— Приглючилось?! — рявкает Алтонгирел. — Ты хоть представляешь себе, какое это дивное ощущение — оказаться в её голове и слушать её поганые мыслишки о вымогательстве! Причём не в будущем, а в тот самый момент! — он осекается, понимая, что сболтнул лишнего.
— Хорошо, прости, я понимаю, что предсказание было неприятное. Но зачем ты молчал? Атмосферу нагнетал, что ли?
— Просто не хотел ускорять неизбежное, — мрачно отвечает Алтонгирел.
Я тихо ругаюсь.
— Душечка, в следующий раз когда решишь сделать для нас что-то хорошее, подумай дважды и сделай строго наоборот. Очень тебя прошу.
— Лиза, Лиза, не кипятись, — Азамат опускает мне руку на плечо. — Алтонгирел хотел как лучше. Ничего ужасного не случилось от того, что он промолчал. Всё равно бы пришлось с этим разбираться рано или поздно.
— Ну да, только он три месяца с тобой не разговаривал, а так фигня, конечно.
— Он бы со мной не разговаривал, даже если бы выложил всё сразу. Не злись на него, рыбонька.
Алтонгирел таращится на нас круглыми глазами.
— Так вы даже не поссорились? — изумлённо выдаёт он.
— А ты так этого... — начинаю я, но Азамат закрывает мне рот моим же воротником.
— Лиза-Лиза-Лиза, не надо! Пожалуйста, милая, и так все на нервах. Алтонгирел, давай мы с ней побеседуем, решим, как быть.
Духовник пожимает плечами, принимает независимый вид и ведёт нас в глубь дома. Муданжцы не строят храмов богам, но дома духовников выполняют схожую функцию: везде какие-то финтифлюшки висят обрядового назначения, благовония благовоняют, и таинственный полумрак.
Даму Алтоша запер в кухне, которая выглядит вполне обычно, только в ней совсем нет окон.
— Алансэ, — представляет её Азамат. — Это моя жена, Лиза. Ей захотелось с тобой познакомиться.
Алансэ — очень красивая женщина, хотя возраст на ней сказался. Если не обращать внимания на морщинки, лицо просто точёное, можно с неё Клеопатру рисовать. Правда, формы не совсем подходящие, дама в теле, хоть и не чрезмерно. На выдающемся бюсте свободно разложены несколько рядов каменных бус, недлинные слегка завитые волосы украшены нитями самоцветов, строгий диль глубокого зелёного цвета с лёгкой вышивкой — по муданжским понятиям, деловой костюм. При нашем появлении она не встаёт, хотя сильно удивляется, когда Азамат меня представляет. Не ждала, небось, что он меня приведёт.
— Я думала, у Хотон-хон гласное имя, — низким напевным голосом изрекает она.
— Гласное, — не спорит Азамат. — Ума не приложу, зачем бы тебе его знать.
Алансэ кивает и вежливо улыбается, оставляя тему. Азамат садится на лавку напротив неё, я присоединяюсь, а Алтонгирел занимает позицию стоя у торца стола. Всё это происходит в молчании.
— Давай обсудим твои требования, — предлагает Азамат, скрещивая руки на груди.
Алансэ молчит, рассматривая меня, потом замечает:
— А жену ты привёл, чтобы продемонстрировать своё бедственное положение? В бюджете страны нет денег на бусы?
Я смеюсь от неожиданности и идиотизма этого комментария, но Алансэ не оценивает юмора.
— Она не сочла нужным наряжаться ради тебя, — противным голосом сообщает Алтонгирел.
— Нет, правда, зачем она здесь? — дама обращается к Азамату, указывая на меня небрежно изогнутой рукой.
— Мне было интересно, — отвечаю сама, — как так получилось, что вы родили этого ребёнка. Если я правильно понимаю, для вас внебрачный ребёнок не менее унизителен, чем для Азамата.
Алансэ бросает изумлённый взгляд на Азамата — явно не ожидала, что он мне всё расскажет, — но быстро справляется с собой и улыбается.
— Думаете, я блефую и постесняюсь огласки? Нет уж, справедливость должна быть восстановлена. Конечно, для меня это тоже позор, но не прятаться же вечно. Я не могу допустить, чтобы человек с таким пятном на совести был Императором Муданга. Боги мне этого не простят. Если ему и суждено стать родоначальником новой династии, пускай искупит свою вину.
— А ты не думаешь, что он её уже искупил, профилактически? — язвительно интересуется духовник.
Азамат усмиряюще поднимает руку.
— Тихо, тихо, давайте не будем ссориться.
— И всё же, — гну свою линию, — как вышло, что вы решили родить?
— О, на то было много причин, — пожимает плечами Алансэ. — Во-первых, я поздно заметила, что беременна. Во-вторых, у меня было мало денег, а обращаться за этим к Азамату казалось унизительно...
— Зато сейчас не кажется, — тихо комментирует духовник. Алансэ его игнорирует.
— К тому же, — продолжает она, — я боялась, что после аборта не смогу больше рожать, а целители и повитухи требуют очень много денег, чтобы держать такую информацию в тайне от возможных женихов. Я решила, что раз уж богам угодно так меня мучить, возможно, в этом есть некий высший смысл.
Алтонгирел не сдерживается и заходится каркающим смехом. Кажется, я никогда раньше не слышала, как он смеётся.
— М-да, вполне возможно, — задумчиво соглашается Азамат. — Так ты говорила, что хотела бы видеть своего мужа на высоком государственном посту.
Алансэ кивает и кокетливо склоняет голову набок.
— Он, наверное, сильно удивится такому внезапному повышению, — продолжает Азамат.
— Он знает, что я была твоей невестой, и перед отъездом я ему сказала, что поговорю с тобой, так что он готов к чудесам.
— А о природе чудес он догадывается? — приподнимает бровь Азамат.
— Добрая память, — с нажимом отвечает Алансэ. — Я понимаю, твой первый порыв — рассказать ему всё. Вижу, у тебя вообще слабость выбалтывать секреты супругам. Конечно, я бы предпочла оставить его в неведении, но он от меня всё равно никуда не денется, так что ты только испортишь жизнь хорошему человеку.
— Что-то мне подсказывает, что его жизнь уже портить некуда, — снова возникает Алтонгирел.
— То есть ваш муж не знает о ребёнке? — прямо спрашиваю я. Это уже не смешно.
— Твоя жена внимательно слушает для такой внешности, — говорит Алансэ Азамату. Я даже начинаю понимать, чем она могла ему нравиться.
— Мне просто интересно, — продолжаю, — он не знает, что ребёнок не от него или вообще не знает о его существовании?
Она соизволяет на сей раз ответить прямо мне.
— Во время беременности было трудно найти мужа, тем более после громкой истории с изгнанием Азамата. Пришлось скрыться в уединении, благо при тех печальных обстоятельствах это никого не удивило.
