— Ты хорошо себя чувствуешь, дорогая?
— Да, Леша, со мной все в порядке. Лилечка немного неуклюже присела на диван, подсунула под спину подушку — в последнее время у нее побаливала поясница, но она ничего не говорила об этом мужу, врач сказала, что все в порядке. Потом разложила на коленях вязание.
— Что это будет? — поинтересовался Алексей.
— Детская кофточка. Мне осталось связать рукава и все сшить. Сейчас пока еще не готово, но когда довяжу, получится хорошо, вот увидишь.
— В эфире специальный выпуск новостей, — объявил с экрана Сергей Воронцов.
И в этот момент раздался телефонный звонок.
— Наверное, это мой клиент, я тебе о нем говорил, — торопливо объяснил Алексей извиняющимся тоном. — Мне обязательно нужно с ним поговорить. Это очень сложное дело.
— Ничего, милый, иди, — отозвалась Лилечка. — Я немного посмотрю телевизор одна, подожду тебя. Ничего страшного не случится, ведь ты рядом.
И все‑таки, — она вздохнула, — не уходи от меня надолго, ладно?
Алексей быстро и нежно сжал ее маленькую руку и прошел в другую комнату. Звонки прекратились, из комнаты до Лилечки донесся голос мужа:
— Да, это я. Конечно, я тщательно изучаю ваше дело. У меня уже появились некоторые идеи, которые мы с вами сможем использовать. Сейчас, если вы этого хотите, я могу их изложить.
Наверное, клиент обрадовался такой возможности, потому что до Лилечки донесся поток юридических терминов, пересыпаемых словами ободрения.
Она улыбнулась, взялась за спицы. «Настоящий деловой человек, — подумала Лилечка о муже, рассеянно глядя в телевизор. — Я так рада, что у него все получается!» На экране возникла знакомая заставка «Новостей». Подумав, что Алексей попросит рассказать ему то, что он пропустил, она начала смотреть более внимательно.
— Однако в ходе журналистского расследования выяснилось, — говорил Воронцов, — что помимо своей легальной деятельности Дэн Смирнов занимается экспортом молодых девушек за границу под видом работы по специальности в иностранных модельных агентствах. На самом же деле их ожидала совсем другая работа: эскорт с последующим интимом, стриптиз бары, публичные дома.
Лилечка вскрикнула, отбросила вязание и до боли прикусила костяшки пальцев. Больше она не слышала уже ничего.
Когда через несколько минут Алексей зашел в комнату, то увидел, что Лилечка, скорчившись, сжавшись в комочек, лежит на диване и кусает губы от боли. Она побледнела, лоб ее покрылся испариной, зрачки расширились.
— Что с тобой, родная, что случилось? — заволновался Алексей, сжимая руку жены.
— Не знаю, Леша… ребенок… что‑то неладно, — прошептала она побелевшими губами.
Через несколько минут «скорая» увозила ее в больницу. Алексей настоял на том, чтобы ехать с ней, и врач, недовольно поморщившись, все‑таки позволил ему это, хотя, судя по всему, не слишком‑то он хорошо относился к мужчинам, так балующим своих жен.
В больнице пахло лекарствами и хлоркой. Белизна стен и дверей резала глаза, белизна больничной мебели и халатов врачей делала всю обстановку нестерпимо однообразной и угнетающей. Было тихо, только иногда издали слышалось быстрое перестукивание каблучков и затем мимо Алексея проносилась какая‑нибудь молоденькая сестричка.
Алексей сидел в приемной и ждал, что скажет врач. Множество мыслей роились в его голове, но одна из них была самой главной: что с Лилечкой? Если что‑то случится с еще не родившимся ребенком, то это, конечно, будет большое горе, но если с Лилечкой… Он закрыл глаза руками и сидел так до тех пор, пока врач — не тот, хмурый, из машины «скорой помощи», а уже другой, низенький и довольно добродушный на вид, не тронул его за плечо:
— Что с ней, доктор?
