— Нет, мама, ты самая красивая, — заверил Уильям, садясь рядом. — Как всегда.
— Какой у меня чудесный мальчик!
— Никто больше не говорит мне такого, матушка!
Мегги сразу поверила ему. Она сразу увидела, что Мэдлин быстро ест, ни на что не обращая внимания, и уселась на пустой стул, рядом, как она полагала, с местом Томаса.
— Никто не возражает против того, что я раздвинула шторы? — спросила она.
— Стараетесь показать, что вы здесь самая главная? — пробормотала Мэдлин, набив рот яичницей.
— Вовсе нет, мэм. Просто предпочитаю видеть, что именно стоит на столе и лежит у меня на тарелке.
Неожиданно из стены возникла кухарка. Нет, не из стены… это просто узкая дверь, так искусно врезанная в стену, Что казалась частью полосатых обоев. В руках женщина несла закрытые подносы.
— Ох, никак новая графинюшка! Здравствуйте, миледи. Ну как, вкусный завтрак я вам приготовила, верно ведь?
И вдруг ни с того ни с сего кухарка разразилась громкой и крайне немелодичной песней, накладывая на тарелку Мегги яичницу и четыре ореховые булочки.
— Хей хо, что за денек для булочек с орехами! Хей хо, хей хо, вот булочки с орехами! Хей хо, хей хо, хей хо, булочки с орехами!
Такого Мегги не ожидала. Ну и дом! Ну и порядки! Ей хотелось засмеяться, но она улыбнулась и кивнула миссис Маллинс.
— Прелестно. Спасибо. Можно мне чашку чаю?
Кухарка, продолжая петь похвалы ореховым булочкам, налила чаю. Наконец с последним «хей хо» она снова исчезла в стене.
Никто и глазом не моргнул. Ничего странного: всего лишь очередной завтрак в Пендрагоне.
Мегги принялась есть. Яичница оказалась восхитительной, а булочки и того вкуснее. Значит, Томас прав: кухарка действительно умеет готовить завтраки, но почему же ужин был несъедобен? Нужно немедленно написать Мэри Роуз и попросить рецепты. Или сочинить песню специально для церемонии ужина? Пусть кухарка распевает, подавая на стол. Правда, Мегги никогда не пыталась сочинять песни, но, наверное, стоит попробовать.
— Вы очень хорошенькая, — заметил Уильям, вертя в пальцах ломтик недожаренного бекона.
— Спасибо, Уильям. Вы тоже очень симпатичный молодой человек. И очень похожи на свою мать. Вы действительно чудесный мальчик?
— Какой милый комплимент! — обрадовалась Либби. — Мэдлин, ты слышала?
— Слышала. Где Томас, молодая леди? Или вы окончательно вымотали его прошлой ночью?
— Матушка, простите за опоздание, — очень громко объявил с порога Томас. — Хотел проверить, не заболел ли Пен после вчерашнего душа. К счастью, все в порядке. Мегги, вижу, ты уже познакомилась с Уильямом. Он приехал из Оксфорда навестить нас. Нечто вроде сюрприза.
— Да, я познакомилась с Уильямом, — обронила Мегги и замолчала, пока кухарка подавала Томасу яичницу и булочки. На этот раз она не пела. Мегги промолчала, даже когда Мэдлин спросила: — Томас, какие у тебя планы на сегодня?
— Хочу показать Мегги поместье. Ты не представишь ее миссис Блэк? Это наша экономка, Мегги, — пояснил он жене.
— И служит в доме с самого твоего рождения?
— Совершенно верно, — довольно проворчал Томас, вгрызаясь в булочку.
— Мне нужна лошадь, — вспомнила Мегги.
— Я выбрал для тебя Эйслинг. На гэльском диалекте это означает «мечта». Гнедая кобылка с одним белым чулочком и в хорошие дни может в скачке обогнать даже Пена.
— Приготовьтесь, милорд, глотать пыль.
— После твоей Севайво я вполне мог выделить тебе старую клячу, но не сделал этого, — парировал смеющийся Томас.
По окончании завтрака Мегги пришлось выполнять обещание, данное Барнаклу. Исходив его спину вдоль и поперек, она часа через два отправилась в конюшню, где уже ждал муж. Познакомившись с кобылкой, Мегги угостила ее морковкой и с помощью Томаса вскочила в седло.
Когда они уже скакали по длинной подъездной аллее под жарким солнышком, Мегги заметила:
— Я встретилась с миссис Блэк на кухне. Очень милая старушка. Она почти слепа, Томас.
— Да.
— И не видит грязи.
— Вероятно, так и есть.
— Почему же твоя мать при незрячей экономке сама не позаботилась о том, чтобы вычистить полы, навощить мебель и заменить шторы?
— Я не спрашивал. Теперь, когда в доме появилась новая хозяйка, надеюсь, все будет приведено в порядок, везде воцарится чистота.
Мегги так растерялась, что чуть не свалилась с лошади, когда та едва не нырнула под низко нависшую ветвь дуба.
— Осторожнее, Мегги.
— О да, прости, Эйслинг. Господи, так ты заметил весь этот ужас?
— Но я же не слеп подобно миссис Блэк! И сам надеялся, что ты заметишь и захочешь заняться хозяйством. У нас хватит денег на любые обстановку и ремонт, какие только захочешь. Во всем, что касается коттеджей арендаторов и хозяйственных построек, я уже успел немало сделать, а ты займись домом. Тебе стоит только попросить Пэдди, нашего управителя, и он поможет. Вот сегодня, кстати, и увидишься с ним. Только, пожалуйста, старайся действовать дипломатично во всем, что касается матери и слуг. Люди чаще всего с трудом воспринимают перемены.
Мегги кивнула.
— Может, твоя мать считала, что у вас не хватает денег, поэтому и не делала ничего?
Томас с усмешкой покачал головой.
— Добрая ты у меня душа. Но, как известно, чистота много денег не требует. Нет, ей просто все равно. Она всегда ненавидела Пендрагон и считала своим домом Боуден-Клоуз. Думаю, теперь, когда он принадлежит мне, она захочет жить там. Представляешь, мать все свое время посвящает писанию бесконечных дневников, в которых на английском и французском оплакивает все свои беды.
— Ты читал эти дневники?
— Нет, нехорошо вмешиваться в чужую личную жизнь. Но она постоянно говорит о них, а за чаем даже читает. И хотя не любит тебя, все равно радуется новому слушателю и обязательно настоит на том, чтобы прочитать очередное произведение. Если тебе надоест, только подмигни мне или незаметно подними глаза к небу. Поняла?
— Разумеется. Но, Томас, почему она меня не любит?
— Говорю же, считает, что я слишком молод для брака. И боится, что я унаследовал самые отвратительные качества отца. Прошлой ночью заявила мне, будто молилась, чтобы я подольше прожил в Италии. Там легко заводят любовниц, и нет нужды жениться, чтобы облегчить зов плоти. Да, я слишком юн, и бессовестным женщинам так легко заманить меня в ловушку. Но не беспокойся, Мегги, со временем она смирится.
Ему легко говорить!
Они добрались до оконечности мыса, и Мегги, потеряв дар речи, воззрилась на великолепную картину. Перед ней насколько хватало глаз расстилалось Ирландское море с его суровым, причудливо изрезанным побережьем, то отступавшим от воды, то тянувшим свои длинные пальцы в воду. Земля была усыпана камнями. Повсюду возвышались голые утесы.
