Ей было совершенно наплевать на жертв неорганизованности кучи хомо эректусов, что звали себя сапиенсами по какой-то одному лишь Тоту известной причине.
Где-то вагонов пять спустя Броня увидела там, внутри, чудовище, что самозабвенно пожирало внутренности какой-то женщины, даже не позаботившись о том, чтобы убить несчастную, оставив ту в ужасе упираться ладонями в крепкие скользкие глаза впившегося ей в живот мутанта. Словно бы это могло помочь бедняжке вырваться из зазубренных верхних конечностей таракано-богомола.
Едва лишь увидев это, Лешая оттолкнулась двумя ногами от стены поезда, так сказать, “подпрыгивая” в горизонтальной плоскости, а затем вцепилась поводком в корпус вагона и рванула себя по направлению к окну, сначала разбивая пятками стекло, а затем врезаясь в тело насекомоподобной твари. Чудовище успело отреагировать на появление новой угрозы и тут же выпрямилось, подставляя под удар вместо морды нагрудные пластины, да атакуя девушку передними лапами.
Мутанта и некромагичку закрутило. Но если тварюга шустро извернулась и приземлилась сразу на несколько конечностей, то Броне пришлось ограничиться не совсем внятной попыткой сгруппироваться в надежде прикрыть самое ценное от удара: зачарованная штанина была устойчива лишь к кислоте, но не к зазубринам на лапах врага. Резкая боль совпала с повреждением мышц, из-за которых девушка оказалась физически не способна контролировать ногу.
Едва лишь Броню перестало мотылять, как металлический шарик в свистке дружинника, она направила пистолет в сторону морды чудовища, что уже схватило некромагичку за раненную конечность, очевидно собираясь от души блевануть на брешь в обороне противницы. Несколько стремительно разрастающихся шипов в пасти поставили крест на этом намерении.
Как и в прошлые разы, потеря возможности исторгнуть из себя кислоту вызвала у чудовища когнитивный диссонанс, которого девушке хватило, чтобы перейти в контрнаступление: некромагичка выронила пистолет, обхватила то, что у зверюги было вместо шеи, поводком, подтянула вражину к себе поближе, а затем, заплетя ленту в магический кастет, начала методично дубасить тварь по глазу.
— Убей! Мутанта! Сожги! Еретика! Уничтожь! Ксеноса! — сопровождала Броня каждый свой удар новым выкриком, покуда покрывшееся сеточкой трещин фасетчатое око не треснуло, и кулак девушки не погрузился в мягкое нутро чудовища. — А ты, курва, мутировавший еретичный ксенос!
Лешая брезгливо дёрнула ручкой, стряхивая с перчатки налипшую белую мерзость, что местами шипела и пускала в небеса едва различимые струйки пара, а затем сбросила с себя обмякшее — если можно так выразиться относительно покрытого хитином создания — тело чудовища. Часть его богатого внутреннего мира пролилась Броне на пальто, но то выдержало. Лишь пуговицы, материал которых был хуже приспособлен для долгого удержания зачарования, медленно, но верно теряли форму.
Некромагичка огляделась вокруг. Тела. Пяток тел. Мёртвых, разумеется. Была мертва и та женщина, у которой ещё оставались силы на то, чтобы сопротивляться, когда в их с мутантом противостояние вмешалась аватара хтонического божества. К сожалению, этих сил бедняжки не хватило, чтобы пережить столкновение с чудовищем.
Тела эти были, по большей части, целыми. Кому-то расплавило голову, кому-то, как упомянутой выше несчастной, выгрызли внутренности. В целом, ничего прямо нечинябельного, но мысль о том, в какую цену встанет поднять каждого из погибших на ноги, и чем придётся поступиться с учётом скромных бюджетов культа Лешей, вызывала лёгкую грустную рябь на самом краю поля зрения.