Врач устало улыбнулся. Наверное, немало таких вопросов ему приходилось выслушивать каждый день и терпеливо отвечать на них.
— В общем‑то ничего особенного я не нашел, — обнадежил доктор. — Все будет в порядке, обычные спазмы. Такое часто бывает у беременных. Полежит пару недель в больнице, отдохнет, и мы ее выпишем. Не волнуйтесь. Все, что ей сейчас надо, — это покой. Наверное, ее что‑то взволновало, и это вызвало спазмы.
Алексей вспомнил про передачу, но промолчал.
— Знаете, женщины в этот период такие хрупкие. Их может расстроить все, что угодно. Приходите ее навещать почаще и постарайтесь не волновать.
— А ребенок? — поинтересовался Алексей.
— О, тут тоже нет повода для беспокойства. Конечно, спазмы — это нехорошо, только мы их быстро снимем, можете поверить. Простите, но меня еще ждут больные: у меня как раз обход.
Врач пожал Алексею руку и ушел.
Алексею ничего не оставалось, как отправиться домой. Две недели! Две недели ему придется быть одному, без любимой. А она отдохнет, так сказал врач. Можно подумать, что Лилечка может отдыхать без него! Алексей далеко не во всем и не всегда был уверен, но на этот раз знал точно: его жена будет скучать и тосковать без него ничуть не меньше, чем он без нее. И это называется лечением! Да, он сможет ее навещать, но что это такое — два часа каждый день? Это ведь так мало для тех, кто любит друг друга, и кто привык проводить все свободное время вместе. Может быть, Новый год они все‑таки встретят вдвоем? Или, вернее, втроем, вместе с ребенком, который хоть еще и не родился, но уже живет, требует своего?
…— Послушай, Анна, я, конечно, все понимаю, но не могла бы ты сказать хоть слово? Или, по крайней мере, не смотреть на меня волком?
Анна промолчала. Они с Сергеем ехали снимать авторскую программу, и за все полчаса после того, как встретились, она не сказала Воронцову ни слова. Так, кивнула, села в машину и махнула рукой: поехали, мол.
Как жаль, что люди не умеют читать мысли друг друга! Существуют, конечно, моменты‑озарения, когда слов не нужно, все понятно с полужеста, с полувзгляда, но бывают они так редко! Если бы Сергей знал, о чем думала Анна, то точно не стал бы больше пытаться обратить на себя ее внимание. Но он и не подозревал, что все ее мысли в этот момент были о нем.
Внешне сохраняя спокойствие — недаром ведь ее прозвали железной женщиной! — Анна находилась в полнейшем смятении. Вот уже несколько лет она считала этого человека своим злейшим врагом. Он чуть ли не каждый божий день доводил ее до белого каления, в сущности, отнимал у нее работу, не уступал ей почти ни в чем, а порой даже превосходил ее. Например, наглостью. Да, и сама Анна могла изобрести не один хитроумный способ завладеть информацией, но чтобы воровать сюжеты у коллег!
Она была занята собой, своей карьерой, потом встретила, как ей казалось, прекрасного человека, и все это время Сергей был где‑то поблизости. Они все время шли рядом, как две параллельные линии. Лобачевский полагал, что такие линии все же сходятся в какой‑то одной точке пространства. Вот это и произошло. Но до конца Анна так и не понимала — как получилось, что Сергей оказался почти единственным человеком, который старался поддержать ее в трудную минуту? Да, был, конечно, Алексей, внимательный, сочувствующий, но у него сейчас свои проблемы, нехорошо отрывать Алексея от семьи, в которой вот уже совсем скоро должен появиться новый человек. Будут ли дети когда‑нибудь у нее? На какой‑то момент Анна размечталась: ребенок, маленький человечек — это большое счастье. Правда, потом слишком живо представила кучу грязных пеленок и использованных памперсов. Сомнительное удовольствие, не говоря уж о том, что на карьере можно будет ставить крест… Нет, с детьми лучше подождать.
