул руку, щелкнули зубы — он еле успел отдернуть руку, иначе остался бы без пальца. Завороженный, парень переходил от клетки к клетке.
— Нравится? — самодовольно спросил старик. — Уникальные экземпляры, сохранились только здесь. Не всех удалось спасти… многие, увы, передохли.
Осмотрев клетки, Кирилл осветил стоявший возле противоположной стены топчан, покрытый ворохом тряпок. Здесь вообще стоял тяжелый запах, но ему показалось, что эти тряпки пахнут особенно противно. Вдруг он услышал стон. Тряпки зашевелились, из них приподнялась женщина и принялась тереть руками глаза. Кирилл опустил фонарик, чтобы она привыкла к свету.
Женщина была бледной, темноволосой, с заострившимся носом и запекшимися губами. На ней была только какая-то замызганная рубашка.
— Девочка моя, — пробормотал старик, — чего тебе дать?
Пить! — пробормотала та. Старик протянул ей какую-то банку с мутной водой, и женщина принялась жадно глотать.
— Может, поесть хочешь?
Мотание головой.
— Тошнит меня. Кого ты привел?
— Он поможет нам. Тебе надо рожать детей.
— Ничего мне уже не надо, — с отвращением сказала женщина. — Угомонился бы наконец, душегуб старый.
Ну, ну, полно. Ты поправишься. Как же я без тебя?
— Да уж придется как-нибудь, — с ненавистью пробормотала она и опять опустилась на ворох тряпок.
— Вот и хорошо, — приговаривал старик, — отдохни, и будешь здоровенькой.
Он присел на какой-то мешок, привалившись к стене. Дыхание со свистом равномерно вырывалось у него из груди. Кирилл понял, что старик заснул. Женщина опять приподнялась на топчане и поманила его.
— Подойди поближе… трудно мне говорить. Ты откуда?
Кирилл послушно присел на топчан, отвернув голову и стараясь не обращать внимания на тяжелый запах. От женщины даже на расстоянии исходил жар. Парень протянул руку, коснулся ее лба — так и есть, температура наверняка под сорок.
— Я с Улицы 1905 года. Давай, я буду говорить, а ты молчи. Я, кажется, сам уже догадался, кто вы. На Баррикадной рассказывали про какого-то профессора, который приносил в метро зверей из Зоопарка. А ты его дочь.
— Ученица, — прошептала она.
— Ты больна. У вас какие-нибудь лекарства есть?
— Все просроченное, ничего не помогает.
