я не знаю, и не желаю каждый день мучиться неизвестностью!
- Трусиха!
Он развернулся и выскочил из ванной комнаты, а позже я услышала, как с грохотом захлопнулась дверь. На меня накатила такая слабость, что ноги попросту перестали держать, и я опустилась на пол, прислонившись спиной к стиральной машинке.
Я сама разрушила то, что могло у нас быть. Намерено жестоко обрубила все его надежды, все мечты, отгородившись от любой попытки создания отношений. Я хотела плакать, но глаза оставались сухими. И эти невыплаканные слёзы душили меня, мешая вздохнуть.
Просидев на полу до тех пор, пока не занемели ноги, я решила, что пришла пора наконец приходить в себя. Хватит жалеть себя, хватит прятаться в квартире как устрица в раковине, пора вернуться к той жизни, которая у меня была ранее.
Приняв решение координально изменить свою жизнь, я поднялась на ноги, ухватившись за полочку, когда по ногам пошли колики онемения. Но даже это не остановило меня. Еле переставляя ноги, я добралась до спальни, где лежал мой телефон.
- Маринка привет.
- Аленушка, я так рада тебя слышать! Где ты пропадала?
- Да в бездне самосожаления по всей видимости. Как насчет встретиться на этой неделе?
- Да без проблем. В пятницу?
- Отлично!
Положив трубку, я вздохнула полной грудью, чувствуя, как расправляются плечи.
Так начался у меня новый период в жизни, до отказа заполненный работой и увеселениями, которые забросила выйдя замуж за Волжанского теперь уже шесть лет назад. Я нарабатывала себе клиентуру, решив, что хватит работать на чужого дядю, и пора начинать своё собственное дело.
В итоге, к июню я собрала приличную клиентскую базу. И к середине лета просто уволилась с надоевшей работы, но прежде чем открывать своё дело, решила отдохнуть. А может быть, на меня повлияла реклама какого-то фильма, где показались такие знакомые и почти родные места в Италии. Она манила к себе, звала приехать, и оттянуться по полной. К тому же у меня намечалась компания в поездке, значит я была не одна. И семнадцатого июля я и Марина вылетели из Москвы в Рим, предварительно я созвонилась с Луиджи, узнала, что домик его пустует и веселый и лысоватый итальянец легко сдаст мне его снова.
«Viva l’Italia!»
Глава 22
В этот раз Италия встретила нас дождем. Я бы даже сказала: ливнем. Но ни дождь, ни палящее солнце не могли произвести на меня такого впечатления, как Бари. Только попав в этот город, я вновь почувствовала, что мне не хватает кислорода. Что я задыхаюсь, как тогда зимой, перед Новым годом. Он мне мерещился повсюду, за каждым поворотом, за каждым деревом и памятником. Пришлось даже остановиться, потому что я не в силах была ехать дальше. Маринка не возражала, и пока я, согнувшись, хватала ртом воздух, подруга фотографировала достопримечательности. И надо же было мне остановиться возле того самого ресторанчика. Они только начали выставлять столики на летней веранде, а меня просто затрясло от воспоминаний, до того мучительно сладких, что хотелось сесть прямо на асфальт и реветь в три ручья. Наверное, я мазохистка, раз решила приехать именно сюда. Надо было лететь в Палермо, или на Мальту, да куда угодно, кроме Апульи.
Но не-е-ет, ведь именно этого я и хочу.
Мучиться и чувствовать снова и снова эту разрывающую сердце боль. Знать, что больше никогда в жизни не повторится подобное, и продолжать воскрешать в памяти мельчайшие детали нашего сумасшедшего уикенда. Уикенда, навсегда изменившего мою жизнь.
– Ты как? – Марина отвлеклась от своего занятия, заметив только сейчас, как меня корежит.
– Жить буду, – буркнула в ответ, стараясь не смотреть на ресторанчик и возвышающееся за ним здание музея искусств. – Ты закончила фотосессию? Можем ехать? Надо ещё заселиться, а туда добираться целый час, или того больше, если встанем в пробку.
– Ты давно не трахалась? Чего такая недовольная? Посмотри, здесь красота невероятная. Все эти улочки, домики, а какое море здесь? Ты посмотри...
– Марин, да видела я его уже... море, как море...
Ну и что, что год назад я была такой же сумасшедшей.
Через сорок минут мы были в Монополи. Я помнила эту дорогу и этот забор ёлочкой, и дом, который скрывался в тени, где прошли самые болезненные и счастливые часы в моей жизни. Луиджи встречал нас на подъезде к дому.
– Чао, белла! – веселый пухлый итальянец встретил меня, как родную, обнимая и расцеловывая в щеки.
– Луиджи, как твои дела? Как Федерика? А Пьеро и Франческа?
Он пустился в долгие восторги и хвастовство о своих подросших детях и выдал мне новость.
– А теперь у нас есть еще маленький Леонардо.
– Поздравляю! – я тоже расцеловала его в щеки.
– Я стал отцом в марте этого года. Представляешь, мы съездили на озеро Гарда, пока сдавали тебе дом, и так вышло, что там сделали Лео.
Мне стало не по себе от его откровений, ведь я тоже могла родить ребеночка. А то и двух к этому времени. Но, ни любовника, ни ребенка от него не осталось. Только пустота, которую с каждой минутой пребывания в том доме заполняла боль. Запахи, звуки – всё это было связано с ним. Но не нужно ему, как оказалось. Итальянец заметил мой тоскливый взгляд и засуетился, собираясь покинуть коттедж, и уже садясь в свой старенький, но, как он сам говорил, любимый фиат. Луиджи остановился, хлопнул себя по лбу и выдал мне информацию, сбивающую с ног.
– Да, кстати, ты забыла номер телефона на тумбочке, когда уезжала в прошлый раз. Не знаю, зачем, но я его сохранил. Он лежит в кухне, в левом ящике стола.
Мне стало нечем дышать. Мало того, что каждый уголок в этом доме напоминал мне о Дэвиде, так ещё и номер телефона. Тот самый, который год назад я так хотела найти, и в то же время не хотела. Целый год убеждала сама себя, что этот мимолетный и молниеносный роман ничего не значил для меня. Но каждое место в этом чудном городе, каждый угол дома, даже соленый запах моря, врывающийся через распахнутые двери, напоминал мне о гулящем британце. И то, что он