На всякий случай ещё разок вытерев перчатку об пол — как оказалось, не зря, ибо металл тут же зашипел с новой силой, — девушка взялась за рукоять пистолета, вжала ствол прямиком в ранение и вдавила спусковой крючок. Спустя всего секунды две боль ушла, сменившись смесью ощущения потустороннего холода и того противного мерзкого чувства, будто бы у тебя под кожей ползают черви. Последнее было не то, чтобы далеко от правды: шипу полагалось вырасти в дендромагический суррогат порванных мышц и сосудов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Некромагичка поднялась с пола и пару раз топнула ножкой, проверяя, как “сидит” наскоро состряпанный магической автоматикой эрзац на новом месте. Как оказалось, вполне себе неплохо. Немножко парит онемением мышцы — точнее, именно так воспринималась попытка чувствовать мир куском плоти, где не имелось нормальных нервных окончаний, — и смазанностью ощущений контроля, но в целом, достойно. Заклинание показало себя не хуже, чем иные, накиданные на месте от руки суррогаты в исполнении опытных лекарей, да вот только не требовало столько времени и мозгов: достаточно оказалось лишь разок замутить типовой контур на основе регенераторного.
Эта мысль заставила Броню оглядеться по сторонам ещё раз. Проигнорировав в хромированном металле собственное отражение, тревожащее неестественным поведением ослепшего глаза — тот закатился куда-то вверх и не реагировал на любые попытки двигать им — некромагичка сосредоточилась на телах лежащих вокруг людей.
Это… могло сработать.
Уголки губ Лешей растянулись в мерзкой широкой улыбке, несколько бесноватой и даже злой.
Ей ведь… не придётся думать о том, как бы успеть оживить всех пострадавших прежде, чем их переработают на прах, если те не будут мертвы. Хоть чучелкой, хоть тушкой им требовалось дотянуть до появления на горизонте полицейских и медиков. А дальше союзником Брони становилась система, обязующая врачей из числа челяди поддерживать функционирование любого попавшего им в руки тела как можно дольше.
Вклиниться в этот процесс было куда как проще. И, что иронично, дешевле. По крайней мере слечна Глашек видела ряд возможностей сэкономить.
Указательный пальчик вдавил деревянный спусковой крючок в рукоятку, и заряженный экспериментальным заклинанием шип вонзился в тело женщины, чьи кишечник, желудок, печень и почки пострадали от кислоты и жвал мутанта. Дендромагия тут же начала работать: ростки шустро принимали форму суррогата, а заклинательный контур ожидал поступления сигнала события окончания фазы активного роста, чтобы вновь запустить сердце и вернуть в тело душу.
Уродливо? Да. Грубо? Да. Будет ли ожившему страшно? Да.
Но если план Брони сработает… ужас, невозможность нормально дышать, слепота, частичный паралич и прочие мелочи окажутся несущественны.
Ещё шип. И ещё. Перезарядка пистолета и новая серия выстрелов. Каждый получил шип. Каждый. Даже тот мужчина, что лишился головы. Ему, надо полагать, придётся хуже всего, когда он вдруг очнётся с куском деревяшки вместо черепа, без нормального носа, глаз и ушей.
Но Лешая сказала, что это всё мелочи, значит, так и есть.
Ещё через секунду девушка услышала страдальческий стон со стороны первой подопытной.
Получилось.
— Если ты страдаешь, значит ты жива, — бросила Броня в сторону пациентки, не оборачиваясь. — Здесь никто не умирает без моего дозволения.
Некромагичка решительно зашагала вперёд. Ей нужно было ещё примерно раз пять стукнуть одревеневшей ногой об пол, чтобы приноровиться и перейти на хромой, но шустрый бег.
Более девушка не торопилась, как прежде. Ведь она знала, что цена её промедления больше не равна ничьей жизни. Почти ничьей. Всегда будут те, кто истерзан настолько, что даже дендромагический суррогат окажется не способен поддержать функционирование его тела. Всегда был шанс, что чудовище покинет поезд и пойдёт творить беспредел на чужих территориях. Но сейчас, лишь сейчас слечна Глашек имела право с уверенностью сказать, что сделала всё, что могла.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Даже больше, чем могла. Дальше работать на износ было уже нельзя. Теперь требовалось сосредоточиться на том, чтобы пройти весь путь до конца, не расплескав остатки своей адекватности.
— Боги… бесполезные вы куски мироздания, — злобно прошипела Броня, ударом плеча распахивая дверь в следующий вагон. — Почему за вами нужно столько разгребать?
